Лиза посмотрела Кириллу в глаза, словно убедилась, что он всё понял, и спрыгнула на обочину. Некоторое время она бежала, держась за кабину, а потом отпустилась, пронеслась несколько шагов, по-женски разведя руки, и исчезла в канаве.
Кирилл не испугался прыгать, страшно было оставить дрезину. Здесь они один раз уже отбились от оборотней, может, и дальше повезёт… Бросить дрезину — как бросить надёжный катер и нырнуть в открытое море. Но из-под горбатого капота 51-го ГАЗика валил пар, движок надрывно подвывал. Дрезина была обречена.
Кирилл перекинул ногу через борт, соскочил на порожек кабины, потом, пока не успел осмыслить и оробеть, — на землю, быстро-быстро побежал по трухлявым кромкам шпал — дрезина мощно тянула его вперёд, наконец отцепился, сделал несколько огромных прыжков, неудержимо слетая со склона в канаву, и затормозил на дне в бурьяне, чудом сохранив равновесие. Дрезина уносилась вдаль по насыпи, дымила движком и прощально светила фарами.
Фары угасли за поворотом, и наступила темнота. Кирилл кинулся обратно, к Лизе. Она сидела на склоне насыпи и плакала, закрыв лицо ладонями. По законам жанра она должна была вывихнуть ногу.
— Нога? — Кирилл упал на колени и стал ощупывать голени у Лизы.
— У… у… ушиб… лась!.. — всхлипывала Лиза.
— Идти можешь?
— Мо… могу.
— Тогда бежим!
Он схватил её за руку и потянул за собой. Дорог или тропинок он не знал, но сориентироваться было не сложно.
Путаный, тесный, густой лес оказался почти непроходим. Тонкие многоствольные деревца торчали вкривь и вкось, листва заслоняла обзор. Кирилл знал, что такие дебри называются мусорными, потому что родились из мусора, который остался на вырубке естественного леса. Ни порядка, ни передышки. Пробираться можно было только след в след. Кирилл двигался первый, ломая ветви, разгребая кусты, с трудом выдирая ноги из древесного хлама. Джунгли, но какие-то дрянные, душные. Даже нет: в джунглях, похоже, всё растёт одно на другом, карабкается к солнцу по соседям, опирается на ближних. А тут всё вытесняет друг друга, плющит, топчет. Джунгли строят сами себя до неба, как живая пирамида, а здесь давка, будто в метро.
Исцарапанный, облепленный паутиной, Кирилл выломился на какую-то дорогу, и такая же исхлёстанная из куста выбралась Лиза.
— Подожди! — приказал Кирилл, хватая её и останавливая.
Они замерли, прислушиваясь. Если псоглавцы преследовали их, то здесь не проскользнуть бесшумным хищником, треск и хруст выдадут любого. Но шума погони не было. Вместо него где-то вдали что-то протяжно прогрохотало.
— Что это?
— Мост, — прошептала Лиза.
Точно: узкоколейка проходила по мосту. А грохот — потому что их брошенная дрезина прокатилась по железному пролёту.
Грохот умолк, осталось только чириканье ночных птиц.
— Пойдём, — негромко сказал Кирилл. — Нет, погоди.
Он обхватил Лизу и стал целовать её в губы, в глаза, в волосы. Потом отстранился и пошагал вперёд, держа Лизу за руку.
По тёмно-синему небу проплывали чёрные клочья дыма, но иногда они разъезжались, и небо открывало глубину созвездий, а на дороге становилось светлее.
Дорога вывела к ручью. Когда-то здесь был брод, а сейчас всё пересохло. Слева, в сотне метров от бывшего брода, ручей пересекала узкоколейка. Это там стоял мост на двух кирпичных быках. Ложе ручья белело под тёмной железной балкой пролёта. Лиза торопливо дёрнула Кирилла назад. Они укрылись за кустом и осторожно выглянули.
По мосту медленно шли оба псоглавца. Теперь Кирилл разглядел их полностью, хотя только силуэтом. Широкие спины и могучие плечи. Странные и ловкие руки: от плеч до локтей короткие, дальше вытянутые. Толстые шеи с загривками. Собачьи головы с торчащими ушами. Выгнутые назад длинные ноги в ходьбе пружинили от силы. Твари двигались сгорбившись, но похоже, что эта осанка для них была естественной. Псоглавцы не производили впечатления уродов или мутантов. Казалось, что такими, как есть, их вылепила эволюция.
Кирилл заворожённо смотрел, как эти дикие существа вышли на середину моста и остановились, начали вертеть головами, нюхать воздух. Они явно чуяли людей где-то поблизости, будто собаки. Если бы не запах торфяной гари, от псоглавцев никто бы не укрылся. Одно из чудищ вдруг спрыгнуло с моста на сухое дно ручья и наклонилось, заглядывая под пролёт. Искало людей.
— Они… — начал Кирилл, но Лиза сразу закрыла его рот ладошкой.
Псоглавцы повертелись вокруг моста, ничего не обнаружили и насторожённо пошли дальше по узкоколейке, скрылись за поворотом.
— Теперь можно идти, — почти беззвучно произнесла Лиза.
Лиза и Кирилл пересекли ручей и снова зашагали по дороге.
Этот ручей — видимо, и есть Фетов, подумал Кирилл. Тот, где его преследовал крест. Где Лиза встретила Лёху-оборотня. Где чиновник Мельников видел, как чудовища растерзали двух крестьян. Где, по легенде, раскольник Христофор, обратившись в псоглавца, убил брата Иафета за любовь к девушке.
А ведь всё повторяется. Он, Кирилл, на берегу этого ручья был с девушкой, с которой ему нельзя быть. И теперь его ищут псоглавцы. Не бери у нас ничего. Только разве братья ему Лёха и Саня?..
Лес сменился кустарником с прогалинами, а потом открылась обширная пустошь с развалинами фундаментов бывшего лагеря. Справа эту пустошь отчёркивала река, слева — линия узкоколейки. Далеко впереди на покатом холме виднелась заброшенная церковь в окружении высоких деревьев. Неспокойное небо словно не знало, на чём остановить взгляд.
Лиза и Кирилл озирались, пытаясь увидеть псоглавцев. Где они могут быть? Конечно, твари уже нашли дрезину — с горящими фарами, с парящим капотом и без людей. Куда они пойдут теперь? Вперёд, в деревню? Или вернутся, чтобы отыскать след? Или сядут в засаду?
Надо преодолеть пол километра открытого пространства. Там, за церковью, надёжная, как крепость, усадьба Шестакова. Но нельзя попасться псоглавцам на глаза. Они сильные и быстрые. Догонят.
Может, просидеть здесь до утра в укрытии? Если псоглавцы ждут в засаде, то здесь — безопасно. А если рыщут? Тогда всё равно найдут, и уже без шансов… Бежать через пустырь — рисковать. Но это борьба, в которой можно победить, даже если их заметят.
— Побежим напролом или пойдём тихонечко, прячась? — спросил Кирилл у Лизы.
— Тихо… нечко… — подумав, прошептала Лиза.
И они тихонечко пошагали по песчаным колеям, держась поближе к высоким зарослям бурьяна.
Небо шевелилось, вразнобой загораясь звёздами в разных местах, словно выборочно сканировало землю. В бурьяне стрекотали ночные кузнечики. С каждым шагом церковь приближалась — неторопливо, как старинный пароход. Пространство жило какой-то своей странной жизнью, будто неслышно перемещало внутри себя объёмы, беззвучно перестраивало высоты. Кирилл никогда раньше не замечал, что оно неоднородно: от этого до того поворота дороги идёшь свободно и легко, а дальше вдруг тяжелеют плечи, вязнут ноги, а потом вдруг тянет в сторону, будто вниз по склону.
