В «крузере» было прохладно и химически свежо от кондиционера. Кирилл пристегнулся. На зеркальце заднего вида у Ромыча висела целая связка амулетов и сувениров: православный крест, пиратский череп, пара маленьких боксёрских перчаток, какая-то витая кисточка и мягкий пластиковый шарик, который от ударов о лобовое стекло начинал светиться малиновым огнём.
На панели перед Кириллом расположился шофёрский иконостас из трёх образков. Кирилл уже начитался о раскольниках и подумал, что такие иконостасы, наверное, происходят от раскольничьих медных складней — дорожных алтарей. Были иконостасы, стали прибамбасы. Кирилл искоса глянул на Ромыча. Вот в японском подержанном джипе сидит современный российский дуболом, который знает, что снаружи у машины тюнинг, а внутри иконы, и в этом для него заключается вся мировая культура с её вековыми традициями и temporary art.
«Крузер» катился по деревне Калитино, а Кирилл рассматривал образки на панели. В центре, конечно, Христос. Похож на Николаса Кейджа, пышноволосый, как девушка, и бородка с усами причёсаны волосок к волоску. Благословение — троеперстное, но больше похоже, будто Христос нежными прикосновениями наносит на свои гладкие розовые щёки стильный мужской парфюм Givenchy. По одну сторону от Христа — Богородица с младенцем, укутанная в платки и покрывала, точно арабская жена, а по другую сторону — лысый старик с буйным взглядом и в белых одеждах, словно пациент из психушки. Старика Кирилл не опознал, не хватало компетенции. Какой-нибудь апостол, или святитель Николай, или Иоанн Предтеча.
— Тебе зачем в церковь-то вечером? — спросил Ромыч.
— Недоделка осталась.
Когда Кирилл ехал по этой дороге в «мерсе», немецкий автобус жёстко трясло и валяло с боку на бок. Японский джип бежал по ухабам мягко и цепко, словно таракан.
У японцев тоже есть оборотни, вспомнил Кирилл. Лисы-оборотни кицунэ. Только азиатские чудища не страшные. Азиаты — они ведь буддисты или что-то вокруг этого, сам с собою рассуждал Кирилл. У буддистов переселение душ, метампсихоз. В одной жизни ты человек, в другой — волк, в третьей — какая-нибудь жаба. Стать животным — удел каждого, по большому счёту, ничего страшного, хотя и обидно. Потому в Азии превращение человека в зверя лишено того ужаса, который сопутствует оборотню в Европе.
Ромыч затормозил, почти уткнувшись бампером джипа в красные металлические ворота шестаковской усадьбы. Сверху их накрывала балка с узкой кровлей, под которой по направляющим двигались ролики. Рядом с воротами стоял скромный домик охраны с красивым гостеприимным крылечком и настоящими бойницами.
— Конечная, — сказал Ромыч Кириллу.
— Спасибо.
Кирилл вылез из «крузера» в дымную жару и захлопнул дверку. За стеклом окошка он увидел, как Ромыч нажимает кнопку на брелоке. Где-то сбоку тихо завыл электромотор, и широкая пластина ворот покатилась в сторону, освобождая путь. Кирилл заглянул во двор усадьбы, но Ромыч опустил стекло в окошке и замахал ладонью:
— Иди-иди давай.
Кирилл отдал честь и пошёл прочь. Джип въехал в ворота, Кирилл тотчас бросился обратно и осторожно выглянул из-за столба.
Двор усадьбы внутри казался просторнее, чем снаружи. В глубине двора на фундаменте из бутового камня громоздился двухэтажный краснокирпичный дом, похожий на замок со стрельчатыми окнами. Его разномерные прямоугольные и цилиндрические объёмы венчались крутыми черепичными крышами. Нормальный новорусский особняк в псевдоготическом духе. Такими застроены Рублёвка, Жуковка, Архангельское, Николина гора и Новая Рига.
За домом виднелись ещё два кирпичных строения поскромнее — видимо, службы. Ограду изнутри густо покрывал вьюнок, маскируя унылую прозу типовых бетонных плит. Пространство двора украшали цветущие альпийские горки и суровые рокарии — клумбы из камней. Между ними изгибались дорожки, засыпанные разноцветным гравием и ограждённые лёгкими перильцами. Посреди двора раскорячилась гигантская бесформенная чаша, из которой косо торчали бронзовые трубы икебаны. Это был фонтан. Наверное, калитинские бабы отсюда черпали вёдрами воду, когда поливали цветы. Вся эта роскошь, похоже, была сооружена местным ландшафтным дизайнером, который изучал своё искусство по местным же глянцевым журнальчикам, заполненным скриншотами с пиратских сайтов.
От ворот бетонная дорожка в обход фонтана вела к гаражу в торце особняка. Кирилл увидел, что рулонные ворота — роллеты — уже подняты, а Ромыч уходит в гараж, оставив «крузер» на дорожке.
Кирилл бегом кинулся ко входу в особняк, взлетел на крыльцо и дёрнул за ручку двери. Заперто. Что делать? Можно спрятаться и остаться во дворе, когда Ромыч уедет, но что потом? Бить окно?
Путь в закрытый дом был только один — через гараж. А в гараже — Ромыч. Кирилл решил рискнуть. В конце концов, если Ромыч его заметит, он соврёт, что вернулся к машине за каким-нибудь делом.
Кирилл перебежал к воротам гаража и сначала заглянул внутрь. Просторный гараж сейчас был пуст. Его ближнюю часть занимали две площадки под автомобили, одну из них разрезала щель смотровой ямы. Дальнюю часть гаража отделяла стеклянная стенка. Там горел свет, и Кирилл увидел, что Ромыч роется в каких-то инструментальных шкафах. Слева лесенка в четыре ступени вела к двери в дом.
План созрел мгновенно. Пригнувшись, Кирилл опрометью юркнул в гараж и беззвучно соскользнул в тёмную щель смотровой ямы. Пока Ромыч не включит весь свет и не подойдёт к самому краю ямы, он не заметит в яме человека. Присев на корточки, Кирилл глядел вверх и прислушивался. Сердце колотилось как в детстве, когда играл в прятки. Что сказать Ромычу, если он всё-таки обнаружит его, Кирилл не думал. Не думал он и о том, как выбираться из дома, когда Ромыч уйдёт. Наслаждение игры было превыше голоса рассудка.
Ромыч ещё позвякал инструментами в своём отсеке, потом электрический свет погас, хлопнула дверь стеклянной перегородки, а немного погодя заурчал мотор и заскрипели роллеты. Теперь угасало вообще всё освещение — Ромыч опускал полотнище ворот. Брякнуло. Еле слышно зазвучал двигатель «крузера», зашуршали колёса. Совсем-совсем далеко лязгнула железная створка. Ромыч уехал.
Кирилл вслепую выбрался из ямы и застыл на месте, пока глаза привыкали к темноте. Он стоял и начинал понимать, что зря сюда залез, мальчишество всё это и вообще бредни. Ладно, предположим, что Шестаков где-то прячет псоглавцев, которые достались ему в наследство от хозяина зоны. Но зачем прятать их в подвале своего дома? Рядом два других здания и домик охраны. И вообще: чудовища в подвале — это из «Зловещих мертвецов».
Темнота постепенно превратилась в сумрак, сквозь который уже можно передвигаться не на ощупь. Кирилл вошёл в отсек за стеклянной перегородкой и включил лампы. В гараже никаких люков в полу он не заметил. Зато в его отсеке обнаружилась ещё одна дверь.
Она вела в подсобное помещение, где находились отопительные котлы и насосы. Большой распределительный электрощит висел рядом на стене. Кирилл откинул крышку и осмотрел рубильники. Под каждым имелась табличка. Похоже, нужен вот этот — «Агрегатная». Кирилл перекинул тугой рычаг. Подсобное помещение осветилось.
