Книга Дэмономания, страница 137. Автор книги Джон Краули

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дэмономания»

Cтраница 137

Крупные зубы из папье-маше он (подчиняясь очевидности) покрасил в желтый цвет. В «Иероглифике» Валериана Осел — символ Ученого, что смиренно жует книжную сухомятку, усердно трудясь во имя познания. Влажно блестят лакированные глаза — может, и неглупые, но малость косят, и не так-то легко заставить их смотреть в одну сторону. Левая сторона шальная и дерганая, правая терпеливая и смирная.

На Осле Иисус въехал в Иерусалим, и крестьяне до сих пор видят Крест в окрасе ослиной спины; «Золотая легенда» {514} гласит, что Осел, на котором восседал Спаситель, стоял подле Его яслей в ночь Рождества. Поэтому нередко во время процессий дарохранительницу с освященной гостией везут на Осле: как говорится, asinus portans mysterium [84] {515}, скромный прислужник, не способный понять возвышенного.

Пора примерить маску. Пирс хотя и бодро отвечал Роузи, но все же боялся, что нарушил установленное ею правило, и когда он наденет эту голову и его жаркое дыхание смешается с запахом папье-маше, то окажется тем, кем и является; хоть Пирс и надеялся, что этого не случится, но чувствовал, что надежды напрасны.

Бруно с удовольствием насмехается над педантами, называя Осла скакуном МЕРКУРИЯ (см.), но в классической традиции это животное ПРИАПА (см.); собственно, Приап сначала сам был Ослом, и ослов ему приносили в жертву; но это также и животное САТУРНА (см.); в древней Европе на сатурналиях под Новый год Осла убивали. Он до сих пор появляется на Рождество во французской пантомиме, но уши его стали длинноухой шапкой: дурак, погибающий, чтобы возродиться.

Нанеся последние мазки, приклеив пушистые ресницы из закрученной бумаги, Пирс поставил маску сушиться на кухонном столе — пусть стене глазки строит, — хлебнул горячительного и лег поспать или хотя бы просто полежать на кушетке в кабинете; ему и оттуда видны были зубы и морда этого создания.

А через какое-то время Пирс услышал и его голос: он звучал вполне внятно и рассказывал историю своей жизни.

Когда-то, начал он, я был настоящим Ослом. {516}

Конечно, Пирс уже спал, а может быть, этот гротескный образ сложился позже — «ложная память» о том, как он лежал на кушетке и, натянув плед до самого носа, вытаращив от страха глаза, слушал разглагольствования полой штуковины из бумаги и клея. А может, ни то и ни другое, а просто разыгрывалось ludibrium [85] {517} об осле — спасителе мира по имени Онорио.

Я вырос в окрестностях Фив; однажды я пасся там на обрывистом берегу и увидел чудесный кустик чертополоха, в который возжаждал вонзить свои зубы. Я был уверен, что, вытянув шею, смогу дотянуться до него, и пренебрег Рассудком и здравым природным Смыслом (ибо был всего лишь Ослом); я тянулся все дальше и дальше, пока не упал. Тут мой хозяин увидел, что купил меня для воронья.

Освобожденный от телесной темницы, я стал блуждающим духом без телесных органов; и заметил при этом, что, принадлежа к духовной субстанции, не отличаюсь ни по роду, ни по виду от всех других духов, которые при разложении разных животных и сложных тел немедля отправляются к Перерождению. Я увидел, что Фатум не только в области телесной субстанции создает с одинаковым равнодушием тело Человека и тело Осла, тела животных и тела, считающиеся неодушевленными, но и в области субстанции духовной относится равнодушно к тому, какова душа — ослиная или человеческая, душа, образующая так называемых животных, или душа, находящаяся во всех вещах. Все духи происходят от единого духа, Амфитриты, и вернутся к ней опять.

Так поступил и я: проскакал по полям Элизиума, не испробовав воды быстрой Леты, вместе с толпой теней, главным проводником которой был Меркурий. Я только сделал вид, что пью эту жидкость вместе с другими душами, в действительности же лишь приблизился и коснулся ее губами, чтобы обмануть Стражей, для которых достаточно было видеть мокрыми мой рот и подбородок. Я вернулся через Роговые Врата и — на сей раз по собственному выбору — направился не в нижние глубины, а в горний воздух и спустился у знаменитого ключа Иппокрены на знаменитой горе Парнас и там, хоть Фатум предписывал мне оставаться Ослом, благодаря своей силе вырастил по бокам пару крыльев, вполне достаточных, чтобы поднять груз моего тела. Я стал Летающим Ослом, Пегасом!

Точно, это Cabala del Caballo Pegaseo {518} — история, или кабала Бруно о Вселенском Осле, смирном/задиристом, ленивом/трудолюбивом, мудром/глупом, упрямом/покладистом, маленьком сером Онорио, Крылатом Скакуне каждой эпохи, которого всякий раз по окончании его земной жизни поглощает Амфитрита, сиречь Полнота, и всякий раз исторгает обратно.

Затем я был сделан исполнителем многих повелений старика Юпитера, служил Беллерофонту, когда он освобождал девицу Андромеду {519} от уз, которыми она была прикована к Скале, — без моей помощи он бы не справился; я пережил сотни приключений, умирал и возрождался в сотнях героев и педантов, из которых не последний Аристотель. В отличие от моего брата, описанного Апулеем, Человека, ставшего Ослом, я Осел, ставший Человеком. В заключение я был возведен на звездное небо между границами созвездий Андромеды и Лебедя с одной стороны, и Рыб и Водолея — с другой.

Однако труды его не закончились, Гермес-Меркурий находит для него все новые поручения, в каждом веке есть, где развернуться Ослу. С ревом и брыканием или спокойно и терпеливо Онорио вновь и вновь возвращается с прохладных небесных берегов и просторных зеленых полей, чтобы воплотиться на земле в coniunctio oppositorum — лучшее и худшее: чтобы показать нам, что такое знать и страдать. Или смеяться и отвергать страдания, что одно и то же.


С теми, кто готов слушать, говори [так наставляет его Меркурий]. Соображай и размышляй среди математиков; спорь, спрашивай, учи, разъясняй и определяй среди испытателей Натуры. Бывай у всех, обсуждай со всеми, вступай в братство, будь Единственным со Многими, властвуй над всеми, будь всем.


В застенках венецианской инквизиции Бруно пересказал всю историю Онорио соседям по камере. {520} (Он им и судьбу предсказывал, вписывая фразы из псалмов в круги, нарисованные на полу.) Он говорил: Самсон перебил тысячу филистимлян ослиной челюстью {521}, а что бы он мог сделать целым живым Ослом? Он говорил — а мы знаем это от самих узников, ведь среди них сидела пара шпионов, которым поручено было записывать все его слова, — что Папа Римский — великий Осел, что монахи (в числе которых когда-то он сам состоял) — сплошь ослы, и все учение Святой Церкви — dottrini d'asini. [86] Бруно, конечно, знал, что на него донесут. Он надеялся, что венецианские инквизиторы поймут шутку и оценят ее.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация