И второе: сегодня, прогуливаясь в полумиле от дома доктора Джемисона, я наткнулся на некий след, оставленный на снегу. Мне не потребовалось долго гадать, что это такое. В другой стороне, также в полумиле от дома, я видел точно такой же и очень рад, что солнце быстро подтапливает снег вместе со следами, поскольку мне все сильнее кажется, что у меня слишком разыгралось воображение. Ибо я увидел след огромной ступни с перепонками между пальцев!»
На этом заканчивается отчет Роберта Норриса. Поскольку в течение некоторого времени Норрис держал отчет у себя, я получил его только после его исчезновения. Отчет был мне отправлен шестого марта. Накануне, то есть пятого марта, Норрис нацарапал на клочке бумаге следующую записку:
«5 марта
Меня кто-то преследует! С тех пор как в Нависса-Кэмп появились “упавшие с небес”, я не могу сомкнуть глаз. Меня постоянно преследует чей-то странный, жуткий и вместе с тем невидимый взгляд, словно кто-то наблюдает за мной сверху. Я помню слова Уэнтворта о том, что тот, кто увидит тварь, летающую вместе с ветром, обречен. Не могу забыть огромное существо на фоне неба и его горящие, словно звезды, глаза! Я знаю, он пришел за мной».
На основании этой коротенькой записки, написанной корявыми буквами, наш дивизионный врач заключил, что Роберт Норрис просто сошел с ума и отправился искать какое-нибудь укромное место, где и провел несколько следующих месяцев.
В заключение хочу добавить несколько слов от себя. Роберт Норрис не сходил с ума. Он был самым дисциплинированным, самым исполнительным из моих подчиненных, поэтому я глубоко убежден, что, блуждая где-то в неведомых краях, он не потерял рассудка. Наш доктор прав в одном: Норрис действительно куда-то отправился, где пробыл несколько месяцев. И место это находилось не в Канаде, нет, и даже не в Северной Америке, что бы ни говорил по этому поводу врач.
Я прибыл самолетом в Нависса-Кэмп через десять часов после того, как было обнаружено тело Роберта Норриса. Подлетая к тому месту, я видел из самолета огромные следы, четко отпечатавшиеся на снегу. Я знаю, кому они принадлежали. Это я, осматривая одежду Норриса, обнаружил в его карманах два предмета, которые он, видимо, нашел в тех местах, где побывал: золотую пластинку с изображением битвы двух древних существ и надписью какими-то странными знаками (осмотрев ее, доктор Спенсер, сотрудник Квебекского университета, сказал, что она очень древняя, но, как ни странно, прекрасно сохранилась) и образчик какого-то геологического отложения, который, если внести его в закрытое помещение, начинает издавать необычайный свист и рев ветров, какие могут звучать лишь за пределами ведомого нам мира.
Итакуа
[22]
(Перевод С. Теремязевой)Один китайский философ, живший много лет назад, сказал, что в истину, какой бы простой и очевидной она ни была, всегда трудно поверить, ибо человеческая жизнь настолько сложна, что самую простую истину уже не замечают. Можно сказать, что странное происшествие, связанное с появлением Снежной Твари, Итакуа, как нельзя лучше иллюстрирует данное высказывание.
Весной 1933 года в газетах появилось несколько весьма туманных и путаных сообщений, касающихся странных поверий некоторых индейских народов, а также явного непрофессионализма констебля Джеймса Френча из Королевской северо-западной конной полиции, исчезновения некоего Анри Люка и последующего исчезновения констебля Френча. Затем пресса подняла шум по поводу опубликования письменных показаний Джона Дэлхаузи, командира дивизии Королевской северо-западной конной полиции со штаб-квартирой в Коулд-Харбор, провинция Манитоба, появившихся в печати 11 мая, то есть сразу после скандалов, связанных с действиями констебля Френча и расследованием дела Анри Люка. И наконец, получила широкое распространение — при том что никто не говорил об этом открыто — совершенно неправдоподобная история о какой-то «снежной твари», Повелителе Белого Безмолвия — земли, где под холодным бескрайним небом лежат вечные снега.
Между этими на первый взгляд никак не связанными между собой сообщениями, над которыми так потешалась пресса, тем не менее имелась некая зловещая связь. На свете существуют ужасные вещи, о которых простому человеку лучше не знать; именно это открытие сделал констебль Френч, а немного позднее, 11 мая, и Джон Дэлхаузи, написавший следующее:
«Данное заявление я делаю помимо собственной воли, в ответ на несправедливую критику, обрушившуюся на меня в связи с расследованием дела Люка. Пресса упрекает меня в бездеятельности и уверяет, что Анри Люка не мог просто выйти из дома и исчезнуть, хотя на самом деле все было именно так.
Тем, кто не знаком с результатами расследования, проведенного Джеймсом Френчем, констеблем Королевской северо-западной конной полиции, хочу пояснить: в ночь на 21 февраля сего года, когда поднялась легкая вьюга, Анри Люка вышел из своей хижины, расположенной на окраине городка Коулд-Харбор, и с тех пор не появлялся. Один из соседей видел, как Люка направился в сторону старой дороги Оласси; после этого он исчез. Через два дня шурин Люка, Рэнди Маргейт, заявил об исчезновении родственника. Расследовать данный случай было поручено констеблю Френчу.
Через две недели я получил его письменный отчет. Позвольте заявить, что, несмотря на мнение прессы и общественности, я считаю тайну исчезновения Люка разгаданной.
Однако разгадка оказалась столь невероятной и ужасной, что было решено не предавать ее огласке. Данного решения мы придерживались вплоть до этого дня, когда стало ясно, что обнародовать эти сведения необходимо, дабы поставить заслон потоку несправедливой критики в адрес нашего полицейского управления.
Прилагаю последний отчет констебля Джеймса Френча.
“Коулд-Харбор, 3 марта, 1933 года
Сэр.
Мне стоило больших усилий составить данный отчет, поскольку я вынужден описывать события, против которых восстают само мое существо и мой рассудок, говорящий мне, что об этом нельзя писать, что этого не может, не должно быть! И тем не менее — о господи! — все это было на самом деле! Да, все произошло так, как нам рассказывали: Люка вышел из своего дома и исчез; никто не знал, куда он пошел, никто не знал, кто притаился в лесу, поджидая его…
Я приехал в Коулд-Харбор двадцать пятого февраля и сразу направился в хижину Люка, где встретил Маргейта. Тот смог рассказать мне не много: живет он в соседнем городке, поэтому об исчезновении родственника узнал только через два дня, после чего сразу обратился в полицию. После беседы со мной Маргейт отправился домой, в Нависса-Кэмп, а я пошел к соседу Люка, тому, кто последний видел его живым. Сосед оказался человеком неразговорчивым, и мне стоило больших трудов его понять, поскольку он наполовину индеец, потомок тех индейцев, которых еще много в здешних лесах. Он показал мне место, где в последний раз видел Люка, и сказал, что видел на снегу его следы, которые внезапно оборвались. Индеец был крайне взволнован, затем, глядя на лес, окружавший место, где мы находились, и запинаясь, внезапно добавил, что, конечно, во всем виноват снег, закрывший остальные следы. Откуда здесь взялся снег, сказать не могу, поскольку местность была открытой и продувалась ветром и снега на земле почти не осталось. Впрочем, кое-где следы Люка еще были видны; в том месте, где он исчез, они обрывались, остались только следы Маргейта и кого-то еще.
