– Добрый день, господа! – прозвучал женский голос откуда-то сверху. Голубев поднял голову и обнаружил над дверью селектор, из которого доносился искусственно подслащенный голос Евы.
– Надо же, не надоели мы тебе! Иди к нам, цыпочка, – отозвался Рахманов.
– Сообщаю, в качестве успокоительной процедуры вам в голову вставили блокирующие чипы! Как только вы захотите вновь проявить агрессию по отношению к нам, ваши головы взорвутся от боли. Таково действие самоуничтожающего файла.
В ответ ей раздалось только оглушительное молчание.
– Это лишь легкая мера наказания, в следующий раз… – она запнулась, выбирая слова более внушительные, – следующего раза для вас не будет! С этого дня для вас наступит короткий испытательный срок, вам придется либо признать власть более разумных и продвинутых людей, либо пожертвовать нам свою энергию.
– Что пожертвовать? Кого пожертвовать, – не понял Никитенков.
– Я имела в виду духовную энергию, сознание – если не понятно! Вам нужно научиться думать своей головой, а не продолжать подчиняться бывшему начальнику. Он теперь такой же, как и вы! Учитесь адаптироваться к новым законам выживания!
Голубев заметил, что Рахманов и Филиппенко с обалдевшими от ужаса лицами слушают инструктаж. У них в головах чипы? Чипы могут взорваться! Эта новость больно полоснула всех. А почему же не убили? И тут Ева ответила на вопрос, мучающий всех присутствующих:
– То, что вас опять оставили в живых – это решение руководства! Я к этому не имею отношения! Один из членов нашего руководства считает, что ваш опыт и умение могут послужить на благо Ному. При определенном прогрессе в нашем сотрудничестве вам смогут доверить деятельность, подобную той, которой вы занимались в Москве. Потому что гораздо лучше занять человека в соответствии с его природой, чем ломать ее. У вас, как у полноправных граждан нашего общества, с этого дня есть права: получать физические и моральные удовольствия наравне со всеми. Бассейн, теннис, бильярд, спорт, ресторан, одежду и прочее. От вас же требуется подчиняться режиму и нормам поведения в Номе. Если кому не нравится или если кто-то не согласен, попрошу подняться с места и выйти в коридор! Нет желающих? Тогда сообщаю, что сейчас в столовой начинается ужин и все ваши соседи собираются для радостного общения в кругу семьи, думаю, наше гостеприимство вас приятно поразит. – На этих словах грянул дружный мужской смех, селектор обиженно захрустел и отключился.
– Я так и не понял, куда мы попали, в ад, который маскируется под рай, или в рай, который находится в аду? – подал голос лежащий в углу Никитенков.
– Клянусь, стерва, мы отсюда выйдем! – устрашающе пригрозил кулаком Филиппенко.
– Мне Лоу вообще предсказал, что я в следующем году женюсь на американке и буду жить в Америке… – подал признаки жизни Рахманов.
– А ты не спрашивал, может, здесь у них завалялось пару американок! Пойдете в иллюзион, включите себе Америку! – засмеялся Филиппенко.
– А я понял, братва, они ведь узнали, что мы из ФСБ, и пришли специально за нами, – они все про нас знают! Знают, кто мы, что мы их ищем, и знают про то, кто нас в зону привел. Вот и думай теперь, братва, на кого он работал, тот, кто нас сюда доставил!
– Они с нами так откровенны, потому что знают, что никогда нас отсюда не выпустят!
– А че за чипы, я не понял! Я лично ничего не чувствую, – потрусил головой Никитенков. – А вы, мужики? Кто че ощущает в башке-то?
– Я жрать хочу! – признался Филиппенко.
– Парни, все, что она сказала, – очень серьезно! – мрачно произнес Голубев. – И организация здесь серьезная! Поэтому приказ – всех любить и всем улыбаться. Пока не психуйте, все нормально, но как только захотите гнев обратить на них, случится то, что она сказала!
И словно черная туча повисла над всеми, неужели и правда что-то сделали с их головами. Они уже готовы были впасть в отчаяние, запаниковать, как Никитенков весело предложил:
– А я предлагаю пойти пожрать в их столовку, там хоть можно с людьми познакомиться! Девушка же вполне вежливо пригласила всех на ужин!
По коридору шла цепочка людей в одном направлении.
– Мужики, так это ж «Телега», как в «Елках-палках», – ахнул Филиппенко, увидев знакомый интерьер московской забегаловки.
– Да ты только о «Телеге» и мечтаешь, сколько тебя знаю! – живо заметил Рахманов. – Но и правда похоже!
– Еще одна воссозданная реальность!
– А это, чтобы у вас ностальгии не было, – объяснил Голубев.
– Условия, приближенные к городским!
Кафе городского типа располагалось прямо по коридору и было битком набито обычными, хорошо одетыми людьми. Все, не стесняясь, набирали полные тарелки, шутили, общались, и жизнь текла так, словно это было обычное кафе. Стоящий по центру шведский стол ломился от прекрасных закусок и роскошных горячих блюд, которые приятным острым запахом возвращали к нормальной человеческой жизни и пробуждали желания. Все бросились к столу, вспомнив, что последний раз завтракали на земле, пару дней назад. Глаза разбегались от обилия блюд: жареной и вареной картошечки, жареного мяса и рыбы, блинчиков, огурчиков, грибочков, квашеной капусты, пельменей и вареников, салатов и супов, закусок и выпечки.
Появление новеньких в зале внесло небольшое оживление, легкий трепет пробежал по столикам, но внешне ничего не изменилось, все продолжали есть, пить, стараясь их не замечать. Хотя было очевидно, что они стали центром внимания. Команда намеренно разбрелась по залу, решили присесть за разными столиками, чтобы побольше собрать полезной информации. Голубев услышал за спиной шушуканье, огляделся, но любопытные тут же отводили глаза. Он чувствовал спиной вопросительные взгляды, они задерживались на нем, как прикосновение. Он с горкой наполнил тарелки и отправился в путешествие по залу, раздумывая, к какому столику присесть. Решил действовать, как учил мастер Лоу: сначала сформулировать вопрос, сконцентрироваться на нем и почувствовать всем сердцем, в какой стороне находится ответ, и, не сомневаясь, следовать по зову сердца. Никого, кто привлек бы его внимание: женщина с детьми, с ней разговаривает Рахманов, парни сидят своим кружком, к ним не подойдешь, подозрительно, парочка у стены, им не до него… Но чей-то взгляд буквально буравил ему спину, он оглянулся – сзади него, за столиком, сидел полноватый, лысый мужчина, интеллигентного вида, в больших очках с толстыми стеклами. «Профессор» – назвал его Голубев. Заметив ответный взгляд, Профессор сразу же отвернулся и уставился к себе в тарелку. Голубев решительно направился к нему за столик.
– Здесь всегда так?
– Как, простите?
– Такая обжираловка или праздник какой?
– Мы за эту халяву работаем целый день… А вы новенький?
Голубев кивнул.
– А вы, если не секрет, над чем трудитесь?
Профессор от удивления застыл с ложкой в руке.
