На лицах правоохранительных органов читалась легкая скука. Она быстро сменилась острой заинтересованностью при виде подвыпившего беспечного менеджера, пытающегося сесть за руль бежевого «Рено». Дождавшись, пока он заведет двигатель и отчалит, оба стража порядка поскакали к своей машине и бросились в погоню за более достойным вложением в дело финансовой помощи МВД.
Помахивая рукой им вслед, я попыталась вообразить, как должен выглядеть гермафродит, похожий на меня и Арсения одновременно. Получалась что-то гееобразное. Непристойное. И очень смешное.
– Прав был Борька. Нельзя на концерты таскать с собой ничего ценного. Были бы мобилки, конфискнули бы не глядя. – Арсений жизнерадостно размахивал руками.
– Для Министерства внутренних дел ничего не жаль, – хихикнула я, страшно довольная, что все так нестрашно закончилось.
В этот момент прямо перед нами на асфальт грохнулся какой-то предмет. Угодив прямиком в лужу. И зашипев как змея. Мы мигом отскочили за припаркованную машину.
– А это че было-то? Хрень какая-то нездоровая. Может, менты обозлились за мелкий табош и решили нас прибить? – прошептал Арсений.
Вслед за предметом сверху плавно опустился окурок. Как падающая звезда с дурным запахом. Секунд десять спустя что-то брякнулось рядом с первым предметом.
– Четвертый, – рявкнул кто-то с небес, выматерился и громко захлопнул оконную раму.
Наступившая тишина внушала некоторую надежду на прекращение обстрела.
– Ну и дела! – Арсений осторожно выглянул из-за машины.
Посреди тротуара чернела тушка закопченного чайника, испускающая пузыри и немного вонючего дыма. У него даже ручка оплавилась от долго стояния на огне. Мы подобрались поближе. Не знаю почему, но мы оба пригибались и втягивали головы в плечи.
Рядом с чайником блестели осколки мобильника.
– Вдребезги. – Разочарование Арсения было мне понятно.
– Пошли отсюда. Пока этот придурок еще чем-нибудь не метнул.
– Алкаши проклятые! – внезапно заорали на нас в окно первого этажа.
Отворилась форточка. В которую высунулась голова, невероятно похожая на ту, что не так давно ругала кота пидарасом и с какого-то перепугу собиралась отослать его в Купчино. Но «кися-кися» голова кричать не стала.
– Ути, какой сладенький мальчик! Иди, что покажу.
Не знаю, что именно надеялся увидеть Арсений. Но явно не голую старушку, стоящую на подоконнике и приветливо распахнувшую халат. Блин, неужели и я так к старости изношусь? У Арсения на лице возникло выражение легкой паники.
– Алкаши проклятые, – похоже, у кого-то заело пластинку.
– Иди ко мне. Я не кусаюсь, – призывала эротически настроенная рухлядь.
Кто бы сомневался. Такие не кусаются. Зубодеры не зря зарплату получают.
– Сваливаем! А то хохолок простудит, не дай бог. – Я бы еще поехидничала, но бабка явно была крезанутая.
Снова где-то наверху хлопнула оконная рама.
С небес полетели горох и вроде как гречка. Неутомимый метатель чайников щедрой рукой засеивал асфальт. Горох стучал по дороге, как град. Я прикрыла голову руками. Но все равно пара зерен попала за шкирку. Не вытащить. Противно. Я стала извиваться в надежде избавиться от неудобства. И что? Эти горошины тут же провалились до самого пояса.
Мы неслись как два обосранных оленя. То есть быстро и не оглядываясь. Потом нам было смешно. Особенно, когда мы поняли, чем мог для нас обернуться артобстрел.
– Реально, по черепу чайником – сразу смерть, – пугал меня запыхавшийся Арсений.
– Кому чайником, а кому и мобилой.
– Акела промахнулся! – заорал Арсений.
В предрассветной тишине казалось, что его услышал весь город.
Мы добрались до моего дома. Успокоить родителей, а заодно и позавтракать. Жрать хотелось ужасно. Родители спали, поэтому мы на цыпочках прокрались на кухню.
– У тебя предки совсем не нервные, – удивленно заметил Арсений.
– Ага. Они считают, что мне пора быть самостоятельной. Кроме того, они сами до сих пор на рок-концерты ходят.
– Хорошо, что мы без мобильников пошли, – снова порадовался Арсений, жадно выхватывая холодную котлету с тарелки.
Так и схомячил ее неразогретую. Две другие я успела отправить в микроволновку.
– Конечно, хорошо, не то нам бы звонили постоянно. Типа – где ты, когда вернешься и все такое.
– Ты про меня? Мои предки сейчас в Чухляшке…
– В Финляндии! – нервно поправила я, ненавижу, когда страну так обзывают.
– Ну да. А бабка так и не научилась мобилкой пользоваться, – вспомнил он и требовательно прибавил: – Я еще котлету хочу!
Мы немного подрались вилками, деля котлеты. Типа дуэли на шпагах устроили. Но этот гад, пока я красиво парировала его удар, сцапал колету другой рукой и засунул ее себе в рот. Жевал ее и был страшно доволен собой. Просто вне себя от довольства. Пришлось поделить оставшуюся котлету пополам. Он все-таки мужчина, ему много есть надо, а я быстро наедаюсь. Мама говорит, что у меня желудок уже ссохся. Придумывает, конечно.
– А я бы еще что-нибудь зажевал, – проводив взглядом последний кусочек, заявил Арсений.
Пришлось снова лезть в холодильник. Пока я там копалась, мне в голову пришла дельная мысль – признаться, о чем я думаю.
– Арс, как тебя упросить поговорить с бабкой? Вдруг она меня в ученицы возьмет? Я уже и сама кое-что умею. Правда!
– Предметы двигать умеешь? – вредным голосом спросил Арсений.
– Нет. Но и твоя бабка тоже не умеет.
Как же мне добиться своего без унизительных отказов? Ведь я старалась не подавать виду, как меня задевает невозможность получить желаемое. На скорую руку соорудив несколько бутербродов, я прикрыла их толстыми пластинками сыра и сунула все это дело в микроволновку. Со сладким чаем – самое то.
Наелись. Стали сонные и ленивые. Теперь я решила подобраться к проблеме с другого бока.
– Арс, только без обид, скажи – почему учителя вдруг стали к тебе так хорошо относиться?
– Кто про что, а рыжий про краску. Отвянь по-хорошему.
Я решила сменить тактику и сделала вид, что начинаю всерьез обижаться. Арсений мне не поверил и просто переваривал пищу. Прислонился спиной к стенке – почти дремлет.
– Ау! Я тебя спрашиваю. Это бабушка на них так влияет?
– Фиг знает. Мне неинтересно. Главное, школу поскорее закончить. Надоело их вранье. Говорят одно, а на деле все по-другому.
С этим не поспоришь. Школа стала отельным государством, в котором свои правила, очень далекие от прочего мира.
– Прикинь, историчка вчера сказала, что у нас нет амбиций и целей.
