Девушка не видела ничего, но и не смогла бы ничего увидеть, даже оказавшись в коридоре, — в такое странное состояние ввел ее страх, лишив способности воспринимать реальность… Она просто сидела и ждала, не зная чего, ни жива ни мертва. Да и сам страх, достигнув своего апогея, потерял остроту, быть может — из-за своей огромности, и, вместо того чтобы жечь или колоть изнутри, тяжелым ватным комом повис на плечах, пригибая их к земле.
Когда дверь дрогнула под ударом, Альбина была уже готова к этому, от безысходности почти равнодушно наблюдая за тем, как шкафчик дрожит, как открывается его стеклянная дверца, как вновь начинают сыпаться уцелевшие до сих пор лекарства, как красные руки впихиваются в щель, упираются в стеклянный угол и все сооружение начинает падать, тоже медленно и лениво, будто переняв неторопливость у странных душителей…
* * *
Этого Альбина не знала…
Из истории болезни М. (до сих пор он фигурировал в повествовании как человек в синей пижаме):
«Больной М., 29 лет. На учете в психоневрологическом диспансере не состоит, в возрасте 6 лет была зафиксирована незначительная травма черепа, военнообязанный. Алкоголизм, наркомания — отрицательно. Женат, дочери четыре года.
26 июля 20… года утром жена М. отметила, что движения и реакции М. замедлились (со слов провожавшей ее на работу соседки), по ее настоянию М. на работу не вышел, пообещав вызвать врача. Утром был вменяем, хотя членораздельность речи была несколько нарушена. В дальнейшем признаки болезни нарастали. Оставшись один, М. позвонил любовнице, сообщившей своим соседкам по общежитию, что его голос „звучал несколько странно“. Когда Т. приехала к М. на дом, хозяин отпер сам; через несколько минут молодая женщина была задушена».
Так было написано в истории его болезни — первой из посвященных констрикторизму, еще не получившему тогда это название.
На самом деле любовница пробыла в квартире М. некоторое время: прибывший на место наряд уголовной полиции нашел ее тело на диване — волосы оказались влажными, накинутый кое-как халат подтверждал предположение о том, что перед смертью молодая женщина успела воспользоваться ванной. Возле дивана на полу был обнаружен перевернутый теплый еще кофейник.
«Это надо было видеть, — рассказывал потом в участке старшина, — лежит она: ноги голые, живые совсем, ну такие ножки — финиш!.. А кровь капает на пол — и прямо в кофе. Лужа набежала — думали, зарезали девку… А это просто у костей края острые — вот кожа и порвалась, и вообще настоящей-то крови совсем немного было… У него сила ненормальная — факт. Может, он и сумасшедший, только, по-моему, это зомби или мутант какой: откуда бы взялась в человеке вдруг такая силища, чтобы кости ломать? На вид-то он хлюпик…»
«…Затем больной М. проследовал на лестничную площадку и предпринял попытку взломать дверь соседа Г., который обратился за помощью в полицию. В его квартире М. и был задержан совместными усилиями полицейского наряда и вызванной ими (кем — оставим на совести врача, отнюдь не бывшего литератором) бригады скорой психиатрической помощи.
При клиническом обследовании М. выявлено…»
Здесь снова допущена неточность, точнее — потерян эпизод, не существенный для истории болезни конкретного человека, фигурировавшего в документах как М., но жизненно важный: и вызвавший полицию сосед, и полицейский-практикант успели отправиться на тот свет, прежде чем М. был связан.
«…Из чего можно сделать вывод о наличии у М. некой инфекции, возможно, спровоцировавшей развитие психического заболевания.
М. в настоящий момент помещен в отдельную палату, взяты анализы на бактериологический посев на среде, с целью выявления инфекции…»
Дописано другим подчерком:
«26.07.20… г. супруга М. доставлена в женское отделение городской больницы со сходными симптомами…»
…Вначале у нее просто закружилась голова — так женщина объяснила свое самочувствие сослуживцам, когда кто-то из них заметил, что она печатает вдвое медленнее обычного. Она стала двигаться как в полусне, подолгу шаря вокруг себя, прежде чем заправить в принтер новый лист. И никто не понял, что произошло, когда М. встала с места, шагнула к соседнему столику и вдруг вцепилась в шею давней приятельнице. Вначале поступок вызвал в офисе только оживление: всем было известно, что эти женщины поддерживают приятельские отношения вне службы, а у двух подруг всегда найдутся причины вцепиться друг другу в волосы или загривок… Пожалуй, этому довольно логичному предположению противоречило лишь то, что М. душила свою подругу молча, без ругани и визга.
Ну а когда жертва захрипела…
«…Пользуясь паникой, М. успела задушить еще троих человек, двух наборщиц и курьера, после чего оставшейся в живых начальнице бюро удалось запереть ее снаружи на ключ, откуда (тоже оставим это выражение на совести врача-нелитератора) М. извлекла бригада санитаров», — сообщает запись в другой истории болезни, и похожей и не похожей на предыдущую.
В средствах массовой информации, включая электронные, сведения об этих инцидентах не попали.
Проявившая инициативу владелица фирмы за нее поплатилась — вскоре ей пришлось присоединиться к своей подчиненной в больнице «в состоянии нервного шока».
Полицейским было предписано «во избежание паники сведения об инциденте не распространять».
Всего этого Альбина не знала.
Всего этого не знал еще никто.
Почти — никто…
История болезни М. так и осталась недописанной; попавшие во время разгрома больницы алые капли на листах бумаги потемнели, а затем и покоричневели — маленькие бесформенные печати, подтверждающие подлинность случившейся трагедии.
* * *
…У него было вполне нормальное, даже почти красивое лицо с тонкими чертами и высоким лбом, приписываемыми ранее аристократии, полностью выведшейся за последние полтора века, и потому пятна крови смотрелись на нем совсем противоестественно.
Стеклянный застывший взгляд уперся в девушку, и его неподвижность мешала утверждать наверняка, видит он ее или нет. Скорее всего — видел, потому что, перешагнув через шкаф с поднимавшимся от него вонючим лекарственным облачком, он не стал терять времени и направился прямо к Альбине.
«Мне все это снится… — тупо глядела на скрюченные пальцы девушка. — Как медленно он идет… люди так не ходят…»
Она начала раскачиваться на подоконнике, как в гипнотическом сне, — да, в какой-то мере ее состояние можно было с таковым и сравнить: замедленные и плавные движения убийцы завораживали ее и вместе со страхом усиливали и без того овладевшее ею оцепенение.
А безумец-душитель шагал, шагал, шагал…
Легкое прикосновение пронзило Альбину электрическим током — если бы не чьи-то руки, загадочно возникшие за ее спиной, девушка, наверное, выбросилась бы из окна.
И все же…
Пронзившая ее мысль ушибла не слабее: к ней притронулся не ленивый убийца, а некто третий, совершенно посторонний, невесть каким чудом оказавшийся на карнизе и силой поднимающий ее теперь за плечи.
