У Вадима была интересная черта – он умел влезать в разговор с таким видом, будто и участвовал в нем с самого начала и знал больше других. Вот только на минуту отошел водички попить.
– Так она же моя племянница. Васьки Трофимова, моего двоюродного брата дочка. С мужем не повезло, сын с какой-то шлюхой из дома сбежал, а пацану тринадцать только стукнуло. А тут на тебе, винтовку нашла и побежала докладывать. На кой ляд? А из этой винтовки какого-то маршала хлопнули. Ну не дура!
– Это твоя, дед, Людка, что на Слободской живет?
– На Верхней Слободской, где у Жорки дом сгорел этой весной.
– Ну так я ее знаю. Она же здесь работает, – и он кивнул на гостиницу «Ялта».
– Горничной я ее устроил На свою голову. Она и тут вляпалась. Непутевая баба. Теперь менты из нее всю душу вытрясут. Все начальство из Симферополя понаехало. И когда успели?
– Ну, про маршала ты, конечно, перегнул палку. Какой он маршал.
– Так вот у жены спроси, – кипятился старик. – Она в ихнем санатории в столовой работает, всех этих боровов знает.
– Да уж, – подтвердила женщина. – Большая шишка из Москвы. Генерал уж точно и не с одной звездой. Пятый год к нам приезжает. Солидный такой дядечка. Напыщенный как индюк, даже не улыбался. Вечно морда недовольная, будто ему яду в борщ навалили. Фамилию вот запамятовала…
– Генерал Прибытков, – сорвалось у Журавлева.
– Точно. Прибытков.
– А кем доказано, что его пристрелили из винтовки? – с недоверием спросил Журавлев.
– Так в десять утра его шлепнули на пляже. А к нам на территорию мышь не проскочит. Милиция сначала туда приехала, а потом прямиком в гостиницу. А там Людка про винтовку лопотать стала, балаболка. А за день до этого еще ключ от того же номера дежурному принесла. Ну не дура! Ей всегда больше всех надо.
Тут в разговор дед вмешался.
– Майор среди ментов был, Данила. Я его еще пацаном помню, по садам стервецы шастали. Толковый парень вырос. Так он сразу определил, что стреляли из той винтовки.
– Данила докопается, – кивнул Журавлев.
– Людку бы только не дергали.
Вадим умел не только влезать в разговор, но и выходить из него так, что через минуту про него забывали. Старики все еще спорили, а наш герой отправился домой переодеваться для выхода в город. Надев костюм и галстук, он пошел на Верхнюю Слободскую улицу.
Погорелый дом найти не составило труда, а где живет Людмила Васильевна Трофимова, ему старушки указали. Правда, по мужу она была Овчинникова, но все ее знали с детства как дочку Васьки Трофимова. Непутевая в папашу. Тот пил-пил и в могилу слег, и этой не везет. Народ у нас разговорчивый и спрашивать ничего не надо, сам расскажет, да еще приукрасит.
Женщина выглядела не очень хорошо в домашних условиях. Радости в лице не было. Морщинок у рта от избыточной улыбчивости не нашлось, зато у глаз и на переносице их хватало.
– У меня к вам несколько вопросов, Людмила Васильевна.
– Но я уже все утром майору Скокову рассказала.
– Знаю. Данила работает в милиции, а я в республиканской прокуратуре. Речь идет об убийстве, а это наша прерогатива. Впрочем, много времени я у вас не займу.
– Проходите.
Журавлев вошел в дом. Тесно, не уютно и бедно. Такие хибары сдают курортникам, а не живут сами. Гостю предложили стул, но он отказался.
– Я был в этом номере. Там найден паспорт на имя Басова из Москвы. Вы видели его?
– Нет, мне показалось, что он там не ночевал. Постель не тронута.
– Теперь я задам вам еще один вопрос. Без протокола. Никто об этом не узнает, но мне нужно знать правду. Это важно. Скажите честно, кто вас попросил приклеить записку под столом в номере 725? – Женщина покрылась красными пятнами и едва не расплакалась. – Тут нет никакого криминала, и я вас ни в чем не обвиняю. Кто же?
– Молодой человек. Я перебирала белье в подсобке. Он зашел ко мне и передал пакетик, запаянный в целлофан. Попросил приклеить под крышку стола. Я не хотела. Но знаете, как бывает. Денег на жизнь не хватает, а он дал мне десять долларов. Я согласилась.
– Что еще он просил сделать?
– Как только хозяин номера вернется, я должна была позвонить ему в номер по телефону и сказать, что ему письмо под столом и, не отвечая на вопросы, положить трубку.
– Именно поэтому вы наблюдали за номером?
– Специально не наблюдала. Заглядывала периодически, но кровать оставалась нетронутой. Он так и не появился.
– А шампанское с фруктами кто заказывал?
– Кто-то другой. Очевидно, убийца. Официант его запомнил, а когда ему показали паспорт Басова, то он его не признал. В номере находился посторонний.
– Возможно. Скажите, тот, кто просил вас подложить письмо, мог сойти за военного?
– Может быть. Опрятен, с короткой стрижкой, в брюках и ботинках. Курортники в дневное время так не ходят. Я потом в окно выглянула и ждала, пока он выйдет. Хотелось знать, один он пришел или нет. Вышел один, сел в черную «Волгу» со стороны водителя и уехал.
– Отдыхающим в санатории Министерства обороны предоставляют машины?
– Тетя Клава говорит, что они на своих приезжают. Шофер с машиной выезжает заранее. А когда хозяин прилетает на самолете, шофер его встречает в аэропорту и привозит прямо в санаторий. У них там специальная стоянка оборудована.
– Тетя Клава работает в санаторской столовой.
– А вы откуда знаете?
– Чего бы я стоил, если бы ходил на ощупь, как в потемках. Ладно, Людмила Васильевна, наш разговор мы забудем. В милиции люди разные работают. Прицепятся к чему-нибудь, и не отмашешься.
Журавлев направился к выходу.
Набережная заливалась яркими огнями, из ресторанов доносилась музыка и веяло приморской кухней. Журавлев вспомнил про свой пустой желудок и решил посидеть в спокойной обстановке, перекусить и подвести итоги. Он устроился на открытой веранде ресторана «Кавказ» с видом на море и, пока дожидался заказа, решил проверить содержимое найденных в чемодане Басова конвертов.
Они походили друг на друга как братья. Содержимое также отличалось не многим. В первом лежала пачка долларовых купюр и во втором. На вскидку Журавлев оценил пачки по три тысячи каждая. У него в этом деле глаз был наметанным. Вываливать деньги на стол и пересчитывать при всем честном народе не имело смысла, а вот фотографии он достал и положил перед собой на стол. Оба снимка цветные – портреты двух мужчин. Одно лицо ему показалось знакомым, второе он видел впервые.
Вадим перевернул снимки обратной стороной. Как он и предполагал, карточки имели сопроводительные надписи. Фотография человека, показавшегося ему знакомым, сопровождалась кратким пояснением: «Ромов Александр Георгиевич. В городе с десятого по семнадцатое июля. Пушкинская улица, дом тринадцать, квартира девять».
