Марфута долго молчал.
– Я исполнитель. Придумывал тот, кто давал мне задание.
– Андрей?
– Это был не Андрей. Того человека я видел однажды. Лица не разглядел, имени не знаю, но запомнил его на всю жизнь. Он подавлял своей волей. Злой гений. Андрей обычный парень, хотя и в нем есть что-то дьявольское. Но дело не в этом. У меня нет оружия, нет хитроумных приспособлений. А главное, у меня нет плана.
– Давай придумаем. У меня есть пистолет. Достался по случаю.
– У Трошина тоже есть пистолет. Мне бы винтовку с оптическим прицелом. А где ее взять?
– Кирпичи на голову тоже падают, когда их никто не видит. Кумекай, парень!
Твой рейтинг падает в моих глазах. Мужик ты или тряпка?
– Хорошо, я подумаю. Покажи мне его завтра утром. Иногда бывает: глянешь на человека – и видишь все его слабости. Так гробовщик снимает взглядом мерки.
– Я думаю, с нас он мерку уже снял. Боюсь я его, понимаешь?
– Хорошо. Задание принял.
Юля с облегчением вздохнула.
* * *
Наташа стояла у окна, а доктор Кошман расхаживал по своей комнате и швырялся фразами, словно камнями.
– Ты слишком самонадеянная, моя девочка. Решила, что сама со всем справишься?! Не вышло! Теперь можно ждать любых последствий. Ситуация вышла из-под контроля.
– Не пори горячку, Игорь, – не оглядываясь, парировала Наташа.
– Горячку? А исчезновение всех папок с результатами работы – это горячка?
Любая разведка в мире заплатит за такие материалы не один миллион долларов.
Трансплантация одного человека в другого. Из премьер-министра Франции можно сделать агента китайской компартии. О чем ты говоришь?
– Результаты еще не подтвердились. А Андрей погуляет со своей шлюхой – и домой. Он еще не приспособлен для активной жизни. Выдохнется и вернется.
Кошман подошел к окну и встал за спиной у женщины.
– Ты так ничего и не поняла. Он взял у отца из сейфа сто тысяч долларов.
Пустяк, да? На пару дней повеселиться. Он снял со стен все свои фотографии, вынул снимки из семейного альбома и уничтожил их. Это для чего? Для того – чтобы его не нашли. Он унес с собой вещи Сарафанова. В том числе записную книжку и знаменитые ключи.
Наташа медленно повернула голову.
– С ним Ван Ли. А этот холуй принадлежит боссу, и он все равно сдаст Андрея отцу.
– Не так просто его взять, чтобы сдать. Мы даже предположить не можем, что творится в его башке.
– Согласна. Его надо найти. Сейчас на него еще можно оказывать влияние, но скоро это станет невозможным. Именно этого босс и боится больше всего. Он заперся в своем кабинете и не выходит третий день.
– Мне плевать на Зарецкого. Он свое дело сделал. Теперь мы и без него обойдемся. Но без денег нам не создать свой центр где-нибудь в Швейцарии или Аргентине, черт побери! Эксперимент удался – и мы владеем этой тайной. Пусть Зарецкий торчит в этой дыре, носит жене на могилу цветочки и пересаживает дряхлым банкирам яйца от орангутангов. Это его проблемы. А у меня свои амбиции; Это моя идея! Ты виновата, что мы упустили парня. Теперь ищи ветра в поле.
– Мне кажется, я его найду.
– Где? Как? Когда? У него на руках папки. Если он разберется в них, то мы с тобой превратимся в его рабов.
– В них никто не разберется.
– Дура! Он ушел с женой, а девка – врач. Пусть паршивый, но врач.
– Он ее выгнал. А ушел он с артисткой. И искать их надо в теплом гнездышке. Только там, где не очень многолюдно. Мальчик уже понимает, что за ним идет охота. Он – экспонат с двойным лицом. Если объявить его в розыск как опасного больного, то нам его найдут. Надо составить умный запрос в милицию.
Воспользуйся своими связями с психиатрами из института Сербского. Ты для них немало сделал – пусть они тебе помогут. Парня выловят в два дня и посадят в клетку. А потом мы о нем позаботимся.
– А Зарецкий? Он встанет в сторону и будет наблюдать?
– Не пойму, кто из нас умный, а кто дурак. Зарецкий перенес два инфаркта.
Где гарантия, что он перенесет третий? У человека сын пропал. Самая губительная смерть и время подходящее. В чем-то ты быстро соображаешь, а в чем-то совсем дитя. Никого в доме нет. Мы одни. И Вана Ли нет. Нам надо действовать, а не паниковать.
Кошман долго разглядывал Наташу, потом произнес:
– Ну и стерва же ты.
– Поэтому я тебе и нужна. И всегда буду нужна. Без меня ты ни одного решения в жизни не принял. Хочешь получить лавры Зарецкого – заслужи их. Под лежачий камень вода не течет.
Кошман отошел и сел в кресло.
– Придется демонтировать все оборудование. Клиника должна превратиться в жилой дом. На похороны великого нейрохирурга слетятся птички со всего света.
Давно ему пора к женушке под бочок. Пусть земля им будет пухом.
Кошман издал какой-то странный смешок.
Наташа продолжала смотреть в окно и думать о своем.
* * *
Лучи мини-прожекторов были направлены в раскрытые белые зонтики, от которых рассеянный свет падал на лицо актера. Прекрасный грим позволял освещать артиста без лишних теней. Сходство не вызывало сомнений, это признала Марина и даже придирчивая Татьяна. Андрей в большей степени рассчитывал на собственную интуицию. Он смотрел на созданную гримером оболочку как на куклу, которую придется учить говорить, смотреть, двигаться.
Гримера отпустили, и в номере остались исполнитель и создатели фильма.
Съемки начались не сразу. Гарик Желковский отлично выучил текст, но всех смущал его голос. Интонация в конце концов бьша схвачена правильно, но не хватало твердости и уверенности.
Женщины сидели в стороне и наблюдали за репетицией. Андрей так увлекся работой, что стал похож на заправского режиссера. Он делал точные и въедливые замечания, каждый штрих отрабатывался по несколько раз, и все начинали заново.
Марина склонилась к Татьяне и тихо сказала:
– Трудно понять, кто из них больше вошел в образ Павла. У меня такое впечатление, будто Андрей знал его всю жизнь. Он замечает такие мелочи, на которые я бы не обратила внимания.
– Ты женщина, Марина, а кино делается для мужчин. Вряд ли ты знала Сарафанова как делового человека. Я его таким видела.
– Но откуда Андрей может знать такие детали?
– Павел провел в их доме больше недели. Они общались. Но для шапочного знакомства результат поразительный.
– Вот и я о том же.
Наконец отсняли первый кусок и просмотрели его на мониторе. Каждый высказал свое мнение, и вновь приступили к репетиции.
