Книга Повинная голова, страница 25. Автор книги Ромен Гари

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Повинная голова»

Cтраница 25

— Нет, лучше подождать, пусть пройдет. Ведь это же может пройти, а, Кон? Но Тамил говорит, что, пока у тебя стигматы, я должна тебя почитать. Пока они есть, твой фифи табу.

— Что? — взревел Кон. — Мой фифи табу?

Он мог орать сколько угодно — табу есть табу. Меева была непреклонна.

Дождавшись воскресенья, Кон помчался на мотоцикле в Пунаауиа и подкараулил Тамила после мессы. Он устроил ему ужасающую сцену, но монах в ответ только благодушно улыбался.

— Что за дела? — кричал Кон. — По какому праву вы объявили мой фифи табу? Вы вторгаетесь не в свою сферу. Это же язычество!

— Ну-ну, господин Кон, вы сами на всех углах кричите, что у вас стигматы.

— Вы отлично знаете, что это у меня чисто нервное! Психосоматика. А потом, у меня стигматы от Гогена, а не от Него. И никакого отношения к вашей религии не имеют! Учтите, если вы не снимете с моего фифи табу, я подам в суд!

Но Кон не забывал и о делах действительно важных. Каждый день он забегал к Бизьену.

— Ну что?

— По-моему, шансов нет. Через полчаса я встречаюсь с Татеном. Подождите меня прямо там, у входа. Не думаю, чтобы он сказал да. Будущее туризма на Таити интересует церковь в последнюю очередь.

Канонизация Гогена казалась Бизьену делом абсолютно безнадежным. В то же время он знал, что если этого все же добиться, то Гавайи со своим Диснейлендом могут отдыхать. Он давно уже вынашивал планы «Гогеновых страстей» по типу Христовых, что позволило бы включить в туристический маршрут самые живописные утолки острова и воссоздать там сцены мученической жизни художника, мечтавшего возродить связь человека с земным раем. Возможности открывались головокружительные. Можно было бы, например, реанимировать Маркизские острова, последнее пристанище Гогена, куда «Транстропики» пока еще не добрались и где даже «Клуб Медитерране» [35] отказывался работать. Бизьен уже несколько месяцев обхаживал Татена, уговаривая его согласиться. Оставив Кона ждать у дверей, он предпринял последний штурм глухой стены непонимания. Густые черные брови епископа возмущенно взметнулись, как только Бизьен открыл рот.

— Ваш Гоген был похабник, и все это знают. Он блудил как грязная свинья, развешивал на стенах своего жилища порнографические открытки, привезенные из Порт-Саида, совращал маленьких девочек и умер от сифилиса.

— Гоген намеренно принял на себя все человеческие грехи. Сохранилось его письмо Монфреду, написанное за три дня до смерти, где он недвусмысленно говорит: «Язвы, мучения, слабость, полный телесный распад — что это, как не Человек с первых своих шагов на Земле?»

— Я незнаком с этим письмом, — задумчиво проговорил Татен.

— Его купил за пять миллионов старых франков какой-то американский коллекционер. На обороте набросок, сделанный явно слабеющей рукой, он напоминает «Желтого Христа», которого Гоген написал несколькими годами раньше. Этот человек мучился всеми муками, какие есть на земле, и все же до конца продолжал воспевать красоту творения. Такое впечатление, будто церковь хочет, чтобы радость жизни стала достоянием исключительно безбожников. Не забывайте, что на одном из первых своих автопортретов, написанных в Бретани, Гоген изобразил себя с нимбом над головой…

— Дорогой мой Бизьен, мир увидит еще много преступлений и ужасов, но обещаю вам, что одного он не увидит точно — праздника святого Гогена на Таити. Я почтительно склоняюсь перед гениальным художником, но как человек он был свинья свиньей. И еще одно, раз уж вы пришли ко мне. Никто не имеет ничего против вашей культурной деятельности, и я не возражаю против идеи представить Таити земным раем. Но надо все-таки более тщательно выбирать людей, которых вы берете в исполнители. Вот, к примеру, эта история с Адамом и Евой на прошлой педеле. Согласитесь, что…

— Прискорбнейшее недоразумение…

— Во всяком случае, они арестованы, и поделом. Сама мысль поместить их нагишом под яблоней… Ну ладно… Допускаю, что одеть их нельзя. И пока они скромно стояли и позволяли туристам себя фотографировать, большого вреда не было. Но потом ваш Адам стал высматривать холостяков среди посетителей и предлагал желающим за пятьсот франков совокупиться с Евой прямо под яблоней. Большинство туристов — американцы, вы наносите серьезный урон престижу Франции!

— Не понимаю, при чем тут Франция. Таитяне, вы же сами знаете, напрочь лишены чувства греха.

— Адам никакой не таитянин, а гнусный подонок Сарразен, которого давным-давно пора выслать с острова!

Бизьен вздохнул. С этим эдемом одни неприятности. На Таити, как известно, не водятся змеи, но как обойтись без змеи, коварно обвившейся вокруг яблони, если хочешь быть верным исторической правде и вообще реалистом? Бизьен послал в Колумбию, в зоопарк Барранкильи, заказ на пару питонов, самца и самку, в расчете на потомство — чтобы, если один сдохнет, не пришлось снова выписывать змей из-за моря. Контейнер благополучно прибыл в Папеэте, и Бизьен распорядился сразу доставить его на полуостров Таиарапу, где уже установили роскошную пластиковую яблоню с красными гипсовыми яблоками на каждой ветке. И тут произошла катастрофа. Когда контейнер открыли, внутри оказались вовсе не питоны, а две огромные черные мамбы, укус которых смертелен. Таитянин, открывший ящик, никогда в жизни не видел змей и, бросив взгляд на шипевших чудовищ, с воплями ужаса дал деру, оставив дверцу открытой. В одну секунду обе рептилии оказались на воле и растворились в пейзаже. Бизьен немедленно организовал облаву, но безрезультатно. На острове, где никогда прежде не было змей, теперь находились две мамбы, уже, видимо, начавшие, как и все живое на Таити, со страшной скоростью размножаться. Земной рай обрел наконец то, чего ему не хватало, чтобы полностью оправдать свое название.

В зоопарке Барранкильи подобную ошибку наверняка допустить не могли. У Бизьена было свое объяснение случившемуся. В газетах много писали о планах «Транстропиков», да и сам Бизьен торжественно объявил турагентствам, что историческая реконструкция райского сада на Таити превзойдет не только все, что есть в старом Диснейленде во Флориде, но и грандиозные проекты нового Диснейленда на Гавайях. Теперь он был уверен, что подлые гавайские конкуренты, завидуя бесспорной подлинности нового эдема, подменили контейнер во время стоянки в Гонолулу.

Это было ясно как дважды два.

Распрощавшись с Татеном, Бизьен отыскал Кона, поджидавшего его в «Ноа Ноа». Кон бросил на него вопросительный взгляд. Бизьен только пожал плечами Их роднила общая страсть — стремление к совершенству. Добиться канонизации Гогена стало бы для одного из них достойным увенчанием карьеры промоутера, для другого — бесспорным художественным триумфом. Но до этого было пока еще далеко.

— Что ж, — сказал Бизьен. — Гений — это терпение. Мы не отступимся.

— Скажите, Бизьен, вас еще не сажали?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация