Он положил палец на тумблер.
Марфута и не знал, что может быть таким убедительным. Девушка ему поверила – либо просто хотела жить.
Машина проехала двести метров и остановилась у моста. Здесь прохожие встречались редко.
– Теперь, Верунчик, выйдешь из машины и прогуляешься пешком. Через мост метро «Октябрьское поле». Там тебя будет ждать твоя колымага. Я ржавые тачки не коллекционирую и бабам не доверяю.
Он вытолкал ее из машины, сел за руль и через пять минут входил в метро.
Марфута устал после тяжелой бессонной ночи. Ему хотелось есть и спать. От кружки пива он тоже не отказался бы.
* * *
Она обешала прийти в девять часов, а пришла на двадцать минут позже.
Докучаев разгуливал по квартире в одном халате. Он нервничал. Сегодня намечался трудный день, подписание серьезных договоров, но вопросы, которые оннаметил решить с Татьяной, были не менее важными. Приступать к разговору с порога не имело смысла. Похотливой бабенке требовалось удовлетворение, а не болтовня. По мнению Докучаева, проблемы с женщинами решаются в постели после того, как испарится пот с разгоряченных тел. Так он и сделал. Отдышавшись, Таня Медведева протянула руку к тумбочке и взяла сигарету.
– Ты должна мне помочь, Танюша.
– Я?! – удивилась обнаженная красотка, поворачивая голову к мужчине. – Как глупо звучит.
– Речь идет о твоем муже…
Она хотела открыть рот, но он не дал ей этого сделать.
– Да-да! За мной ведут наблюдение. Я привык к слежке, знаю, кто, как и где приглядывает за моей персоной. Мы живем в такое время, когда никто друг другу не доверяет. У меня серьезный бизнес, большие обороты, и тут все понятно. Но речь идет о другом. В поле зрения появились новые соглядатаи. Работают чисто. Я хочу знать, кто за этим стоит. Не муж ли твой? Вряд ли он станет вешать «хвосты», если подозревает в измене собственную жену. Огласка ему не нужна.
Значит, его интересую я и моя работа. Ты сможешь провентилировать этот вопрос?
Татьяна отреагировала холодно.
– Могу, разумеется. Только ФСБ ни при чем.
Она приподнялась, загасила сигарету и взяла свою сумочку. На кровать посыпались цветные фотографии…
– Узнаешь? Наше эротическое шоу. Несколько дней назад меня схватили прямо на улице, сунули в машину и катали по Москве. Серьезные мальчики. Это они мне подарили фотографии. И если я не заплачу им десять тысяч баксов до субботы, то карточки попадут в руки моего мужа. Вот тогда нам обоим несдобровать. И никакой слежки не будет. Я своего мужа знаю. Ты мудак, Витя! Меня подставил и сам влип.
Теперь ломай себе голову, как выкручиваться из положения.
Докучаев покраснел. Глаза налились кровью.
– Сволочи! Ну я им дам просраться! Ублюдки! Несколько секунд они молчали.
Татьяна вновь закурила.
– Как ты должна передать им деньги?
– У меня их нет.
– Сейчас поедешь со мной на работу, и я дам тебе деньги.
– Ты думаешь, они на этом остановятся?
– Не думаю, а знаю. Мои люди переломают им хребет. Выйти на шантажистов можно при передаче денег. Другого способа я не вижу.
– Может быть, ты и прав. Но на работу к тебе я не поеду.
Немного подумав, Докучаев согласился.
– Как они с тобой договорились?
– Позвонят и дадут инструкции. В любой день, в любой час.
Докучаев взял телефон и набрал нужный номер. Когда ему ответили, он быстро заговорил:
– Никита! Слушай и не перебивай. Возьми в нижнем сейфе десять штук зеленых, упакуй в сверток и подвези к метро «Ленинский проспект». Первый вагон из центра. Передашь сверток женщине. Высокая брюнетка в белом плаще. Ее зовут Таня… Тихо, Никита. Без выступлений. Приеду на работу и все тебе объясню.
Докучаев бросил трубку.
– Собирайся, лапочка. До метро я тебя подброшу. И займусь делами. Как только эти ублюдки тебе позвонят, тут же свяжись со мной по мобильному. Мои люди будут готовы.
– Как скажешь, Витенька. Но если ты их проморгаешь, придется опять платить.
– Мои ребята не проморгают. Все они бывшие оперативники, капитаны и майоры, самый крепкий костяк. Это у нас государство хороших профессионалов не бережет, а мы умеем ценить настоящих парней.
– Однако нас с тобой к батарее приковали. Забыл? Где же были твои профессионалы?
– Я не нуждаюсь в охране. Мне ничего не грозит, и у меня нет врагов.
– А как же расценивать это? – женщина потрясла пачкой фотографий и убрала их в сумочку.
– Возьму их за жабры, и все выясним. Не на того нарвались, сопляки.
Они оделись и вышли из квартиры. Лифт доставил их в подземный гараж.
– Господи! Темно-то как, – возмутилась Татьяна.
– Вторую неделю свет сделать не могут. Три дежурных светильника на все помещение. Приходится ворота весь день открытыми держать, – бубнил себе под нос Докучаев. – Кругом бардак.
Они сели в «мерседес», Докучаев включил двигатель, врубил скорость и мигалку поворотника. Машина сорвалась с места и выехала в проход.
В прекрепленном к рулевой колонке стержне, похожем на авторучку, происходили свои процессы. Тонкая нить вольфрамовой проволоки начала накаляться, раскраснелась и лопнула. Пружина сработала, и раздался слабый щелчок. Из тонкого жерла вырвалась острая длинная игла и, просвистев в воздухе, вонзилась в двойной подбородок водителя. Он так и не успел ничего понять.
Смерть наступила мгновенно. «Мерседес» пролетел мимо выездных ворот и врезался в кирпичную стену. Сработали подушки безопасности. Татьяна вскрикнула. Ее сильно тряхнуло, но повреждений она не получила. Таня помотала головой и со злобой глянула на любовника.
– Идиот! Свихнулся? Что ты…
Голос ее оборвался. Голова Докучаева откинулась, глаза застыли, рот приоткрылся, а по краю рта стекала узкая струйка крови. В пухлой шее торчала черная игла, вокруг которой образовался сине-красный кровоподтек.
Татьяна вновь вскрикнула и выскочила из машины. К «мерседесу» спешил охранник. Здоровенный парень в черной униформе выглядел растерянным, будто его приговорили к смерти.
– Что случилось? – вопил он. – Что случилось?
– Сам смотри. Где у вас телефон? «Скорая» нужна!
– Телефон в будке.
Жена полковника умела держать себя в руках. Она привыкла к передрягам и нестандартным ситуациям. Всю жизнь ходила по тонкому льду. Жить собственной жизнью, не отказывая себе в удовольствиях, будучи женой ревнивого чекиста, не очень-то просто. Но ей нравилась такая жизнь. Водить за нос простачка не велика мудрость. Один поступок влечет за собой следующий, потом переходит в привычку и в конце концов становится частью характера, изменяя человеческую натуру.
