Милиционеров раздели и забрали табельное оружие. Преступники скрылись в неизвестном направлении. Странный случай. По делу видно, что налет совершен с целью завладения оружием. Но зачем бандитам понадобилось устраивать такую бойню на шоссе из-за четырех пистолетов «Макарова», если им пришлось расстрелять из автоматов по меньшей мере две сотни патронов? Убить четверых постовых можно намного экономичней без особой бойни, а они поливали свинцом все вокруг. Трудно поверить, будто вооруженным до зубов бандитам, не жалевшим боеприпасов, понадобились четыре пистолета. Дело повесили на гвоздик. На месте происшествия, кроме двухсот семи гильз, никаких следов не обнаружено. Трагедия на шоссе произошла шестнадцатого марта. Мухотин сделал для себя пометки. Его интересовали все случаи, где использовалось огнестрельное оружие. Следующее убийство произошло непосредственно в самой Туле. В подвале заброшенного дома найден труп мужчины с огнестрельным ранением в голову. Убитого нашли дети, устроившие в том подвале свой штаб. Вечером ушли, все было в полном порядке. На следующий день спустились в подвал, а там дяденька лежит с дыркой во лбу. И опять никаких следов. Убийство совершено второго июля, чуть больше двух недель назад.
За день до этого произошел несчастный случай. В автомобильной аварии погиб инженер оружейного завода, угодил под машину. Водитель с места происшествия скрылся. Виновника пока не нашли, и уже не найдут. Единственный свидетель, который видел машину и шофера, на дознание к следователю не явился. Через трое суток его объявили в розыск. Все ищут.
Покопавшись в сводках и отчетах, Мухотин нашел много интересного. Он исписал весь блокнот и решил, что для начала хватит. Можно попытаться прощупать кое-какие слабые звенья в прошлых делах. Как это делать, Мухотин не знал и определенных планов не строил, но ему казалось, что он гуляет вокруг одного и того же дома, а зайти в него боится.
Первым делом он отправился к вдове погибшего инженера, надо же было с чего-то начинать. Женщина очень удивилась, увидев у нежданного гостя удостоверение прокуратуры.
– У меня были из милиции, – сказала она, приглашая следователя в комнату – но прокуратура гибелью мужа не интересовалась.
– Милиция тоже подвергается инспекции. Пусть вас это не беспокоит. Я вас долго расспросами утомлять не буду. Давайте по порядку. Вы хорошо помните тот день, когда погиб ваш муж?
– Конечно, такое не забывается. Ведь я вам честно скажу, Лева нечасто баловал меня своим присутствием. Мы жили плохо, а если быть точной, то вовсе не жили. Он появлялся один-два раза в месяц с сыном повидаться и меня, как он выражался, удовлетворить. Это, значит, чтобы я себе мужика на стороне не завела. Сына он любил. Ему семь лет, год назад в школу пошел. Мне сорок пять, Леве было сорок два, а его любовнице двадцать восемь. Расклад понятен?
– Почти. Он был неотразимым мужчиной?
– Для меня – да. Для нее – вряд ли. Она его секретарша. Лева не последний человек на заводе и получал прилично. Почему бы и молодуху себе не завести?! А мне оставалось только надеяться и ждать.
– Значит, в день своей гибели он был дома?
– Ночевал, так скажем. Утром встал и собрался на работу, а машина не завелась. Ну он не стал с ней возиться и уехал на такси. Во втором часу мне позвонили и сказали, что мой муж погиб. Я поверить этому не могла. Уехал он в девять. Я видела в окно, как он остановил какую-то белую «Волгу», сел в нее и уехал. Как же он мог в девять тридцать попасть под машину в районе товарной станции? Ну во-первых, начнем с того, что эта дорога не ведет на завод. За полчаса он мог добраться до работы на трамвае, а не лезть под чужие колеса.
Во-вторых, он очень осторожный человек. Такие в аварию не попадают. Двадцать лет за рулем без единого замечания и царапины на машине. Милиция так и не докопалась до сути дела. И еще я слышала, будто свидетель имелся, а потом сбежал. Короче говоря, они так ничего и не выяснили. Похороны организовал завод, а мне единовременное пособие выплатили. А дальше живи, как хочешь. Он же не на производстве погиб.
– По дороге на производство.
– Только этого никто доказать не может. Он обязан в это время сидеть за рабочим столом, а не находиться в семи километрах от завода. И куда делось такси, на котором он уехал?
– Уверены, что такси?
– Нет, конечно, частник, скорее всего. У него багажник на крыше и такая штука есть, за которую прицеп цепляют.
– Фаркоп?
– Бог его знает. У нас у соседа по даче такая же штука. Может, и «Волга» принадлежала дачнику.
– Вы можете мне сказать, где найти секретаршу вашего мужа?
– Петровская улица, дом тринадцать, квартира Двадцать семь, Варя Денисова.
– Хорошая память.
– Не раз к ней ходила, даже деньги ей предлагала, чтобы она оставила Леву в покое.
– Понятно. Извините за беспокойство. Спасибо.
– Да не за что.
Мухотин не стал откладывать начатое дело в долгий ящик и поехал на Петровскую улицу.
Вари дома не оказалось. Он решил, что девушка на работе, и собрался ехать на завод. Но у дверей его встретила соседка по площадке.
– Вы зря звоните. Лучше на дворе подождите. Я ее сейчас на рынке видела, скоро придет.
Мухотин во двор не пошел, а сел на ступеньки. Как он ее во дворе узнает, если в глаза никогда не видел?! А когда увидел, понял, что узнал бы. Молодая, интересная, и сразу понятно, что привыкла под большим начальником ходить и подарки получать.
– Вы Варя? Я из прокуратуры.
Девушка ничуть не удивилась.
– А я все думала, придут или не придут. Какие-то вы нерасторопные, пофигисты. По всей России война идет, люди друг друга истребляют, будто они крысы или вороны, а вам до лампочки. Воспринимаете происходящее как должное. Чувство ответственности притупилось?
Мухотин поднялся со ступенек и поднял руки кверху.
– Сдаюсь-сдаюсь. Вы правы. Значит, вам не надо объяснять, зачем я пришел?
– Заходите в квартиру, разберемся. Заранее извиняюсь за бардак. Я на больничном, убираться лень.
Варя открыла дверь и пропустила гостя вперед. Квартира ему показалась крохотной. Человек, привыкший жить в собственном доме, не очень уютно чувствует себя в городских квартирах. Стены сдавливают.
Они прошли в кухню, и девушка поставила чайник на плиту. Устроившись за столом у окна, Мухотин не стал задавать вопросы.
– Я чувствую, Варя, у вас накипело. Мне не хочется сбивать ваши мысли. Лучше будет, если вы выскажетесь и изложите свое видение дела, а я послушаю. Чего не пойму, лучше переспрошу.
– Непонятного здесь ничего нет. Вообще-то я хотела сказать наоборот. Тут все, с одной стороны, ясно, с другой – ничего не понятно… Чушь какая-то получается. Ладно, расскажу, как смогу. Я работала у Льва Германовича секретаршей. Может быть, избаловала его слишком назойливой опекой. Он уже без меня и шага сделать не мог. Я ходила за ним, как хвостик, по цехам с блокнотом в руках, записывала все его распоряжения, замечания и тому подобное. Он так к этому привык, что не помнил, когда у него совещание, где и с кем должен встречаться, кому позвонить и по какому телефону. В конце концов он мне отдал и свой личный сотовый телефон, и я превратилась в оруженосца. Иногда даже за него договаривалась с друзьями о рыбалке и бане, где они устраивали свои мальчишники. Я говорю об этом потому, что хочу объяснить, что всегда присутствовала при всех важных событиях.
