– Непременно загляну на огонек, – продолжал виться вокруг него незнакомец. – Да и вы уж не забывайте, заходите. Сами захотели в нашу компанию! Так присоединяйтесь!
– Какую компанию? – одними губами прошептал Василевский. Ему стало казаться, что черноволосый начал то пропадать, то появляться. Или это у него просто в глазах зарябило от постоянного мельтешения?
– Как, разве вы еще не поняли? – Обладатель острой улыбки замер и стал медленно растворяться в воздухе. Андрюха попятился, запнулся за свою же ногу, чуть не упал.
– Что за черт? – прошептал он, в панике оглядывая пустую улицу. Но тут до его напряженного слуха стали доноситься обыкновенные уличные шумы – стук колес по брусчатке, топот ног, звонки открываемых дверей магазинов, голоса. Мимо прошла пара пожилых туристов. Покачиваясь на камнях мостовой, пропылил мини-вэн. Прошла стайка детей в оранжевых светоотражающих жилетках.
Андрюха сглотнул и закрыл глаза. Досчитал до десяти. Открыл глаза. Все осталось как раньше – люди, машины, магазины, бесконечный ряд домов. Он протянул руку, словно хотел убедиться в том, что перед ним никого нет. Пальцы коснулись грубой холщовой ткани. Василевский вздрогнул, и наваждение исчезло. Перед ним была пустота.
– Ничего себе! – Чтобы успокоиться, пришлось несколько раз глубоко продышаться. – Спать пора! Спать! – заторопился он, давая себе слово никому о случившемся не рассказывать. Мало ли что может потом произойти.
Андрюха спешил вниз по улице Пикк. По сторонам мелькали бесконечные витрины кафе, откуда-то вкусно пахнуло ванилью и корицей. А вот и шпиль их церкви. Улица побежала дальше, а Василевский резко свернул в проулок, нашел нужную арку. Прежде чем взяться за ручку старой, утопленной в толстой стене двери, Андрюха попытался успокоиться. Не получилось. Плеча словно коснулась легкая рука. Он оглянулся. В колодце двора уже поселилась ночь. И в ней кто-то был. На мгновение вспомнилось – острая улыбка, узкое лицо, черные густые волосы. Что-то было еще… А! Человек чуть прихрамывал, будто одна нога у него была короче другой.
Скорее спать!
В холле на корточках сидел Бокштейн и смотрел в темную нишу под лестницей. На ступеньках у него над головой топталась Ленка.
– Ну, чего у вас? – остановился перед Вадимом Андрей.
– Там кто-то есть, – сообщил Бокштейн.
Василевский сдержался, чтобы не пнуть одноклассника под торчащий зад.
– Крыса, – предположил Василевский.
Лена тихо взвизгнула и подобрала одну ногу, словно предполагаемая крыса уже бежала к ней по ступенькам.
– Нет, Маргарита Викторовна уверяет, что в нишу вошел какой-то человек. В черном. Потом мы стали всех обзванивать, и выяснилось, что ни у кого не работает телефон. Только до тебя достучались.
В черном… По спине Андрюхи пробежал нехороший холодок. Он вгляделся в углы темного холла. На мгновение ему показалось, что он снова видит своего странного знакомца.
– А вы чего, никуда не ходили? – чуть заикнувшись, спросил он. Хотелось говорить. Хотелось двигаться. Только не высматривать по углам призраков.
– Мы по площади погуляли и сюда пошли, – пискнула со своей верхотуры Ленка. – Маргарита Викторовна ногу подвернула.
– Правда, перед этим мы встретили трубочиста. – Вадим все еще изучал углубление ниши.
– Кого?
Андрюху начало потихоньку трясти. Трубочиста, значит? А перед этим был спортсмен-любитель в красном, ему только слово RUSSIA на спине не хватало. Да к нему какой-то черный заглянул. Так… пора лечиться. Ко врачу кто последний? Я за вами! И зачем он отпустил Ким? Где ее теперь носит?
– Есть такая профессия – трубы чистить. – Вадим с трудом поднялся на затекшие ноги.
– Тут печки топят? – Василевский не мог понять, куда клонит приятель. Мозги у него норовили закипеть.
– Насчет печек ничего не скажу, не видел, – Бокштейн был все так же размерен. – Но трубочисты по улицам ходят, значит, можно сделать вывод, что кому-то они нужны. К тому же встреча с трубочистом сулит удачу. Если подержаться за его пуговицу и загадать желание, оно непременно сбудется. Статистика.
Андрюха потряс головой. Бред какой-то.
– Ну, и где ваша удача, если Маргарита ногу подвернула? – мрачно спросил он.
– В этом удача и состоит – мы вернулись. Больше что-то никого не видно.
– Чего ты мелешь? Забрели в какой-нибудь бар и пиво глушат.
– Здесь до двадцати одного не наливают.
– Телефоны не работают! Они в подвале сидят!
– И Ким?
Андрюха смутился. Очень хотелось рассказать о странном встречном, но он боялся, что его посчитают сумасшедшим.
– Танька встретила наших, и они пошли вместе.
– Ким с Борзовым не пойдет, – подала голос Лена.
– Она не знает, где гостиница.
– Инга тоже с Борзовым не пойдет, – занудной пилой зудела Голубева.
– Нет никакого бара. – Вадим пристально смотрел на одноклассника.
Андрюху передернуло. И черный этот все не выходил из головы. Да и Ким должна была уже давно вернуться.
– Ну, хорошо, – сделал вид, что сдался Василевский. – Трубочист к удаче, а что там у нас с неудачей? Ты хочешь сказать, что все наши повстречали черта?
– Зачем? Достаточно встретить палача. Ты экскурсовода сегодня слушал? Она нам об этом рассказала. – И отвернувшись, добавил: – Как будто бы специально. Все твердила, что нам пригодится.
– С тем же успехом ты можешь ждать, что дорогу тебе перебежит шкаф. Какие палачи в двадцать первом веке?
– Люди в красном. Палачи ходили в красных одеждах, чтобы их было видно издалека и народ успевал уйти с их дороги.
– Люди в черном, люди в красном… – Андрюха замер, не договорив. – В красном! – ахнул он, опускаясь на ступеньку. – Он был в красном! Танька у него пошла имя спрашивать.
– Зачем? – снова подала голос Лена.
– Все это легенда про Олева. Ким говорила, что узнать имя слишком легкое задание… Погоди! – приподнялся он. – Так что же это выходит – этот красный всем повстречался?
Всем красный, а ему черный! Это получается, что он теперь в тень превратится?
– Маловероятно, если учесть, что все пошли в разные стороны.
Какое-то время ребята смотрели друг на друга. И вдруг Андрюха коротко рассмеялся.
– Разыгрываете, да? – Он переводил взгляд с одного лица на другое. – Дурака нашли? Все пропали! Не смешите меня! Это же не Бермудский треугольник, чтобы здесь пропадать!
Андрюха помчался наверх. Третий этаж был тих. Он нырнул в свою комнату, где расположился вместе с Вадимом, оглядел низкие балки, упирающиеся в белоснежный потолок, метнулся в соседний номер, к Мамкину и Борзову с Акопяном. Комната была заперта, за дверью тишина. У Наток тоже. И только у Маргариты Викторовны горел свет, звучала музыка.
