Пора было уходить, но Пэй — он нервно теребил фуражку, сверкая гладко выбритым черепом, — был не в силах оторваться от Лянь и отчаянно подыскивал новые слова любви, не из реакционного буржуазного лексикона, а что-нибудь ласковое и нежное, один из тех пустячков, которые так радуют девушек.
— Статистика свидетельствует, что в этом году мы увеличили площадь пахотных земель на десять процентов. Мы разработали новые ракеты, которые могут нести ядерный заряд на расстояние в пять тысяч километров.
Это был хороший предлог: Лянь взяла его руку в свою и нежно сжала.
Она держала его руку, сколько это было возможно, чтобы ее жест при этом не показался слишком личным, и он увидел в ее глазах слезы, которых никто, кроме него, видеть не мог.
Врачи сияли, медсестры и больные тоже. Он был самым молодым генералом Народной армии, и, хотя он и пришел к этой молодой женщине, обращался он к ним ко всем — он был здесь и для них тоже.
— В скором времени научные достижения, ставшие возможными благодаря учению вождя Мао Цзэдуна, позволят энергии китайского народа вечно работать на строительство социализма.
У нескольких больных хватило сил на аплодисменты.
Пэй встал. Он не мог смириться с мыслью, что, возможно, видит Лянь в последний раз. Ему пришлось улыбнуться, чтобы скрыть свою столь эгоистичную и столь личную растерянность. Лянь смотрела на него. Он сжал кулаки, пытаясь перевести в мышечное усилие то внутреннее смятение, что поднималось в нем, отчаянное и неодолимое. Несмотря на все идеологическое воспитание, что-то инстинктивное, животное, атавистическое бурлило в его крови от негодования. Это была внутренняя буря, походившая на неистовство океана.
Он резко повернулся, прошел в ординаторскую и несколько минут говорил с врачами о технических вопросах — уж в их-то важности не было никаких сомнений. В больнице было прекрасное чехословацкое оборудование, но им бы не помешало еще несколько кислородных палаток. Хотя было и не похоже, чтобы главврач умышленно прибегал к доводам личного характера, тем не менее тот заметил, что, скажем, Лянь большую часть времени проводит в палатке, а учитывая количество больных… На этом главврач тактично замолчал, явно испугавшись, что сказал лишнее. Пэй пообещал поговорить об этом с компетентными органами в Пекине. Затем он выслушал статистические данные, касающиеся больницы: это были факты, представляющие коллективный интерес, и только они имели значение.
Пэй на короткое время задержался в зале коллекторов энергии. Указывая на слегка фосфоресцировавшие сосуды из сталинита красивого перламутрового оттенка, главврач сказал:
— Замечательно работает. Ни одной потерянной человеческой жизни.
Следующие несколько часов Пэй провел, осматривая новую электростанцию и конвейеры, на которых собирались портативные радиаторы, предназначавшиеся для отопления жилищ трудящихся. Завод был небольшой, но Пэй отметил про себя, что настрой у рабочих отличный. Похоже, они были иммунизированы от побочных эффектов, благодаря соответствующей идеологической подготовке, которую с детства проходили в партийных ячейках, или благодаря бдительности ответственного за идеологию, товарища Хань Цзы. Это был невысокий, очень живой и подвижный человек, глаза которого светились оптимизмом. Товарищ Хань Цзы объяснил, что трудящиеся пользуются некоторыми льготами, дополнительными пайками и одеждой.
— Поначалу без этого не обойтись, нужно привыкнуть. Единственный побочный эффект, с которым мы сталкиваемся, это чрезмерная привязанность к самим сосудам. Я часто замечал, что им оказывают внешние знаки почтения — небольшой пережиток, оставшийся со времен культа предков. Мы уже снабдили несколько семей радиаторами, и вы сами сможете убедиться, что люди прекрасно к ним привыкают.
Это была чистенькая и уютная квартирка в новом многоэтажном доме — первом в своем роде в этой деревне и потому весьма престижном. Семья, которая ее занимала, состояла из механика, его жены, двоих детей и семидесятивосьмилетнего дедушки. Старик чувствовал себя неважно и лежал в постели: у него было морщинистое лицо и традиционная для пожилых китайцев седая бородка. Но если не считать странного смятенно-вопрошающего взгляда, обусловленного, вероятно, преклонным возрастом, выглядел он для своих лет неплохо.
Квартира была светлой; портреты Мао Цзэдуна, Маркса и Ленина красовались в соответствующих местах, как и полагалось. Отец был еще на заводе, а вернувшиеся из школы дети бегали по маленькой комнатке и громко смеялись. Молодая женщина встретила гостей радушной улыбкой. Даже предок попытался улыбнуться побелевшими, едва различимыми губами, словно упавшими внутрь его беззубого рта, но глаза его выражали безграничное удивление, довольно необычное для человека его лет, который уже всего навидался. Трудно было сказать, испытывал ли он в тот момент какие-либо чувства кроме глубокой оторопи.
Маленький коллектор дожидался в изножье кровати того часа, когда можно будет забрать энергетический взнос старика. Коллектор был подключен к радиатору, лампам и бытовой технике на кухне.
На сосуд поставили букетик цветов.
Время от времени старик бросал взгляд на коллектор, затем на радиатор, и выражение бесконечного изумления в его глазах лишь усиливалось. У него над головой, на стене, под портретом Маркса, была старательно выведена надпись: «Я счастлив отдать все лучшее в себе на благо народа».
Его дочь беспрерывно смеялась, и внуки тоже смеялись, но как-то странно.
— Вы можете убедиться, — сказал доктор Хань Цзы, — что их психологический настрой выше всяких похвал. Эта естественная веселость весьма показательна. Букетик цветов, конечно, несколько неуместен… Но в целом эта семья идеально подходит для эксперимента. Теплые родственные отношения; отец — ответственный партийный работник; зима стоит очень суровая, и старик явно рад, что скоро сделает энергетический взнос, который пойдет на отопление квартиры его близких. Да, лучших условий для эксперимента и быть не может.
Предок неожиданно прыснул со смеху; его дочь и внуки смеялись не переставая, — казалось, что они просто не в силах побороть этот странный приступ веселья.
Пэй пришел к выводу, что доктор Хань Цзы основательно заблуждается или же, что куда серьезнее, умышленно стремится ввести его в заблуждение.
Вся семья — дети, дедушка, женщина — явно находились в состоянии, близком к идиотии. Женщина корчилась от истерического смеха, а у обоих детишек был настоящий нервный припадок. Что же касается предка, то, судя по выражению глаз, он был убежден, что это сосуд его разглядывает, а не наоборот.
— Перед нами интересный случай: представитель старшего поколения демонстрирует полное понимание прогрессивных идей.
И вот тогда-то все и испортилось. С феноменальной быстротой и ловкостью старый крестьянин выпрыгнул из кровати — трудно было ожидать этого от человека таких лет и в таком состоянии. Злобно вскрикнув, достойный предок пнул ногой сосуд, который ждал часа, чтобы принять его дух, схватил его, швырнул об стену, затем, приподняв подол рубахи, выпрыгнул в окно, и мгновение спустя Пэй увидел, как он несется по улице, а потом напрямую через поле, время от времени оглядываясь, как будто желая убедиться, что сосуд не скачет за ним по пятам. Потом он перепрыгнул через изгородь и растворился в природе.
