– Но твой же парень занимается тем же, что и ты, чем он тебя не устраивает?
– Он сам нуждается в покровителе и мало чем может мне помочь! – нервничала Лика.
– Но может быть, у него море хороших качеств, а ты мечтаешь о неизвестном! – настаивал китаец.
– Да, потому что у меня есть в жизни цель! Я хочу стать звездой! А к звезде красивая жизнь прилагается! – Лике уже показалось, что он ее никогда не поймет. – Я прошу, чтобы вы мне помогли. И все!
– Ты хочешь стать звездой, независимо от того, являешься ты ею или нет?
– Не сомневайтесь! У меня есть все для этого! Голос, внешность, талант! Мне нужны только связи и случай, везение! – Лика почувствовала, что ведет себя несколько агрессивно, но почему ему все нужно доказывать?
– Скажи, тебе не важно, что весь этот набор, из которого потом возникает звездная болезнь, тебе может очень дорого стоить?
– Я готова пожертвовать всем ради этого – это цель моей жизни! А вы на самом деле можете исполнить мое желание? – с надеждой спросила Лика. – Я знаю, вы можете все!
– Раз у тебя уже есть желание, значит, оно должно исполниться! Иначе ты не поймешь его смысл и сути не узнаешь. Только по опыту могу сказать: самым мудрым является самый внимательный.
– И что это значит для меня?
– Внимание к мелочам, к деталям, к внутреннему голосу – это помощь в пути.
– Мне важно только одно – стану ли я знаменитой?
– Ну, ты видишь, как человек идет к своей цели? – обратился китаец к седовласому мужчине. – Не будем стоять у нее на дороге…
– Не будем, – кивнул седовласый.
Тогда китаец поставил свою чашечку, взял в руку два синих фарфоровых шарика и, перекатывая их, погрузился в медитацию на пару минут, потом, глядя куда-то в неведомую даль, наконец изрек:
– Да, я видел твои фото во многих журналах и вижу, что на них ты необыкновенно счастлива.
– А скоро это произойдет?
– Раньше, чем петух прокричит!
– Значит скоро! – Китаец кивнул.
– Тогда я пошла! – подскочила Лика. От радости она забыла спросить все прочие «мелочи», про маму, про маленькую сестру.
– Спасибо вам!
«Он видит мое лицо на обложке, о боже! Значит, я не зря приходила!»
Китаец слегка склонил голову, приложив к груди сложенные ладони, что означало: «Иди с миром», но тут вдруг седовласый мужчина обратился к Лике с очень странной просьбой, от которой она просто застыла у двери…
– Попроси, пожалуйста, зайти сюда твоего парня, Ивана.
– Я? То есть, а откуда вы знаете его имя?
На обратном пути машину вел Иван, потому что абсолютно протрезвел, а Лика как рыба-прилипала дергала его за руку и заклинала:
– Ив, ну расскажи, что тебе там сказали!
– Сказали, чтобы я внимательно вел машину и чтобы ты меня за руку не дергала!
– Ну а по правде?
– А по правде – сказать нечего, позвать позвали, а сказать ничего не сказали!
– А откуда они знали, что тебя зовут Иван?
– Я думаю – от тебя!
– Неправда, Ив! – возмутилась Лика. – Я им ничего не говорила!
– А откуда же они узнали?
– Китаец знает все! – безапелляционно заверила она. – Он мне сказал, что очень скоро мое лицо будет во всех модных журналах, он это видел, представляешь! О, йес! – И Лика показала небу два растопыренных пальца. – Но про тебя, Ив, я честно ничего не говорила!
– Может, они видели меня по телику?
– Кто? Они? Да они сто пудов ящик не включают, а если и включают, то на роке или попсе наверняка вырубают. Это телепатия, он прочитал твое имя в моих глазах, неужели ты не понимаешь?!
– Ну, прочитал и прочитал… Я рад, что ты счастлива! – Иван терпеть не мог сравнение с попсой.
– Нет, а что все-таки он сказал тебе? Вань, ну мне же интересно! – Лика прижалась к его руке щекой и пригрозила: – Я не буду больше с тобой разговаривать, если ты мне не ответишь!
– Сказали какую-то чушь мелкую, глупость! – сжалился Иван.
– Ага, значит, все-таки что-то сказали! Какая наглость, Ив! Я тебя туда затащила под конвоем, можно сказать, а ты от меня еще что-то скрываешь! – Лика обиженно отвернулась от Ивана, подняла воротник куртки и выглядывала из него, как нахмуренная тучка.
– Я тебе честно объясняю, мне китаец действительно ничего не говорил, – не выдержал Иван. – Одну фразу только сказал этот седой мужчина. Он просто попросил меня кое о чем.
– О чем? О чем он мог тебя попросить? – Глаза Лики округлились, а брови взлетели вверх, как две чайки над волнами.
– Он сказал, что скоро мне придется сделать какой-то там выбор и попросил меня сделать его правильно.
– И это все-е-е?! – Лика была незаслуженно разочарована.
– Абсолютно все, я даю тебе честное слово!
Черная кошка
10 октября 2005 года
Седовласый господин благородного вида с короткой белой бородкой прилетел рейсом 316 из Нью-Йорка в терминал № 1 аэропорта Шереметьево в 5.00. Как только самолет приземлился и пассажиры жиденько поаплодировали пилотам за мягкую посадку, Снегин тут же включил мобильный телефон и набрал знакомый номер.
– С прибытием, – раздалось в трубке. – Мы уже в аэропорту вас встречаем!
– Гуд! – Снегин нажал на «ок!» и наконец вздохнул свободно.
Всю эту трудную, длинную ночь его не покидали плохие предчувствия и безотчетное волнение. Он всегда недолюбливал летать самолетами, а после недавно разбившегося по неизвестной причине «Боинга-737» вообще зарекся – только на поезде. Но в этот раз не вышло, нужно было вылетать только ему и срочно. Именно в Нью-Йорке были обнаружены вспышки заражений сверхновой угрозой эпохи – веществом Тоу-ди. При заражении все случаи заканчивались одинаково: полной или частичной потерей памяти и самоосознания, то есть распадом личности. От человека оставалась одна видимая оболочка, и только время могло показать, чем это закончится для пострадавших. Но главное, что Снегин был близок, как ему казалось, к разгадке этого страшного оружия.
Пассажиры медленно подъезжали на микроавтобусе к входу в терминал. Снегин посмотрел на серые унылые стены и вдруг застыл от неожиданности: прямо у входа ни к селу ни к городу, у одной из дверей зияла крупная надпись, написанная на стене красной масляной краской: «Опасно для жизни!» Под ней, как положено, располагались череп и белые кости крест-накрест. Это было так нелепо, так негостеприимно и никак не соответствовало моменту. Снегин почувствовал, что надпись как будто скачет у него перед глазами и смеется так, будто висит здесь только ради него одного. Понятно, что ни у кого из пассажиров она не вызвала ни малейшего интереса, никто и не собирался подходить к щиту с напряжением в пять часов утра, да еще после долгого перелета. Но глядя на груду стройматериала и инструментов, на затянувшуюся реконструкцию в аэропорту, Снегин понял, что у него расшатались нервы.
