Книга Крыса, страница 34. Автор книги Анджей Заневский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Крыса»

Cтраница 34

С дерева меня согнала ночная птица. Мне пришлось выбирать: то ли погибнуть у нее в когтях, то ли попытаться все же добраться до порта. Изо всех сил я бросился вперед – в ту сторону, откуда ветер нес запах рыбы. Встреченные по пути крысы тут же бросались в погоню за мной.

В порту у освещенного лунным светом причала стоял только один корабль – тихий, черный, неподвижный. Его борта покачивались ниже уровня причала, и, когда я спрыгнул на палубу, раздался глухой стук.

Живший здесь больной самец тут же выполз из своего укрытия и яростно бросился на меня. Он думал, что я убегу, что я испугаюсь и покину судно. Но я не мог бежать – на берегу меня ждали крысы из враждующих друг с другом семей.

Я плыву. Громкий стук моторов проникает всюду. Я занял уютное гнездо убитой крысы – оно устроено между досками и стальной плитой. Старый самец натаскал сюда тряпок, обрывков бумаги.

Я плыву. Постоянное пребывание в столь ограниченном пространстве раздражает и приводит в ужас. В больших трюмах я и представить себе не мог, что это такое – недостаток движения, недостаток места. Там мне не угрожали люди, о существовании которых я порой вообще забывал. Здесь все не так. Люди здесь везде. Только ночью, когда море успокаивается, а люди спят, я могу свободно передвигаться по темным помещениям, заставленным картонными ящиками, от которых неприятно пахнет табаком.

Я знаю этот порт: причалы, невысокие постройки на берегу, ветер гонит тучи пыли – все это кажется мне знакомым, как будто я видел это во сне. Но это не сон, хотя я уже не раз просыпался с чувством, что действительность – это всего лишь другой сон, сон, в котором я живу, чувствую, существую. Нет, это не сон – это моя память.

Судно причаливает к берегу. Я немного подожду и сойду на землю. Мне надоело бегать по ограниченному пространству между скрипящими бортами.

Уже ночь. Я сбегаю вниз по опущенному трапу.

Огромная сверкающая луна освещает полосу причала и первые дома ближайших к порту улочек. Я был здесь, когда этот город горел, когда рвались снаряды. Теперь здесь спокойно. По улицам гуляют люди, я слышу отдаленное мяуканье кота, собачий лай.

Я сомневаюсь: идти дальше или забраться на палубу другого корабля и избежать встреч с местными крысами, кошками, собаками?

В конце концов я решаюсь поискать еду на ближайших помойках и свалках. Меня манит резкий аромат высушенной рыбы.

Целая гора высохших хвостов, голов, потрохов. Я жадно ем, на зубах хрустят кости и сухие жабры.

Первая крыса уже рядом. Она небольшая, с длинным туловищем. Обнюхивает меня. Пронзительным писком дает сигнал тревоги и кусает меня в основание хвоста. Я поворачиваюсь и вонзаю зубы в ее ногу. Она отскакивает в сторону. Из раны течет кровь. Хромая, крыса уходит в сторону.

Здешние крысы не преследуют меня – им достаточно прогнать чужака, достаточно почувствовать мой страх.

Закопченные, изуродованные взрывами стены. Я вспоминаю этот город. Точно так же светила луна и тогда, когда я пробирался по опустевшим темным улочкам.

Теперь здесь много света. Слышны булькающие голоса людей, доносится музыка.

Меня не покидает ощущение, что когда-то я шел этой же дорогой, ступал по той же неровной мостовой, покрытой пылью и высохшим навозом.

Мимо меня проходят люди. Я всем телом прижимаюсь к стене и на какое-то время замираю. И чего я боюсь? Ведь серость делает меня незаметным. И все же страх не проходит. Та встреча с крысами напугала меня. Я вспомнил высокие ветви дерева, на котором я в панике прятался от погони.

Я сам не раз преследовал других крыс, наносил им раны, кусал, грыз, убивал. Мне хорошо знакома эта ненависть, ненависть к вторгшемуся в твои владения чужаку, прибывшему неизвестно откуда, ведь за ним могут прийти и другие, и из преследуемых и гонимых они легко могут превратиться в преследователей и убийц.

Из сточной канавы доносится писк. Мною овладевает страх. Я плохо знаю местность. Если меня станут преследовать, у меня почти нет шансов уйти от погони.

Я сворачиваю на поднимающуюся в гору улочку, вымощенную овальными булыжниками, которые блестят в свете зависшей прямо посреди неба луны. Я знаю эту улицу, я ее отлично знаю, но что же все-таки здесь произошло?

Дверной проем с болтающейся рваной занавеской, сквозь которую сочится слабый свет, мне тоже знаком. Я проскальзываю внутрь. Сидящий на корточках на ковре человек ловит упавший с полки кувшин и ставит его на место. И вдруг я все вспоминаю. Ведь это из-за меня упал тот кувшин. Курица, сидящая на полке в клетке из деревянных прутьев, кудахчет, учуяв мое присутствие.

Так, значит, все, что случилось с того момента, как я бежал отсюда, длилось всего лишь мгновение? Столько же, сколько падал глиняный кувшин?

Но я же слышал грохот разлетевшихся по полу обломков! Я слышал это, но я уже не верю, потому что в тот момент, когда я снова очутился здесь, тот же самый человек поймал прямо над самым полом упавший с полки кувшин. Может, я заснул? Может, все это был лишь сон – все эти города, дороги, путешествия, погони, бегства? Но разве сон может быть так насыщен событиями?

Итак, я снова оказался в самом начале своего путешествия – после долгих скитаний в трюмах перевозившего сахар судна, после того, как я покинул город, где умер человек, игравший на флейте.

Человек заметил пробегающую крысу, схватился за оловянную гирьку. Бросает. Я убегаю.

Я медленно обхожу вокруг дома. В яме на помойке нахожу черепки от множества разбитых кувшинов. Это была иллюзия – тот кувшин разбился тогда на мелкие кусочки. Человек поймал другой кувшин.

Вокруг раздается возмущенный, злобный писк. Крысы окружают меня. Они подходят все ближе. Я отталкиваюсь от твердых черепков и перепрыгиваю через стену. Замедляю бег только перед освещенным причалом.

Едва живой от усталости, я ищу укрытие. Я ведь не знаю, гонятся за мной преследователи или они давно отказались от погони.

Вдоль рельсов портового крана бегу к большим железным машинам, крытым сверху брезентом. Достаточно нескольких движений зубами – и сквозь прогрызенное отверстие я забираюсь внутрь.

Все попытки выбраться из трюма напрасны. Створки люков прилегают друг к другу так плотно, что не остается ни малейшей щели, чтобы можно было бы протиснуться. Все вентиляционные трубы забраны густой сеткой и решетками, которые я тщетно пытаюсь перегрызть. Я в ловушке. В огромной ловушке, полной стальных машин, стоящих вплотную друг к другу.

Мне грозит голодная смерть. Я съедаю все, что годится в пищу: найденные внутри металлических корпусов обрывки бумаги, промасленные льняные тряпки, высохшие стружки, немногих случайно попавших сюда насекомых, муравьев и пауков, прилипший к брезентовым покрышкам высохший птичий помет. Неудовлетворенное чувство голода сжигает внутренности.

Больше всего меня мучает жажда. Я высасываю влагу из самых нижних слоев рассыпанных по полу трюма опилок, пью собирающуюся на дне стальных корпусов маслянистую жидкость. Но этого слишком мало. Изголодавшийся и измученный жаждой, после долгих поисков я нахожу струйку воды, по капле сочащейся из стены. Она солоноватая, с крошками ржавчины. Я жадно слизываю каждую появляющуюся на стене каплю. Жду, пока она соберется, набухнет и скатится вниз.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация