– Я её муж, – сказал Херб Ашер, передавая ему пачку удостоверений, разрешений и медкарт.
– У вас есть заключение, что её болезнь не заразна?
– У неё рассеянный склероз, – объяснил Херб, – а это совершенно…
– Я не спрашивал вас, чем она больна, я спросил, заразна ли её болезнь.
– Так я же вам и говорю, я на ваш вопрос и отвечаю.
– Встаньте. – Херб Ашер встал. – Пройдите со мной. – Подчиняясь взмаху руки, Херб Ашер выбрался в проход; Элиас попытался сделать то же самое, но офицер грубо его оттолкнул. – Я приказал ему, а не вам.
Следуя за иммиграционным офицером, Херб Ашер прошёл в корму корабля. Все остальные пассажиры продолжали сидеть. Этот почёт достался ему одному.
В маленьком помещении с табличкой на двери ПАССАЖИРАМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН офицер повернулся к Ашеру и яростно выпучил на него глаза; казалось, он утратил дар речи или не решается сказать нечто страшное. Время тянулось невыносимо медленно. Да какого это чёрта он тут делает? – спросил себя Херб Ашер. Молчание. И дико выпученные глаза.
– Ладно, – махнул рукой офицер, – сдаюсь. Какова цель вашего возвращения на Землю?
– Я вам уже сказал.
– Она действительно больна?
– И крайне тяжело. Она умирает.
– Тогда она слишком больна, чтобы куда-то ещё путешествовать. В этом нет никакого смысла.
– Только на Земле есть условия, чтобы…
– Теперь вы находитесь в сфере действия земных законов, – прервал его офицер. – Вам хочется сесть в тюрьму за попытку ввести в заблуждение представителей федеральных властей? Я возвращаю вас на Фомальгаут. Вас всех, троих. У меня нет времени на бессмысленные разговоры. Возвращайтесь на своё место и ждите, пока я скажу вам, что делать дальше.
В голове Херба Ашера заговорил спокойный, бесстрастный и бесполый голос, голос разума, неизмеримо высшего, чем человеческий.
– Специалисты из Бетесды хотят изучить её заболевание.
Ашер вздрогнул; офицер удивлённо на него покосился.
– Специалисты из Бетесды, – повторил Ашер, – хотят изучить её заболевание.
– Исследовательская программа?
– Это какой-то микроорганизм.
– Но вы сказали, что болезнь незаразная.
– На этой стадии – незаразная, – сказал бесстрастный голос.
– На этой стадии – незаразная, – повторил Херб Ашер вслух.
– Они там что, опасаются эпидемии? – резко спросил офицер.
Ашер кивнул.
– Возвращайтесь на своё место. – Офицер раздражённым взмахом руки указал на дверь. – Это не входит в мою компетенцию. У вас есть этот розовый бланк, форма 368? Должным образом заполненный и за подписью врача?
– Да.
Среди его документов был и такой.
– А вы и этот старик, кто-нибудь из вас инфицирован?
– Это могут установить только в Бетесде, – сказал всё тот же бесстрастный голос.
И вдруг перед Ашером возник необыкновенно яркий, отчётливый образ обладателя, вернее обладательницы этого голоса – молодой, сильной и спокойной женщины. Её металлическая маска была сдвинута на лоб, открывая прекрасное античное лицо с мудрыми безмятежными глазами, похожее на скульптурные лики Афины Паллады. Ашер утратил дар речи. Нет, это никак не мог быть Яхве. Это была женщина, но женщина совершенно отличная ото всех прочих женщин. Он никогда её прежде не видел, он не понимал, кто она такая. Её голос не был голосом Яха, и её образ никак не мог быть образом Яха. Ашер совершенно растерялся, кто-то ему помогал, но кто? И с какой стати?
– Это могут установить только в Бетесде, – промямлил он наконец.
Иммиграционный офицер нерешительно мялся, его недавняя грубость бесследно исчезла.
– Ситуация опасная, каждая минута на счету, – прошептала женщина, и на этот раз Ашер увидел, как шевелятся её губы.
– Ситуация опасная, – повторил он и сам удивился грубости своего голоса. – Каждая минута на счету.
– Почему её не поместили в карантин? Скорее всего вам нельзя было общаться с другими людьми, другими пассажирами. Почему вам не предоставили отдельный корабль? Это было бы безопаснее, да и долетели бы быстрей.
– Не знаю уж, о чём они там думали, – рассудительно согласился Ашер.
– Я сейчас позвоню, – сказал офицер. – Как называется этот микроорганизм? Это вирус?
– Оболочки нервных волокон…
– Ладно, не будем лезть в науку. Идите на место. – Офицер распахнул дверь и вышел в салон следом за Ашером. – Не знаю уж, кого там осенила гениальная мысль посадить вас на пассажирский корабль, но я постараюсь убрать вас с него, и как можно скорее. Для подобных случаев у меня есть предельно чёткие инструкции. Вас уже ждут в Бетесде? Вы хотите, чтобы я предупредил их о вашем прилёте, или об этом уже позаботились?
– Ей уже выделено место.
Что вполне соответствовало истине, с госпиталем договорились заранее.
– Это же чистый бред, – кипятился офицер, – отправлять вас пассажирским кораблём. Не понимаю, каким они местом думали на этом вашем Фомальгауте.
– На CY30-CY30B, – поправил Херб Ашер.
– Да хоть бы и так. Я не хочу мешаться в эту историю. Ошибки подобного рода… – Иммиграционный офицер тоскливо выругался. – А вся-то, наверное, и причина, что какой-то болван на Фомальгауте решил сэкономить налогоплательщикам пару долларов. Возвращайтесь на место и ждите, пока за вами прилетят. Надеюсь, это будет… Господи, да что же это такое.
Херб Ашер вернулся на место, с трудом сдерживая бившую его дрожь.
Элиас смотрел на него вопросительно, но молчал; Райбис лежала с закрытыми глазами, в полном забытьи.
– Позволь мне задать тебе один вопрос, – сказал Херб Ашер Элиасу. – Ты когда-нибудь пробовал шотландский виски «Лафрояг»?
– Нет, – удивился Элиас. – А что?
– Это лучший изо всех скотчей, – сказал Ашер. – Десять лет выдержки, очень дорогой. Винокурня открылась в 1815 году. Они используют традиционные медные кубы. Виски двойной перегонки…
– Так что там у вас было? – не выдержал Элиас.
– Дай мне закончить рассказ. По-гельски «Лафрояг» – это «прекрасная низина у широкого залива». Этот виски делают на западе Шотландии, на острове Айлей. Соложёный ячмень сушится в печи на открытом огне, настоящем торфяном огне. В наше время это единственный скотч, получаемый таким способом. В Шотландии торф добывается в одном-единственном месте, на острове Айлей. Спирт выдерживают в дубовых бочонках. Это невероятный скотч, лучший в мире. Это… – Хармс не закончил фразу. К ним приближался иммиграционный офицер.
