Я достал карту и нашел это место. Где бы оно ни находилось, я все равно поехал бы туда. Меня распирало любопытство. Нельзя останавливаться на полпути.
Если размахнулся, значит, бей. Во мне проснулось второе дыхание, и я забыл об усталости. Только вперед!
Записка говорила о том, что у меня появился сообщник. Или по крайней мере сочувствующий. Но почему он предпочитает оставаться в тени? И как он меня здесь нашел? Никакой слежки за собой я не заметил.
Итак, я ехал к Игорю Русанову, человеку, о котором слышал впервые. Возможно, это ловушка. А если нет, то мой поздний визит застанет Русанова врасплох и он выложит мне что-то важное. Всю дорогу я смотрел в зеркало заднего обзора, но слежки за собой не замечал. Одни машины обгоняли меня, других обгонял я.
До указанного в записке коттеджа я добрался к одиннадцати вечера. В окнах дома горел свет. Внушительный забор, однако металлическая калитка была незапертой. Я прошел на участок. Ясно, что владелец дома не мелкая сошка. К крыльцу шла выстланная плиткой дорожка. По обеим сторонам фонари в стиле пушкинских времен освещали ухоженный, стриженый кустарник. Слева, возле гаража, стояла новенькая сверкающая «мазда». И наконец, крыльцо с колоннами под навесом балкона второго этажа. Милый уголок, вот если бы и хозяин был столь же приятным, то можно считать сегодняшний день удачным.
Я подошел к двери. Обычная деревянная дверь, да еще со стеклами.
Внутреннее убранство дома скрывала занавеска. Мне показалось, что и эта дверь не заперта. Но наглеть я не стал и нажал на кнопку звонка.
Дверь открылась через несколько секунд, очевидно, человек находился в коридоре и, судя по плащу, перекинутому через руку, собирался уходить.
Я немного опешил. Фонарь над крыльцом осветил стоявшую на пороге элегантную девушку лет двадцати пяти или чуть меньше в красивом вечернем платье, обвешанную сверкающими украшениями, как новогодняя елка. Ее огромные темные глаза смотрели на меня без малейшего любопытства. Я бы сказал, что она красивая.
– Вы так и будете молчать? – спросила она ледяным голосом.
Я испугался, что она захлопнет передо мной дверь.
– Мне нужен Игорь Русанов, – выпалил я на одном выдохе.
– Звучит фамильярно. Что-то я не припомню у него такого закадычного приятеля. Он вас ждет?
Пришлось наглеть, пока меня не смяли, как вчерашнюю газету.
– Да. Я так думаю, что уже заждался.
– Кто же вы?
– А вы?
– Татьяна Русанова, – она начала раздражаться.
– Ну так вот, мадам…
– Если хотите разговаривать на французский манер, то мадмуазель. Я его дочь.
– Приятно слышать. Очень обнадеживает. Доложите своему папочке, что его желает видеть Максим Круглов.
Она вздрогнула, и ее лицо побледнело. Чем я мог так напугать столь самоуверенную особу? Еще одна тайна, покрытая мраком. Кажется, я слишком быстро решил оседлать дикого мустанга.
– Макс?! Но ведь…
Я сделал шаг вперед, и ей ничего не оставалось делать, как посторониться.
Я вошел в дом и осмотрел холл. Роскошь внутреннего убранства совершенно не соответствовала внешней скромности. Не коттедж, а средневековый замок. Ниши со скульптурами и мраморными вазонами, бронзовые канделябры, высоченные потолки с лепниной и херувимами по углам, резная лестница из темного дерева. Слева огромный камин, в который можно загнать машину.
Татьяна немного отошла от шока, захлопнула дверь и приблизилась ко мне. Хорошо бы такое же впечатление произвести на ее папочку.
– Куда пройти? – спросил я.
– Повесьте свой плащ на вешалку и поднимитесь на второй этаж. Его кабинет в конце коридора с правой стороны.
Ее голос слегка подрагивал. От леденящего высокомерия и следа не осталось. Я разделся и направился наверх. По пути оглянулся. Девушка стояла на том же месте и смотрела мне вслед. Стало ясно, что мой приход чем-то взволновал ее. Она хотела что-то сказать, но не решалась. Надо дать ей время подумать. На обратном пути это очаровательное создание созреет для обстоятельного разговора.
Кажется, я приехал туда, где мне смогут открыть глаза на то, что так пытается скрыть Антон. Мои предположения подтверждались – внезапность в некоторых случаях играет определенную роль. Та самая дверь в конце коридора была приоткрыта, я вошел в кабинет без стука.
В кресле за массивным письменным столом сидел солидный, полный мужчина лет шестидесяти. Передо мной живьем предстал истинный английский аристократ, во всяком случае, по фильмам я их так и представлял. Обстановка соответствовала внешности хозяина. Сплошной антиквариат и полные шкафы книг. Он просматривал бумаги из толстой папки. Я кашлянул. Хозяин поднял на меня глаза. Тонкие черты лица, серебряные виски и очки без оправы. Да, у такого отца может быть только такая дочь.
Я стоял на пороге и разглядывал его. Ничего мне не говорило о том, что я могу знать этого человека.
– Игорь Русанов?
Он слегка наморщил лоб, но ни удивления, ни тем более испуга на его лице не читалось.
– Кто вы?
Я решил поиграть в кошки-мышки. В конце концов, ответы нужны мне больше, чем вопросы.
– Могли бы догадаться.
Он отложил папку в сторону и встал. Я не знал, как мне вести себя. Как разговаривать. Кто он. Кто мы. Коллеги, друзья, чужие люди или вовсе не знакомы? Вряд ли. Судя по реакции его дочери, в этом доме меня хорошо знали. Этот человек был для меня очередной загадкой, впрочем, как и я для него.
– Я мог бы догадаться, вполне вероятно, но не беру на себя такую ответственность… То есть, я не уверен.
– Позвоните Антону Гольдбергу, он вам скажет, кто я такой.
Он побледнел, как и его дочь. Но этот человек умел сдерживать эмоции. В нем чувствовалась сильная натура.
– У нас слишком много разногласий с Гольдбергом, и мы давно не общаемся. Хотя я в курсе всего происходящего.
Он быстрыми шагами пересек кабинет и приблизился ко мне вплотную. Куда делась его сдержанность. Русанов разглядывал меня, как филателист уникальную марку, пренебрегая всеми приличиями.
– Не мог и предположить, что хирурги способны на такие чудеса. От вашего лица остались только глаза. Доктор Фаин мне говорил, что сделал вас неузнаваемым, но я не знал, что он волшебник. Мне говорили, что вы очень плохи, Тимур, и не допускали к вам. Мои попытки встретиться с вами ни к чему не привели. Антон оградил вас неприступным щитом, изолировав от внешнего мира.
– Будем считать, что я уже здоров.
– Очень рад. Искренне рад. Присаживайтесь.
Он засуетился. Подошел к встроенному в стену бару и начал громыхать бутылками и фужерами. Мне показалось, что он тянет время, а я не должен дать ему возможность анализировать, сопоставлять и принимать решения. Время работало против меня. Но и я уже выбился из сил. Целый день на ногах и ни крошки во рту. Таких перегрузок я еще не испытывал. Голова отяжелела, а в ушах стоял какой-то отвратный звон.
