Сегодня они припозднились, и Рэй вскоре предложил укладываться, а утром встать пораньше. Большое лежбище решили устроить на полу в главном холле; веселье продолжилось, теперь уже в связи с очередью в уборную и демонстрацией пижам. Угомонились только, когда Рэй вынул маленькое Евангелие и стал искать отрывок для сегодняшнего чтения.
Тем временем Майк, все еще в уборной, помогал Сэм готовиться ко сну, наблюдал, как она со вкусом и энтузиазмом чистит зубы, а потом терпеливо сидит на горшке, подперев щеку.
— Ну что? — спросил у нее Майк. — Все?
— Еще, — она подняла указательный палец, — я должна принять лекарство.
— Ты всегда его принимаешь?
— Обычно, — ответила Сэм. — Если не хочу, могу не принимать.
— Тебе ведь оно не нравится?
— Папа, — сказала она, удивляясь его бестолковости. — Да просто оно внизу в фургоне, — сказал Майк. — Я его там оставил. Забыл почему-то. Но мы же хотим послушать, как Рэй читает. Ведь хотим же.
— Если я его не приму, мама будет плакать.
— Вот как?
— Бывает. Что мне не нравится, — сказала она, — так это вкус.
Сэм скорчила утомленную гримаску покорности и отвращения — закатила глаза и высунула замечательно длинный язык, которым она могла дотянуться до кончика носа. Майк засмеялся и приобнял ее.
— Слушай, — сказал он. — Думаю, сегодня тебе не надо принимать это лекарство. Я не хочу, чтобы ты его пила. Думаю… думаю, можно сделать так, чтобы тебе не приходилось его принимать.
— Ага, — спокойно кивнула Сэм, словно долго ждала этого заявления и оно даже запоздало.
— Маме не придется плакать, Сэм, — сказал Майк и, склонившись, взял ее за плечи. Сэм увидела звездочки слез в его глазах. — Никому больше не придется плакать.
Сэм взяла его за руку, они вышли в холл, молодежь поаплодировала Сэмовой пижамке, и девочка заползла в спальный мешок, выстланный изнутри фланелью, по которой разбегались герои мультфильмов; Рэй, увидев картинки, покачал головой, и не было на его лице ни удивления, ни даже терпимости. Через несколько секунд Сэм вылезла наружу и подтащила свой рюкзачок поближе, после чего забралась обратно.
Майк думал, что она уснет во время чтения, но она не уснула. «И произошла на небе война
{549}: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли». Рэй закрыл книгу, в тишине помолился и знаком подозвал Майка — тот подошел, уже без обуви, в одних носках. Рэй повел его из комнаты; Майк, оглянувшись, увидел, что глаза у Сэм открыты. Рэй положил руку ему на плечо и качнул большой головой в сторону двери. — Через минутку вернусь, милая, — прошептал Майк дочери и пошел за Рэем по сумрачному коридору, обитому деревянными панелями, к директорскому кабинету.
— Я вообще-то хотел спуститься к фургону, — сказал Майк. — За лекарством для Сэм. Я помню, что вы говорили, понимаю, что чувствуете, но, если принять во внимание ее маму…
Взгляд Рэя был Майку знаком: слушаю внимательно и жду, когда же ты наконец замолчишь.
— Ну, то есть как вы думаете, я…
— Майк, — сказал Рэй, и это значило: помолчи, пожалуйста, и выслушай, а то, что мне нужно знать, я и так знаю. — Все это случилось с ребенком не случайно, — сказал Рэй. — Точной причины я не знаю, да и ты, Майк, может быть, тоже.
Он указал Майку на кресло, сам же, одетый в просторный тартановый халат, остался стоять, опершись на широкий директорский стол, скрестив обутые в тапочки ноги. Майк понял, что сидит в том самом кресле и в той же комнате, что и в день, когда устраивался на работу в «Чащу».
— А может, — продолжал Рэй, — все ты знаешь или знал прежде, а теперь забыл.
— Я не знаю, Рэй, — сказал Майк. — Не знаю.
— Недуг, который мучит ее сейчас, — продолжал Рэй, словно не слыша слов Майка, — когда-то впустили в девочку. Впустили в нее это зло.
— Что значит — впустили. — В ушах у Майка словно ветер зашумел; сперва ему показалось, что это гудит далекая печка, потом понял, что это не так. — Но когда, когда.
— Ну, — Рэй обернулся и теперь смотрел прямо на него, — когда бы это ни случилось, Майк, — может, и не один раз, не знаю, — тварь лишь набирает силы. Мы не знаем наверняка. Но если малютка так болеет — должно быть, того, кто сидит в ней, когда-то неплохо подкормили. Ты понимаешь? Иначе быть не могло.
— Что ты говоришь, Рэй? Что я…
Только эти слова слетели с его уст, они показались Майку ложью: была в них какая-то неправда, хотя сами по себе они ничего не значили. Рэй не отвечал, но и взгляда не отводил: словно безмолвный Майк мог в любой момент что-то сказать. Потом он оттолкнулся от края стола и потуже затянул пояс халата на своем грузном теле.
— Выбрось это лекарство, Майк, — сказал он. — Все, что вы давали ей, не поможет. Довольно.
Полночный звонок телефона подбросил Пирса в постели, словно мультяшного зверька.
— Привет, Пирс. Это Роз Райдер.
Весело и звонко, словно звонит откуда-то по соседству, от шоссе или из телефона на холме. Но это невозможно.
— Где ты? — спросил он.
— Я… — начала она и смолкла, будто осматривая окрестности; он ничего не слышал, кроме, кажется, свиста промчавшейся машины. — Я в Миллстоуне.
— Где?
— В Миллстоуне, Огайо. Около Зейнсвилла. Чуть дальше.
— Роз, — сказал он.
— Прости, что не предупредила, — сказала она. — Я собиралась вчера вечером сказать, честное слово.
О чем это она — «вчера вечером»? Наконец понял: и правда, прошло лишь двадцать четыре часа, даже меньше, с тех пор, как она была тут, в его доме.
— Я еду в Индиану, — сказала она. — Это все так неожиданно.
— Я знаю, — сказал он. — В Индиану. Это я знаю. — Молчание в трубке: не то удивление, не то настороженность. — Я сегодня ездил к тебе, — сказал он. — На твою квартиру.
— Зачем? — спросила она.
Он не мог сказать, не мог вспомнить; или мог, но этого все равно не скажешь.
— У тебя все хорошо? — спросил он. — Хочешь, я приеду за тобой? — Со мной все хорошо.
— А то приеду. Я могу. Я теперь могу далеко ездить.
— Пирс. Все в порядке.
Он расслышал, как проехала еще одна машина, и на миг увидел Роз: стоит у телефона-автомата, опустив глаза, волосы падают на трубку, рука зажимает другое ухо, чтобы слышней.
— Когда ты вернешься? — спросил он. — Ты вернешься?
— Я не знаю, — сказала она. — Может, когда закончат сделку с «Чащей» и она откроется. Они все там сейчас, Рэй, Майк и прочие. Все так быстро идет. Так быстро.
— Разве Майк не с тобой?
