Предварительный план остается в силе. Через три дня закажешь автобус на Тверь.
Придешь со своими людьми в местное управление и дашь заявку на Чечню. Они готовят такую переброску. Будете сопровождать поезд с колонной грузовиков. В Моздоке к вам подойдет капитан Соловьев. Он будет вашим проводником. Деньги получите на границе. Если доберетесь туда живыми. Курьер передаст вам по сто тысяч на каждого. Головой не крутите, он сам вас найдет. Вы будете находиться под наблюдением моих людей. Окажетесь за кордоном – тогда и поблагодарите. Не исключаю личную встречу с тобой. Действуй, подполковник. Другого выхода у тебя нет".
Экран погас.
– Мать честная! – Вихров откинулся на спинку стула, и та издала предупреждающий треск.
– Что делать будем, командир? – спросил Ахмед.
– А ты не слышал? Тут и думать нечего. Нас пятеро осталось. День-два – и никого не останется. Линять будем!
– А в лесок бы не грех съездить. Местечко с могилкой я хорошо запомнил. И Угрюмого с собой возьмем.
– Мысль неплохая, – задумчиво произнес Вихров. – Там и машину найдем. Автобус нам теперь ни к чему. Команда жидковата. Береженого Бог бережет! Уходить будем сегодня ночью, по одному. Встретимся на развилке Варшавской магистрали у въезда в Подольск. О своих машинах забудьте. Электричка, такси, попутка, велосипед да хоть бы на роликах, но из Москвы выезжать тихо. Одна глупая овца всех в омут затянет. А ты, Савелий, принимай заказы и на Шереметьево бери заявку. Пусть ждут. Авось дождутся.
Савелий потер руки, будто ему наливали стакан водки под грибки и килечку.
* * *
В доме играла траурная музыка, зеркала были затянуты черным бархатом, люди разговаривали вполголоса. Андрей, Марина и Ван Ли медленно поднимались по лестнице на второй этаж. Скорбные лица сопровождали растерянных молодых людей и тут же начинали перешептываться за их спинами. Многие смотрели на Андрея с удивлением, некоторые с испугом, другие с сочувствием.
Профессор Зарецкий лежал в одной из операционных. Его еще не переложили в гроб, и тело покоилось на столе. Операционная превратилась в обычную комнату, все медицинское оборудование исчезло.
Андрей подошел к отцу и поцеловал усопшего в холодный лоб. У Вана Ли скатилась скупая слеза со щеки. Марина чувствовала себя растерянной. В ярко-красном коротеньком платьице, на высоких шпильках, она выглядела белой вороной среди серых мрачных фигур, заполнивших дом.
К Андрею приблизился молодой человек и тихо шепнул на ухо:
– В кабинете вашего отца находится профессор Ланской. Он хочет поговорить с вами.
Андрей кивнул и вышел в коридор.
Задержавшись на секунду, он повернулся к Вану Ли и с удивлением заметил:
– Куда делись Кошман и Наташа? – Он не ждал ответа и тут же добавил:
– Отведи Марину в мою комнату.
В кабинете хозяина сидели двое пожилых, солидных мужчин. У одного была седая шлевелюра, лысина другого отражала тусклый серый свет от окна. Статные старики встали, подошли к Андрею и высказали свои соболезнования.
– Мне очень жаль, Андрюша, что так все получилось, – сказал полнеющий мужчина с седой шевелюрой. – Надеюсь, ты меня помнишь, я Ланской Юрий Германович. А это мой коллега, профессор Маковский. Наука понесла невосполнимую утрату.
– От чего он умер? – тихо спросил Андрей.
– Сердечный приступ. Так зафиксировано в свидетельстве о смерти. Мы – старые друзья твоего отца. И твои друзья тоже. Ты можешь рассчитывать на нас.
– Как это случилось?
– Я могу пересказать только то, что услышал от Игоря Кошмана. Вчера во второй половине дня твой отец получил телефонограмму из Тихоновой пустыни Калужской области, где говорилось, будто в одном из кемпингов обнаружены два трупа. Один твой, второй твоей жены. Следственные органы просили приехать отца на опознание. Сердце не выдержало! Ты был для Бориса больше, чем сын. Он жил и работал больше для тебя, чем для науки.
– Вы делали вскрытие?
– Нет, к сожалению. Кошман и Наташа возражают. Если поверить в твою смерть, то они остались самыми близкими людьми умершего, и мы подчинились их воле. Так уж повелось. Милиция не нашла криминала и не настаивала на вскрытии.
Твой отец умер в почтенном возрасте и перенес два инфаркта. Известие о смерти сына могло подкосить и здорового человека.
– Но, как видите, я жив.
– Не знаю почему, но я не сомневаюсь в этом.
– А в чем вы сомневаетесь?
Тут вступил в разговор Маковский:
– Видите ли, Андрей… Нам сообщили о кончине Бориса Михайловича только вчера ночью, спустя восемь часов после смерти. Диагноз ставил местный врач, который выписывая свидетельство о смерти. У нас есть свой опыт, и мы имеем другое мнение. Мы пришли к выводу, что ваш отец умер раньше, часов на восемь-девять, то есть до получения телефонограммы, – если таковая существовала в природе.
– Вполне возможно, – предположил Андрей. – Я был в Тихоновой пустыне, и там действительно погибла моя жена, но ее сопровождал другой мужчина. Умер он, а не я. В гостинице зарегистрирована Юлия Зарецкая с мужем. У нее родственников нет, и следствие обратилось сюда. Вполне реальная ситуация. Но, как я понимаю, отец к этому времени был уже мертв.
– Мы так считаем, – согласно кивнул Ланской. – И еще одна деталь. Имеет она значение или нет, я не знаю. Тут должен думать ты сам. О частной практике Бориса знали все его близкие друзья. Если предположить, что твой отец умер вчера вечером и в доме находились только Кошман и Наташа, то мне непонятно, каким образом им удалось к сегодняшнему утру разобрать и демонтировать оборудование трех операционных. На такую работу потребуется не менее двух суток.
– При живом отце они не посмели бы этим заняться. И зачем? Если он был уже мертв, то тогда понятно. Покойник слишком знаменит, и будет много посторонних глаз. Они не хотели засвечивать частную практику отца. Логично.
– Логично, но не совсем. Куда проще вызвать перевозку и отправить труп в морг, а потом перевезти его в Институт трансплантации и устроить шумные пышные похороны, соответствующие статусу великого ученого. В этом случае ни один посторонний в дом не попадет. Где покойник, там и свита. Но они заранее знали, что вскрытия быть не должно, и решили устроить тихие домашние похороны. Тогда понятно, почему им пришлось демонтировать клиническое оборудование и тратить на это столько сил.
– А не проще все это выяснить у них?
– Сегодня утром, – Ланской взглянул на часы, – около двух часов назад они уехали в Тихонову пустынь на опознание твоего тела.
– Понятно. Я думаю, они меня опознают. Я вынужден покинуть вас, друзья. Похороны придется отложить, я требую вскрытия и тщательного разбирательства. Здесь пахнет убийством.
Ланской похлопал Андрея по плечу.
