Торжественной походкой вышел из круга и вошел в треугольник. Сбился с ритма, пытаясь посмотреть на меня, потом слегка пригнулся.
Меня начал разбирать ржач. По-другому не скажешь. Теперь я достоверно знала, из какого источника Гоша черпал свою информацию. И источник этот был левее не бывает. Вот идиотина! Разве можно доверять бульварным изданиям? Тем более что там было указано, что второй участник спектакля тоже не просто так сидит – он должен читать заклинания и еще что-то делать.
Тем временем в руке Гоши объявился какой-то камень, и он поднес его к одной из прорезей для глаз. Что он там ожидал узреть – не знаю, но заорал он вполне прилично. Из его воплей я поняла только одно – теперь наш Гоша стал холерой и чумой.
Собака пришла в ужас и начала угрожающе рычать. Когда Гоша признался, что теперь он – глухота гадюки и вымя кикиморы, кошке тоже стало не по себе. Она спрыгнула с моих коленок и ринулась в атаку на холерную гадючью глухоту. Вполне вероятно, слов она не понимала, скорее всего, ее привлекла нитка, которая болталась на подоле Гошиного плаща, но дело не в этом. Масяня с какого-то перепугу сиганула на ни о чем не подозревающего Гошу и, втыкая в него когти, забралась на самую вершину. То есть на голову великого мага. Который решил, что демон вызван удачно и теперь пытается содрать с него скальп.
Ободренная успехом Масяни, в бой кинулась Мика, вцепившись в плащ. За который она тянула, насколько хватало сил. Дважды ей досталось Гошиной шпагой, отчего она разъярилась не на шутку и повалила мага вместе с кошкой на пол.
Понимая всю опасность своего положения, Гоша упирался как мог. Он не желал быть выкинутым из треугольника. Хотя, по моему разумению, круг в данной ситуации был ничуть не лучше.
Отсмеявшись, я принесла Гоше воды. Приложив стакан к нижней прорези для глаза, Гоша шумно отпил пару глотков. Пнул кошку, но не сильно – плащ мешал. Тогда он избавился от него. Мика и Масяня бросились на бархат как на злейшего врага и терзали его до лоскутного состояния.
– Кому расскажи – не поверят! – От моей реплики Гоша заметно скис.
– Но ты ведь никому не расскажешь? – заискивающим голосом поинтересовался он.
– Нет. Ты ведь обещал заплатить за аренду помещения, – неблагородно намекнула я.
Мне не стыдно было. У него денег кура не клюет. Потому как нет у него куры. Шучу. В общем, много у Гоши денег. И порой он тратит их на такую хрень, что в моем случае можно сказать – заплатил за полученный опыт. Ну, и оказал мне материальную помощь на покупку новых брюк.
– Я тебе вот что посоветую, сатанист ты наш, рассказывай всем, что вызывание прошло удачно. Бесы вселились в кошку и собаку и пытались тебя растерзать. Если что, я подтвержу. Мы дураки – надо было на видео все заснять. Реально – вселение бесов было.
Преисполненный благодарности, Гоша помог мне прибраться в комнате, свалил ошметки плаща в помойное ведро и даже попытался ласково поговорить с Микой. Но Мика ему не доверяла. Собаки и кошки – они гораздо умнее людей. Я вам правду говорю. Им бы никогда не пришло в голову столько всего сделать ради сомнительного удовольствия быть оттраханным каким-то неведомым демоном. Пусть даже и не по-настоящему.
Совет
Если вы верите в озабоченность Сатаны вашей персоной и от этого трясетесь со страху – то проще всего жить так, чтоб перестать вызывать у него интерес. Живите по совести и правильно. Это трудно, но со временем войдет в привычку, и Сатана забудет о вашем существовании.
Глава 20
Простой урок
– Задание тебе предстоит такое, – вразумляющим голосом сообщила бабка. – Идешь в родительскую квартиру и целый день наблюдаешь за прохожими. В окно. Так, чтоб они тебя не видели.
– Целый день? – встревожился Арсений.
– Ну, перерывы на еду и туалет делай. Музыку из ушей вытащи. Чтоб не отвлекала.
– А думать можно? – с издевкой спросил Арсений.
– Можно. Хоть удумайся. Главное – что? Главное – вечером, когда стемнеет, ты мне дашь полный отчет о своих выводах.
Припечаленный, Арсений поехал домой. По пути он начал искать положительное в отрицательном. Ему этот урок показался тупейшим и бессмысленным. Зряшной тратой времени. Он же не соседка снизу, Раиса Петровна, которая подобным образом проводит целые дни. Он ведь уснет прямо у окна. Или телик включит. Хотя бабка вмиг это просечет – лучше уж выполнить задание, раз сам согласился на обучение.
«Итак, я, как последний дурак, буду наблюдать за прохожими. Но если сравнить этот урок с поисками самодостаточности – лучше уж в окно смотреть. Ничего умного я там не увижу, и бабка скажет, что я невнимательный. А поэтому вот мы что сделаем».
И он без зазрения совести перезвонил мне.
– Больше часа выделить на это дело я не могу. – Я и так ему одолжение сделала, у меня дела и поинтереснее есть, чем в окно пялиться, я, между прочим, занята – фигней страдаю.
Вот придурок, сначала пропадает, а потом как ни в чем не бывало просит об одолжении.
Но мне тоже было интересно узнать, для чего все это бабка придумала. Заручившись стопудовым обещанием рассказать про бабкины выводы, я завалила подоконник едой, поставила бокал с чаем, а рядом положила часы. Чтоб не пересидеть.
Арсений поступил точно так же. Жевал бананы и осторожно выглядывал из-за занавески тоскливым взглядом безработного снайпера. Первое наблюдение было бессмысленным во всех отношениях. Слева располагался новый и, по всей вероятности, большой магазин. Половина прохожих возвращалась оттуда, груженная сумками. Были еще собачники. Была одна бабка с котом на поводке. Были автолюбители и гопники. В общем, народу много, а толку – ноль. Преодолев желание позвонить мне, Арсений собрал с пола шкурки от бананов, снова пристроился на табурет и бестолково просидел на нем час.
– Я свое время отнаблюдала. Выводы – вечером. – Злорадство в моем голосе заставило Арсения задуматься.
Он понял, что мне удалось заметить что-то неординарное. Строя разнообразные и нелепые предположения, он вдруг заметил, что парень в шортах сбавил шаг и завертел головой. Словно на него птичка нагадила. Парень был или узбек, или казах. Арсений так и не научился различать эти южные национальности. Думая о сложностях идентификации гастарбайтеров, Арсений с некоторым удивлением заметил, как под его взглядом занервничала бабушка с котиком. Ссутулилась и потащилась к парадной, слегка поглядывая вверх. Бабку он знал лично. Она немного психопатическая была.
Днем он уже без труда определял всех «нерусских» прохожих, прочие на его окно не смотрели. За исключением тех, кого он называл «психопатами». Я назвала их «неврастениками». Так что наши выводы почти совпадали.
– Взгляд чуют хищники и жертвы, – излагала я результаты наблюдений, созвонившись вечером с Арсением. – И коты. И некоторые собаки. Неуверенные в себе. Птицы не обращают внимания, как и большинство детей. Алкашам вообще по фигу. Но если он не угашенный, а слегка выпивши – еще как чует.
