Улучив удобный момент, полковник жестом подозвал к себе оператора и неожиданно вклинился в разговор.
— Знакомые речи? — поинтересовался он, глядя в объектив. — То же самое мы слышали, когда каждый третий житель нашей страны умирал от СПИДа! Теперь история повторяется. Все даже хуже: больные СПИДом хотя бы не душили здоровых людей. Это во-первых. Во-вторых, по поводу локализации очага эпидемии — это отнюдь не факт. У меня есть доказательства десятков случаев, когда расставленные Министерством здравоохранения посты в компании с представителями дорожной полиции выпускали людей из карантинной зоны за деньги. Все желающие могут ознакомиться с видеозаписями. — Разумеется, о том, какая комбинация была разыграна, чтобы эти записи получить, Хорт никому сообщать не собирался, хотя похвастаться здесь было чем; одна только организация «помех на линии» чего стоила, лучшие хакеры помогли! — В-третьих, а как вообще господин министр представляет себе лечение констриктора, которого невозможно связать даже пятерым, не то что в одиночку? Но, допустим, он предусмотрел и это… Тогда остается четвертое и самое главное возражение: знают ли господа слушатели и зрители о том, что господин министр, а также упомянутые им специалисты и в глаза не видели ни одного больного констрикторизмом?! Кого же и как они могут лечить? Господин министр, ответьте: найден ли вирус, вызывающий эту болезнь?
— Нет, но…
— Комментарии излишни, не так ли?
— В данный момент, — заученно заворковал министр, — разрабатываются методы защиты медицинских работников при контакте с больными констрикторизмом. Когда средства защиты пройдут предварительные испытания, мы доставим в лабораторию группу больных, на которой будут опробоваться создаваемые нами лекарственные препараты.
— Но на сегодня реальных пациентов у вас нет, не так ли? — прищурился полковник.
— Они появятся в ближайшем будущем, — не сдавался его оппонент. Никогда еще во время пресс-конференций ему не приходилось отбивать «атаку с тыла», обычно огонь вопросов велся из зала, и уже сам этот факт сильно сбивал министра с толку.
— Итак, все сказано, господа, — обратился к журналистам полковник Хорт. — Исследования ведутся… Нет, я не возражаю против них — пусть себе тратят эти полтора миллиона, лишь бы это не мешало мне защитить вас. Если эти люди успеют вылечить хотя бы нескольких констрикторов, я первый поклонюсь им, но если не принять мер более решительных и действенных, наша общая альтернатива такова: или быть задушенным, или самому задушить пару соседей, а затем сдохнуть под забором. Выбирайте, господа!
После этого заявления в зале ненадолго воцарилась тишина, затем с места поднялся долговязый молодой человек в яркой пестрой куртке.
— Вопрос к полковнику. Значит ли это, что ваш план сводится только к физическому уничтожению носителей болезни?
Глаза полковника вновь на миг оживились — этот вопрос тоже был «хорошим». Если бы у него была возможность купить несколько «подсадок», то ничего более удачного не смог бы придумать и он сам.
— Вовсе нет, — отчетливо выговаривая каждое слово, возразил он. — Это лишь незначительная часть разработанного нами комплекса защитных мероприятий, и только ее дискуссионность заставила вас, господа, отвлечься от плана в целом. Итак, в целом план выглядит так. Первое: полная изоляция эпидемиологически опасной зоны. Не посты на дорогах, которые кого угодно пропускают к вам за взятки, а настоящее плотное оцепление силами армии. Для того чтобы эта мера сработала, требуется разрешить применение оружия для пресечения попыток выхода за пределы контролируемой зоны. Второе: организация эвакуации. Я против того, чтобы жители охваченного эпидемией города оставались без защиты. Выпустить их без контроля мы тоже не можем, так что все эвакуируемые лица будут помещаться в охраняемые карантинные станции под наблюдение врачей и военных. Они будут проживать там, покуда не пройдет так называемый латентный период заболевания — момент с начала заражения до появления первых симптомов. Тот, кто выдержит проверку, будет отпущен под наблюдение более мягкое, а затем и вовсе от него избавится. Кроме того, необходимо принять ряд мер по поддержанию порядка в самом городе, что сейчас все попросту упустили из виду. И главное, о чем мы не должны забывать ни на миг: мы спасители, а не каратели…
* * *
— Толковый мужик, — кивнула в сторону монитора Эльвира. За короткое время она успела продымить всю комнату; от густого сигаретного дыма Ала то и дело кашляла, но сделать гостье замечание так и не решилась. — Он прав на все сто! Помогать надо живым.
— Фашизм, — негромко проговорил Тихий, поигрывая пальцами на рукоятке швабры.
— Что вы сказали? — повернулся к нему Рудольф.
— Ничего. Вам послышалось. — На его лице возникла клоунская усмешка.
— И мне тоже? — поглядела на Тихого Альбина, и под ее взглядом он усмехнулся еще шире.
— Я оговорился, — ответил он. — Это не то слово. Просто случайная ассоциация. Уничтожение одних ради блага других… истинного или надуманного блага. Этого в истории было достаточно, вот я и вспомнил один из самых ярких аналогов.
— Так вы считаете, что Хорт не прав? — Эльвира погасила недокуренную сигарету. — Почему? Поверьте, мне интересно ваше мнение.
— Мне тоже. — Рудольф устроился в кресле поудобнее. Присутствие Тихого — кем же он был? Химиком? Экологом? Так или иначе, но каким-то ученым… — в квартире Альбины раздражало его, но он старался этого не показывать. — Даже если оно всего лишь личное.
— Ну, не скажите, — вставила Эльвира, прежде чем Тихий успел открыть рот. — Когда спрашиваешь пророка, можно ли считать его мнение только личным?
— Ого! — приоткрыла рот Альбина.
— Она шутит, — указал на журналистку Тихий.
— Не скромничайте! — Эльвира не собиралась отступать. — Господа, знаете ли вы, что перед вами человек, предсказавший возникновение констрикторизма около пяти лет назад?
— Что? — Альбина вскочила с места.
Мысли вихрем вертелись в ее голове: «Он — пророк? Настоящий, а не человек, возомнивший себя пророком? Уж не за это ли его заперли в сумасшедшем доме — до тех пор, пока его предсказания не начали сбываться? Настоящие душевнобольные часто верят в свои сверхъестественные способности — неудивительно, если их фоне истинного пророка тоже примут за психа. Но почему же он сейчас не признается? Боится, что его вернут обратно? И какое отношение ко всему этому имеют похороны… Или… — От этой мысли брови девушки поползли вверх. — Он и в самом деле умер и теперь воскрес? Если он действительно…»
Она была готова поверить во что угодно.
— Это серьезно? — усомнился Рудольф. У него ни Эльвира, ни «этот тип», как он называл про себя Тихого, особого доверия не вызывали.
— Ладно, — нехотя согласился тот, — объясняю: я говорил о том, что мы в любой момент можем столкнуться с новой страшной болезнью. О констрикторизме я не упоминал, поскольку вовсе не пророк, — его усмешка явно была адресована журналистке, — а ход моих рассуждений в общих чертах таков. После того как наша республика в свое время пыталась преодолеть экономический кризис, позволяя за большие деньги зарывать на своей территории радиоактивные отходы… Надеюсь, вам известен такой факт? Нет? Ну ладно, это было — вот и все, что стоит помнить для лучшего понимания моей идеи… Так вот, из-за того, что у нас появилась эта радиоактивная дрянь, естественно предположить, что она вызовет волну мутаций. Но поскольку мутации крупных живых организмов или летальны, или, даже в самом худшем случае, могут создать разве что монстра-одиночку, подходящего только для фильмов ужасов, но вовсе не такого уж страшного в реальности (крупных одиночных тварей несложно уничтожить), по-настоящему опасаться стоило мутантов совсем иного рода — вирусов, бактерий, грибков и так далее. Короче, тех, что видны только под микроскопом, но вред причинять умеют. Вторым шагом в моих размышлениях было то, что у болезнетворных микроорганизмов уже давно отметили одну любопытную особенность: под воздействием мутагенов, в первую очередь радиоактивного излучения, они крайне редко создают принципиально новые виды, зато было немало случаев, когда они превращались в возбудителей уже известных болезней. — Вначале Тихий говорил нехотя, но вскоре распалился и преобразился прямо на глазах: исчезли его смешные ужимки, глаза заблестели и от азарта, и от уверенности в своей правоте. — При этом, например, вирус гриппа может превратиться в возбудителя вирусного гепатита с вероятностью в сто раз большей, чем в вирус СПИДа, и в миллионной — в какой-то вирус, еще не известный. То же самое и с бактериями — холерный вибрион может при достаточно долгом воздействии ионизирующего излучения мутировать в бледную спирохету, может даже однажды стать кокком или палочкой из другой систематической группы, но почти наверняка вызываемая им болезнь будет уже зафиксирована во врачебных справочниках. Это не чудо — наоборот, все объясняется довольно просто. Размеры бактерий, а тем более вирусов, ничтожно малы, воздействию мутагенов они подвергались сравнительно чаще, чем все остальные живые организмы, хотя бы из-за тех же размеров и отсутствия таких механизмов защиты, как дублирование генного материала и так далее… Плюс к этому, их жизнь коротка, и если исчислять возраст видов количеством смен поколений — они старше нас в триллионы раз. С другой стороны, отличия одной бактерии от другой обычно не так заметны, как отличия многоклеточных, хотя это уж как посмотреть… Ладно, последний фактор отбросим как спорный, но и первых уже достаточно, чтобы прийти к определенному выводу: в мире микроорганизмов набор вариантов практически исчерпан. Во всяком случае, основных вариантов. Но я подумал, что какие-то редкие болезни могли быть описаны не только в медицинских справочниках, но и в старых сказках и легендах. И тогда я вспомнил зомби — не тех управляемых болванчиков, что создаются с помощью гипноза и химии, а тех, которых описывали как живых мертвецов. Если отбросить чистую мистику, это описание можно истолковать так: это люди, лишенные личности, но еще способные на активные действия. Они агрессивны, убивают других и способны делать их похожими на себя — последнее свойство характерно именно для инфекционных больных. То же самое разные оборотни, вампиры и прочие… Вирус, от которого у человека в качестве побочного симптома растет шерсть… Может быть такое? Почему нет? А то, что выделяемые микроорганизмами побочные химические вещества могут оказывать влияние на поведение, доказано давным-давно. Вот и почти все мое пророчество, — развел руками Тихий и обратился к журналистке едва ли не с укоризной: — Как видите, никакой мистики. Я же вам объяснял…
