Память работала вполне нормально. Я стал перебирать события вчерашнего дня и все вспомнил. Последним я видел Игоря Русанова и его дочь Татьяну, потом сел в машину и потерял сознание. И опять меня постигла безмолвная чернота, мерзкая и непроглядная.
В дверях появился Гольдберг. Прилив бодрости откатился от меня, как приливная волна, разбившись о скалы.
Немного постояв в дверях, он прошел к креслу и сел, не отрывая от меня взгляда. Внешне Антон выглядел абсолютно спокойным, но я уже привык к его маскам и понимал, что с ним творится.
– Где я?
– У меня дома. Сядь.
Я неохотно плюхнулся на кровать, готовый выслушать очередную нотацию.
– Как ты себя чувствуешь?
– Великолепно. Каким образом я очутился здесь?
– Мне позвонила экономка, а ей позвонили из милиции, они нашли твой адрес по номеру машины. Тебя обнаружили в бессознательном состоянии возле «Балчуга», ты сидел за рулем «мерседеса». Я поехал, заплатил кому надо, и привез тебя к себе, а потом вызвал доктора Розина.
– Каким образом я очутился у «Балчуга»?
– Хороший вопрос. Только я хотел бы адресовать его тебе. Никто не знает, где тебя носило полтора суток после того, как ты сбежал от Эрика.
– Сколько?
– Ты отослал его менять деньги днем одиннадцатого числа, а сегодня тринадцатое. Через пять часов будет двое суток. Нашли тебя вчера. Если ты не можешь сказать, где был, то этого никто не скажет. Доктор Розин очень обеспокоен. Ты теряешь контроль во время приступа и можешь натворить что угодно, сам того не осознавая. Зря ты возомнил себя здоровым. Такие травмы быстро не заживают. А если в один прекрасный момент ты попадешь в лапы следователя? Задорина вытрясет из тебя всю душу, ходи тогда и доказывай, что ты невменяем. Дело об убийстве твоей жены еще тепленькое, и я не думаю, что они его закроют. Ты сам идешь к краю бездны. Чего ты добиваешься?
– Истины! Правды! Я не верю тебе!
– О какой истине может идти речь, когда надо думать о скорейшем отъезде из страны, где все висит на волоске, и твоя судьба в первую очередь. Или ты хочешь подождать, пока следствие докажет, что ты – Тимур Аракчеев? За эти месяцы я потерял годы жизни и здоровья, чтобы замести следы. Теперь торгуюсь за каждый грош, чтобы как можно выгодней продать фирму конкурентам и уйти с российского рынка без особых потерь. Ты сам пережил кошмарную катастрофу, сильнейшее потрясение, едва не лишился жизни… Теперь ты решил поставить на карту все? Ради какой-то надуманной истины?
– Почему ты не хочешь рассказать мне правду? – упрямо повторил я.
Он тяжело вздохнул, и его лицо покрылось бурыми пятнами.
– О чем ты?
– О катастрофе. Ты мне рассказал сказку, но я не хочу сказок, мне нужна правда.
– Ты лезешь в петлю, Тимур.
– Возможно. Но в этом, в первую очередь, виноват ты! Я должен знать, что произошло на самом деле!
– Какие у тебя есть основания не верить мне?
– По твоим словам, в день аварии я подобрал тебя по дороге. Мы удирали от ментов, и ты поехал с нами. Во-первых, в этом не было смысла. Зачем ты мне нужен? Да и Максим тут не при чем. Впрочем, о мелочах можно не говорить. Начнем с канистры, которую ты достал из багажника. По дороге мы заправили полный бак бензина, при наличии канистры не имело смысла тратить время на заправку, когда тебе наступают на пятки. Хозяин бензоколонки мне подтвердил, что «линкольн-навигатор», в котором находилось двое мужчин, остановились возле заправки. Учти, двое, а не трое. Идем дальше. У Немчиновки возле выезда на главную московскую трассу ты сменил свою шикарную «ауди» на развалюху и поехал дальше. Зачем эта маскировка? Ведь ты ни от кого не бежал и не скрывался.
Владелец машины тебя хорошо запомнил. Тут ошибки нет. Заправщик утверждает, что ты пролетел следом за нами, а только потом появилась патрульная машина. После аварии из машины никто самостоятельно выйти не мог, ни ты, ни я, и даже канистра с бензином превратилась в лепешку. Что же происходит дальше? Ты сделал свое дело и отправился к развилке, где оставил машину. Но тут тебя нагнал какой-то частник и подбросил до шоссе. И это невозможно. Дорога через котлован была перекрыта стоявшей поперек «волгой». К тому же машины полыхали костром.
Скала у поворота обгорела в высоту метров на семь. Даже мент не сумел избежать аварии. Добрый попутчик – тоже ложь. Тебе не кажется, что рассказанная тобой басня, в отличие от тебя, хромает на обе ноги? И еще одна деталь. В патрульной машине сидели двое. Один в форме, другой в штатском.
– Ты сказал двое?
– Второй бесследно исчез. Испарился от высоких температур.
– Это очень плохая новость, Тим. Но об этом мы подумаем позже. Я не думал, что ты упрешься рогом в те кошмарные события. Мне, честно говоря, не хотелось говорить тебе всю правду. Ты слишком восприимчив, и гораздо полезней ограждать тебя от лишней информации, связанной с твоим прошлым. Что прошло, то прошло. Взваливать на собственные плечи груз тяжелого прошлого безрассудно. Но раз ты настаиваешь, то изволь. Чует мое сердце, иначе ты не успокоишься. А зря.
– Учти, Антон, я проверю каждое сказанное тобой слово. Ты уже дважды обманывал меня. Мне надоело ходить в дураках.
– Хорошо. Сейчас ты сам поймешь, что я говорю правду. Я сделаю это ради того, чтобы ты угомонился и прекратил подставлять себя следствию. В тот день ты позвонил мне и сказал, куда ты едешь с Максимом. Это ты потребовал, чтобы я сменил машину. Моя машина хорошо известна властям. Ты хотел, чтобы я нашел старый неприметный «жигуленок» и тут же ехал к котловану. Но где же я мог найти старье, если ты мне не дал времени сообразить, что к чему? Только по дороге я подумал о том, что ты хочешь рассчитаться с Максимом, устроить аварию либо выкинуть похожий фокус, а потом пересесть в неприметную тачку и тихо исчезнуть, не привлекая к себе внимания. Машину мне удалось поменять в Немчиновке.
Ремонтный гараж попался по дороге. Я торопился, как мог, чтобы догнать тебя и не дать совершить роковую глупость. Задачка не из легких. Я и сейчас борюсь за то же самое, но с твоим характером совладать очень трудно. Если тебе втемяшилась в голову бредовая идея, ты идешь до конца. Ты прожил жизнь при зеленом светофоре, что хотел, то и имел. Красный свет для тебя не существует. Я думал, ты стал другим, желал этого и старался повлиять, но, как выяснилось, при потере памяти характер не меняется. Итак, я мчался во весь опор и боялся опоздать. Ты прав, я не мог знать о вашей остановке у бензоколонки. Я не успел.
Водитель «волги» в действительности разбился и уже горел. Но ваша машина не упала в кювет. Она стояла у обочины. Ты стоял рядом и поглядывал на часы.
«Что случилось?» – спросил я, затормозив рядом. – «Заметаю следы, – ответил ты с равнодушием. – Помоги мне столкнуть „линкольн“ в кювет».
Тут я понял, что опоздал. Убедился в этом, заглянув в машину. Макс был задушен. «Зачем ты это сделал?» – спросил я. «Он поплатился за предательство», – злобно прорычал ты, и дал мне документы Макса.
