Митяй выслушал рассказ Антона, улыбнулся и сказал:
— Ничего, Антон, потерпи немного, всего чуть-чуть, вот заложим мы новый город на Кубани, построим в нём большой порт и верфь рядом с ним, и тогда парни Игната тебе особый корабль построят, такой, что все четыре твоих нынешних кораблика у него на палубе поместятся. Строиться он, конечно, будет года два, а то и все три, и двигатель для него нужно будет особый сконструировать, газотурбинный, зато сможешь ты на нём, Антон, по морям плавать, и тогда, братко, отправимся мы с тобой сначала в Азовское море, потом в Чёрное, а потом выйдем в Средиземное, переплывём через него и доплывём до самой Африки.
Антон покрутил головой, поцокал языком и ответил:
— Да я только об этой Африке и мечтаю, Митяй, а ещё об обоих Америках. А можно я тогда этот корабль «Ириной» назову?
— Конечно, можно, Антоха, — с улыбкой ответил Митяй. — Более того, я специально для твоей Иришки припрятал бутылку шампанского, чтобы она её об борт твоего самого большого корабля на счастье разбила и нарекла своим именем.
После этого разговора Митяй облегчённо вздохнул и уже совершенно спокойно дрых до самого Дмитрограда, лишь изредка вставая, чтобы поесть и сходить до ветра. Таким образом он набирался сил перед подготовкой к очередной экспедиции, в которую собирался отправиться в конце мая, а до того дня ему нужно было переделать множество важных дел. Вскоре они доплыли до пристани его дважды родного города. Корабли встречало почти всё население города. После несамой продолжительной суеты и суматохи, обычной спутницы таких встреч, он тихонько улизнул из-за праздничного стола вместе с Таней, чтобы убедиться в том, что Антон его не надул. Из своей спальни они вышли только к полудню, жутко проголодавшиеся. В доме, кроме Ольги и младших детей, никого не было. Пообедав, они опять смылись — Таня потащила его на завод, показывать новый электрический генератор, почти втрое больше прежнего, для которого уже начали строить здоровенное водяное колесо шириной в двадцать метров. Да, эта махина в скором времени должна была обеспечить электричеством весь город. Вот тогда жизнь в нём станет вовсе замечательная.
Митяй провёл совещание с Игнатом, и тот успокоил его насчёт новой техники, которую он сможет взять в большую экспедицию на Урал, а она именно такой и задумывалась. Чтобы не терять понапрасну времени, он решил не спускаться по Кубани до Азовского моря, а ехать через степи прямиком до Волгограда и уже по Волге подниматься до Самары, а там, по реке Самаре, постараться подобраться как можно ближе к Уралу и плыть вверх по этой реке до самого Магнитогорска, чтобы потом доехать до верховья Чусовой и уже там решать, как возвращаться домой. По пути на Урал он решил заложить ещё три города, тем более что они могли отправиться туда на двенадцати Больших Шишигах с двенадцатью же колёсными баржами на налыгаче. Как раз получалось по четыре баржи с грузами на каждый город и ещё по три Шишиги в придачу. Один из городов нужно обязательно заложить где-то в районе Оренбурга, чтобы ведлы смогли поднять там из-под земли нефть, построить нефтеперегонный завод и обеспечивать все три города. Ещё один желательно поставить на Волге, а про третий и говорить нечего — Магнитогорск, на реке Урал. Главное, чтобы там жили люди, это самое большое богатство, которое он хотел поскорее прибрать к своим рукам, а всё остальное было уже делом сугубо ведловской техники и никаких тебе чудес. За ужином выяснилась ещё одна новость. Князь Денис заявил, что ему надоело стукаться лбами с Иваном, старшеньким, и Олегом, средненьким, в одной хате, а потому он решил откочевать на выселки и заложить новый город в месте слияния Кубани и Лабы, но не на правобережье, где уже никогда не будет стоять Лабинск, а на другой стороне. Мотивировал он это ещё и тем, что по сравнению с Кубанью Мария — так, ручеёк, а он привык к широким речным просторам, как будто и в самом деле плавал по Кубани под парусом. Иван тоже хотел откочевать из Дмитрограда, и тоже на Кубань, но вниз по течению, к тому месту, где в неё впадает Псекупс. Ага, можно подумать, тем самым они так расстроили Митяя, что он, чего доброго, разрыдается. Митяй выслушал обоих, пристально посмотрел на Олега и Софью, скромно потупивших очи, мигом всё понял и сказал:
— Да хоть на Миссисипи отправляйтесь, но только после того, как мы с Танюхой уедем на Урал. Оленька, Танечку и особенно Машеньку мы поручаем твоим заботам.
Княгиня Ольга улыбнулась и успокоила его:
— Не волнуйся, Митяй, до тех пор, пока Денис не построит точно такой же город, как Дмитроград, я отсюда и шага не сделаю. Народ из города уводить я им тоже не дам. Пусть отправляются на Шишигах куда угодно и ищут себе людей, ты же ведь только в начале лета на Урал отправишься?
Митяй поторопился успокоить её отца и сына:
— Денис, Ванёк, по тысяче человек можете смело себе взять, только не срывайте с места даргтанов. Им ещё долго предстоит в себя приходить. Пусть лучше здесь, на обжитом месте, поселятся. И вот что ещё: до конца мая я буду вести занятия в увеличенном объёме, так что никого с места не срывайте. Берите каждый по Большой Шишиге, человек по десять на борт, грузите в них всякого хабара и рыскайте по окрестностям, ищите другие племена и свозите их в Дмитроград, а попутно готовьтесь к большой стройке, вам же до холодов нужно будет хотя бы жильё отстроить, а продуктами мы вас обеспечим. Так ведь, княже Олег?
— Так-так, Митяй Олегович, — поддакнул хитроумный княжич, сживший папашу и братца из Дмитрограда. — Мы за лето дорогу в оба города накатаем и даже отсыплем гравием. Туда же Шишиги часто ездить станут. Нам эти два города очень нужны.
Зачем именно нужны города в этих местах, Олег не сказал, но был прав. Митяй и сам хотел заложить их именно там. Во-первых, это довольно близко, а во-вторых, очень уж много там шастало по степи мамонтов, шерстистых носорогов и туров, а это, что ни говори, самый крупный рогатый скот. Жаль только, что ни носорогов, ни мамонтов доить нельзя. Зато шерсти с них можно вычесать целый вагон, да и как гужевый транспорт для тяжёлого груза им цены не было. Но уже очень скоро целая экспедиция охотников собиралась отправляться на юг за единорогами — вот эти действительно красавцы.
Наутро Митяй претворил в жизнь свою угрозу — его лекция без перерыва длилась с восьми утра и до трёх часов пополудни. Именно в таком темпе он и собирался передавать знания из Тошибы старшим ведлам в течение всего мая без выходных, после чего у них должны были начаться летние каникулы, и за это время некоторым старшим ведлам предстояло смотаться в Ребалан и передать знания, пока те не выветрились у них из головы, своим ученикам.
После обеда на скорую руку Митяй отправился вместе с Таней на завод. Его жена — к своим электрическим машинам, а он — полюбоваться на то, как искусно работают ведлы-мастера. Увы, но он без своих говорящих камней не годился и в подмётки даже самым юным подмастерьям этих матёрых асов. Да, в городе мастеров некоторые двенадцатилетние пацаны и те уже имели свои говорящие камни, причём прекрасно умели с ними обращаться, а потому ему было нечего ловить даже рядом с ними. С каким-то совершенно непередаваемым азартом, артистической лёгкостью и поразительным мастерством даже они умудрялись творить самые настоящие чудеса с металлом, глиной, стеклом, различными минералами, кожей и деревом. Что же будет, когда эти юные Кулибины и Ломоносовы вырастут, усвоят все те знания, что Митяй, который хотя и был Ботаником, но всё же тянулся к технике и точным наукам, а потому, уезжая на дальний кордон, прихватил с собой. Вот теперь все те умные книжки, которые он вёз в горы, чтобы читать долгими зимними вечерами, когда дом будет чуть ли не по самую крышу завален снегом, стали особенно нужны, хотя и тут он ощущал некоторую ущербность. Даже в области педагогики Митяй не мог сравниться со старшими ведлами, которые чуть ли не втрое быстрее передавали полученные от него знания впятеро, вдесятеро большему числу людей в своих классах по вечерам, когда в них набивались толпы народа.
