Девин прошелся перед рядами.
— Как видите, наш спрашивающий, что называется, много на себя взял — посмотрите, сколько черных полос на спектрограмме его вопроса! Относительно малый процент светящихся, цветных полос свидетельствует о том, что коллега не имел правильной интенции, задавая свой вопрос. Его вопрос не был заполнен его истинным индивидуальным мироощущением ситуации в нужной степени для получения ответа об выбранном аспекте будущего. Знаете, что ответила ему машина?
Зал затаил дыхание.
— Она ответила: «Про море сложено много песен». Не очень полезная информация в данном случае, хотя и правдивая мысль. Видимо, только эту истину, которая будет также верна следующим летом, как и сейчас, и которая, таким образом, составляет часть будущего, заслужил своей вложенной в вопрос интенцией наш спрашивающий. Заметьте, что система уловила в вопросе внутренний запрос к будущему, имевший отношение к морю. На самом деле испытуемый про себя желал, чтобы погода летом в Англии была хорошая, — в июле он собирался провести две недели отпуска в Брайтоне.
— Когда настало лето, — продолжил Девин, — мы проверили, Что за погода была в Брайтоне в интересующие спрашивающего две недели. Она была отвратительная.
— Не хотите же вы сказать, — поднял руку похожий на толстого бегемотика и до того молчавший гуру, — что этот ваш спрашивающий повлиял своей «плохой» интенцией на формирование погоды в Брайтоне?
Если он был тот человек, кто впервые задумался об этом аспекте будущего, — сказал Девин, — то, безусловно, именно он Формировал погоду в это время в этом месте.
Многие в зале с недоверчивыми улыбками переглянулись.
— Еще раз, — отчетливо сказал Девин. — Наши эксперименты с Лизой убедительно показали: каждый сформированный аспект будущего был сформирован неким одним человеком, — тем, который подумал об этом аспекте будущего первым. Поменять суть будущего события, после того как кто-то в первый раз подумал о нем и оно оказалось сформировано, невозможно. Как я сказал, можно лишь поменять модус этого события. Взгляните на еще одну спектрограмму.
На экране появился слайд:
— Знаете, что это такое? Это спектрограмма моего вопроса Лизе о смысле жизни. Я сформулировал его как вопрос о будущем, я спросил робота: «В чем окажется в конце концов смысл жизни человечества?» Как видите, моя интенция была очень неправильной в сравнении со структурой излучений, необходимой для получения мной точного и понятного ответа от мироздания — в спектрограмме полно черных полос. Признаюсь, поначалу я был горд уже и таким результатом — ведь были там и светлые полосы. Поэтому, хотя на вечный вопрос человечества Лиза ответила мне: «У цыплят желтый пух», я не расстроился.
В зале засмеялись.
— Но позвольте, — потянул руку вверх, словно студент, сморчок. — Спрашивая о будущем, мы часто внутри себя знаем, какой ответ нас бы устроил. Вы сами сказали, что уже самим вопросом о будущем мы пытаемся его формировать. Каким смысл жизни виделся вам, когда вы задавали о нем вопрос машине? И не вышло ли у вас, так же как у этого простака, который испортил погоду в Брайтоне, испортить смысл жизни всему человечеству?
В зале засмеялись громче.
— Вы совершенно правы, такая опасность теоретически бы-13 бы, — улыбнувшись, сказал Девин, — в том случае, если бы кто-то до меня не задумался о смысле жизни. Причем, я предполагаю, что тот первый, кто о нем задумался, не имел отношения к людям смысл жизни есть ни много, ни мало полностью расшифрованный код мироздания.
Левин вскинул голову и посмотрел на зал:
— Но, знаете, почему моя спектрограмма вопроса о смысле жизни, несмотря на немыслимый масштаб темы, имела в себе все же относительно много светлых полос? Потому что лежащий в глубине ситуации запрос на самом деле вовсе не относился к моему желанию узнать смысл жизни, — я в ту секунду горел желанием узнать, сможет ли машина решать очень сложные задачи. Впрочем, в моем вопросе было, вероятно, слишком много поспешности, если хотите мальчишества, озорства, — в результате моей интенции даже для этого запроса не хватило. — Взгляните сюда.
Выйдя из-за кафедры, Девин взял в руки пульт от проектора и нажал на кнопку. Слайд дернулся, но не поменялся. На экране осталась прежняя спектрограмма:
— Заело! — крикнул кто-то из зала.
— Нет, не заело, — спокойно отреагировал Девин, — это новый слайд. На нем приведен спектр свечения нагретого газа водорода. Он, действительно, похож на мою интенцию, сопровождавшую вопрос о смысле жизни, не так ли?
Он сделал паузу и, удовлетворенный молчанием зала, продолжил:
— Позвольте, я еще чуть-чуть помучаю вас историей науки. В 1752 году шотландский физик Томас Мелвия, установив коннтейнеры с разными газами над горелкой, сделал удивительное "укрытие: он обнаружил, что спектр света, излучаемого газами, абсолютно отличен от того излучения, которое дает нагретый плотный объект, например вольфрамовая спираль лампы. Если Пропустим свет лампы через призму, то есть преломим его, и Ставим против призмы лист бумаги, мы получим на нем весь спектр цветов радуги. Так ведут себя все твердые объекты. Газы же, как обнаружил Мелвил, дают совершенно другую картину, — Течение, преломленное призмой, оставляет на листе бумаги только отдельные полоски, промежутки же между полосками заполнены черными участками. То есть газы всегда радиируют каждый свою особую комбинацию секторов полного спектра радуги.
— Что это означает? Это означает то, что различные виды интенции, существуют в природе в чистом виде отдельно ОТ людей Например, водород — этот простейший химический элемент — несет в излучаемом им спектре энергии интенцию начала, пробы. Сам этот элемент — символ основы, начинания нового. Водород, если угодно, самонадеян, и при этом непостоянен, неимоверно нестоек. Вспомните: именно элементы этой интенции легли и в мой вопрос Лизе. По сути дела я приступал к экспериментам с машиной полный самонадеянности, «одевшись» в стремление к легкому результату — я не знал с чего начать, я был неопределен в том, чего хочу добиться от системы и был открыт к разным исходам. И вот, моя мысль облеклась интенцией легкомыслия и переменчивости, интенцией, воплощенной в чистом виде в природе газом водородом.
Зал внимательно слушал.
— Друзья мои, природа вокруг нас полна воли. Газы, на которые распадаются твердые вещества при нагревании — представляют собой чистую интенцию, постоянно пребывающую вокруг нас. Но и твердые предметы Вселенной излучают и поглощают положенный ему в каждый момент спектр волн. Как мы сказали, когда мы нагреваем твердые предметы, они начинают излучать весь спектр, но в обычном «холодном» состоянии, они выражают своими колебаниями лишь некоторую, возможную интенцию, некоторое одно возможное свое воздействие на будущее. Именно этим, например, объясняются удивительные свойства некоторых минералов, о которых известно с древности, — свойства охранительных камней, магических кристаллов, по преданиям делающих их владельцев неуязвимыми или невидимыми; свойства приворотных талисманов Камни эти, совмещаясь со свечениями тела человека, подправляют и дополняют его интенцию. — Действительно, — продолжал Девин, опять принявшись гулять по сцене, — в каждой отдельной ситуации колебания волн разных материальна объектов взаимно дополняют друг друга. В конечном итоге, в каждый момент времени общий спектр излучения любой существующей в отдельной точке пространства комбинации цементов мира покрывает все возможные колебания волнового спектра, воспроизводит с точностью истинную интенцию изначального Слова, то есть — чистый белый свет. Конечно. это при условии, что в ситуацию не вмешивается человек с «носящей в мироздание диссонанс интенцией кода-языка. — Я вспоминаю, — Девин опустил голову и тронул пальцами подбородок, — как однажды в Австрии мне показали гору под названием Гроссглокнер. Под ней находится ущелье, — это совершенно удивительное место. С горы открывается вид на карман, в котором вот уже более сотни лет запрещена любая деятельность человека. В ущелье нельзя строить дорог, там нельзя убирать упавшие деревья, собирать грибы, нельзя селиться. Проход в эту зону строго ограничен — смотреть на это место можно только сверху, с горной дороги. Я не могу передать вам слонами, как отличается вид на эту часть ущелья от соседних природных пейзажей, тех, в которых человек продолжает свою деятельность. Впечатление удивительное: глядя на лишенный в течение многих лет воздействия человека ландшафт, становится ясно, насколько гармоничным может быть окружающий мир: в открывающейся зрению картине является притягательная сила, — она успокаивает, она манит; долина почти светится, становится прозрачной…
