Книга Трансмиграция Тимоти Арчера, страница 9. Автор книги Филип Киндред Дик

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Трансмиграция Тимоти Арчера»

Cтраница 9

Какое-то время мы шли молча.

— Звучит, как будто… — начала я.

— Это шизофрения. Они испытывают на нем каждый появляющийся новый фенотиазин. Болезнь находит периодами, но они возникают все чаще. Он болеет дольше, и болеет тяжелее. Мне не следовало говорить тебе об этом. Это не твоя проблема.

— Да я не против.

— Похоже, — продолжила Кирстен, — Тим сможет сотворить глубокое духовное исцеление. Ведь Иисус лечил психически больных людей?

— Он вселил бесов в стадо свиней, — ответила я, — и все они бросились в пропасть.

— Довольно расточительно, — заметила Кирстен.

— Вероятно, их как-нибудь да съели.

— Если это были евреи, то вряд ли. В любом случае кто захочет есть свиную отбивную, в которой заключен бес? Не надо было шутить так, но… Я поговорю с Тимом об этом. Но не сейчас. Думаю, у Билла это от меня. Я сама психованная, Бог свидетель. Я психованная и его сделала психованным. Я не перестаю наблюдать за Джеффом и отмечать разницу между ними. Они примерно одного возраста, и Джефф так хорошо воспринимает реальность.

— Пари на это не заключай, — отозвалась я.

— Когда Билл выйдет из больницы, я хотела бы познакомить его с Тимом. И я хотела бы познакомить его с твоим мужем, правда. Ведь они раньше не встречались?

— Нет. Но если ты считаешь, что Джефф может служить образцом для подражания, то я действительно не…

— У Билла очень мало друзей. Он необщительный. Я говорила о тебе и твоем муже. Вы оба его возраста.

Подумав об этом, я осознала всю ту бездну времени, что безумный сын Кирстен будет отравлять нашу жизнь. Эта мысль удивила меня. Она была совершенно лишена милосердия, поскольку в ее основе лежал страх. Я знала своего мужа, и я знала себя. Никто из нас не был готов браться за любительскую психотерапию. Однако Кирстен была прирожденным организатором. Она объединяла людей для хороших дел, хотя не обязательно им на пользу.

В тот момент я испытывала чувство, что меня используют. В «Неудаче» я по существу была свидетельницей того, как епископ Арчер и Кирстен Лундборг используют друг друга в замысловатой сделке, но, несомненно, в сделке, которая приносила пользу им обоим. Во всяком случае они так считали. Эта же, с ее сыном Биллом, виделась мне как явно односторонняя. Мы ничего с нее не получали.

— Дай мне знать, когда он выйдет, — сказала я. — Но я думаю, что Тим, с его профессиональной подготовкой, будет лучше…

— Не забывай про разницу в возрасте. Будет элемент отцовства.

— Может, оно и к лучшему. Может, это как раз то, что нужно твоему сыну.

Уставившись на меня, Кирстен изрекла:

— Работу по воспитанию Билла я выполнила превосходно. Его отец ушел из нашей жизни, и мы его даже не вспоминаем.

— Я вовсе не имела в виду…

— Я знаю, что ты имела в виду.

Кирстен буравила меня взглядом, и теперь она по-настоящему изменилась. Она была разгневана, черты лица исказила ненависть. Это старило ее. Это даже придавало ей физически больной вид. Она как-то обрюзгла, и мне стало неловко. Потом я подумала о тех свиньях, в которых Иисус переселил бесов, о свиньях, бросившихся с обрыва… Это-то ты и делаешь, когда в тебя вселяется бес, подумала я. Ее теперешний вид — это знак, клеймо. Наверное, твой сын действительно унаследовал его от тебя.

Но сейчас положение вещей изменилось. Теперь она была любовницей моего свекра, потенциально его хозяйкой. Я не могла послать Кирстен куда подальше. Она была частью семьи, пускай и нелегально и даже безнравственно. Я была повязана с ней. От семьи одни напасти, думала я, и никакого счастья. И я смирилась с этим. Идея познакомить ее и Тима принадлежала мне. Плохая карма, подумала я, вернулась с другой стороны хлева. Как говаривал мой отец.

Стоя там на траве у залива Сан-Франциско под лучами послеполуденного солнца, я ощутила тревогу. В некоторых отношениях она действительно безответственна и груба, сказала я себе. Она ворвалась в жизнь известного и уважаемого человека. Ее сын психически болен. Она ощетинилась, словно животное. Теперь будущее епископа Арчера зависит от того, чтобы однажды она не пришла в ярость и не позвонила в «Кроникл» — его будущее зависит от длительности ее пребывания в состоянии доброжелательности.

— Давай вернемся в Беркли, — предложила я.

— Нет, — покачала головой Кирстен. — Мне еще нужно найти платье, которое я смогу надеть. Я приехала в Сан-Франциско ради покупок. Одежда для меня очень важна. Мне приходится заниматься ей, я часто показываюсь на публике и полагаю, что буду показываться еще чаще — теперь, когда я с Тимом. — Ее лицо все еще пылало яростью.

— Я вернусь на метро, — сказала я и пошла прочь.


— Она очень привлекательная женщина, — отреагировал Джефф тем же вечером на мой рассказ. — Учитывая ее возраст.

— Кирстен сидит на таблетках.

— Ты не знаешь этого наверняка.

— Я подозреваю. Эти ее изменения настроения. Я видела, как она принимает их. Колеса. Ты знаешь. Барбитураты. Снотворное.

— Каждый закидывается чем-нибудь. Ты куришь травку.

— Но я в здравом уме.

— Может, и не будешь, когда доживешь до ее лет. Плохо только вот с ее сыном.

— Плохо с твоим отцом.

— Тим с ней справится.

— Ему, возможно, придется нанять для нее убийцу.

Уставившись на меня, Джефф произнес:

— Что за чушь ты несешь!

— Она неуправляема. А что случится, когда узнает этот псих Скачущий Билл?

— Мне показалось, ты сказала…

— Он выйдет. Содержание в Павильоне Гувера стоит тысячи долларов. Не продержишься и четырех дней. Я знала людей, которые заходили к ним через парадный вход, а вылетали через черный. Кирстен не сможет содержать его там даже со всеми финансовыми средствами Калифорнийской епархии. Со дня на день он выскочит оттуда в рессорных башмаках-кенгуру, вращая глазами — этого Тиму только и не хватало. Сначала я знакомлю ее с Тимом, затем она рассказывает мне о своем сыне-безумце. Однажды воскресным утром Тим будет читать проповедь в соборе Божественной Благодати, а этот псих вдруг встанет, и Бог наделит его даром говорения на языках — и это послужит концом карьеры самого выдающегося епископа Америки.

— Вся жизнь — это риск.

— Возможно, доктор Кинг именно это и сказал в последнее утро своей жизни. Все они, кроме Тима, так или иначе уже мертвы. Кинг мертв, Бобби Кеннеди и Джек Кеннеди мертвы. Я подставила твоего отца. — Я поняла это в тот вечер, когда сидела со своим мужем в нашей маленькой гостиной. — Билл перестает мыться, он перестает выбрасывать мусор, он пишет письма — что еще ты хочешь узнать? Может, прямо сейчас он пишет письмо Папе. Может к нему в палату через стену вошли марсиане и рассказали о его матери и твоем отце. Боже. И эту кашу заварила я. — Я полезла под диван за своей банкой из-под пива с травой.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация