– Я ей не нравлюсь. Ее интересуют сильные волевые мужчины. Желательно германского типа.
– Фашисты, что ли? – ляпнул, не подумав, Арсений.
Парень вежливо улыбнулся и, извинившись, оставил нас одних.
Знаете, что меня удивило по-настоящему? Не запахи, хотя сексуальность пахнет мощно. Меня поразило, что желание измениться действительно меняет людей. Если верить моим ощущениям и обонянию, тут не было вампиров, но и обычных людей не было тоже. Радовало отсутствие запаха зла и агрессии.
В одной из комнат, затемненной и специально подготовленной, проходила фотосессия. Три девушки и два парня. Одетые как для готического шоу вампиров. Передвигались, будто шахматные фигуры, по команде фотографа. Который метался так шустро, что я сначала даже не поняла, какого он пола. Вроде девчонка. Но утверждать не буду.
У всех девушек-моделей на спине были одинаковые татуировки. Не то крест с крыльями, не то черный ангел. Рассмотреть толком не получилось. Они в «сетку» были одеты. Только одна в вечернем платье а-ля викторианский стиль.
Зрители в немом восхищении наблюдали за процессом. Театр марионеток. «Подними подбородок повыше, взгляд в камеру. Где изящество! Что вы как деревянные?» Блин, все-таки фотограф – девушка, но орет как сержант на плацу. Почувствовав чей-то пристальный взгляд, я обернулась.
К нам приближался «именинник». Под руку с той, ради кого я все это затеяла. Стерва выглядела обворожительно. Мне никогда не удастся стать такой, как она. На секунду снова почувствовав себя облезлым котенком перед опытной породистой кошкой, я взяла себя в руки. Пора выбросить из головы все лишнее и вести себя как можно естественнее. Я ради нее пришла. Я жажду мести. Я имею на это право.
– Ты сегодня не одна? – Стерва с легким, но заметным интересом зыркнула на Арсения.
Запах не сексуальный, а вожделеющий, но пока не трахательный. Ни фига себе, как я развиваюсь быстро. Даже оттенок ненависти ко мне чую. Она меня ненавидит. С чего бы это? Мне всегда казалось, что меня там презирают. Не более того. Ненависть меня устраивает гораздо больше. В ней есть нужная однозначность. Конкретика, так сказать. И еще – к ненависти примешана доля уважения.
– Для посвящения нужны двое, – намекнула я.
– Я сама решу, кто его будет посвящать, – влажный голос, влажный запах. Она протянулся мне руку, в полной уверенности, что именно сегодня я сделаю все как положено. И не ошиблась. – Побольше почтительности, – нелишнее напоминание для таких, как я.
Запястье было белое. Нежное. И пахло густой кровью, которая бежала под тонкой кожей. Я начала трогаться умом. Было страшно от желания попробовать ее на вкус. Но ведь рука была поднесена к моему лицу как раз для этого. Приоткрыв рот, я подняла на нее глаза, увидела мелькнувший недоуменный ужас и резко сомкнула зубы. Едва не обломав их о тяжелый серебряный браслет, который так не вовремя соскользнул вниз.
– Сука, ты что творишь!
Чмокнув пару раз от удовольствия, я оторвалась.
– Руку мне прокусила. Дрянь!
– Как эротично, – заметил «именинник», рассматривая мои губы.
Поднес палец к моему рту. Я чуть не цапнула его, даже стиснула зубы. Он дотронулся до крови, стекающей по моему лицу, и нежно провел линию вниз. Посмотрел на меня как на только что нарисованную картину и вроде бы в шутку медленно подставил мне свою шею. Если бы Арсений не ушел любоваться виолончелисткой, я бы этого не сделала. Он сам виноват! Обещал же быть рядом.
Чтобы дотянуться до шеи, мне пришлось постараться – «именинник» был высоченный.
– Больно! – В его голосе не было страха.
– Как она это делает? – рассматривая две аккуратные кровоточащие дырочки, удивилась стерва.
Стараясь быть максимально приветливой, я улыбнулась. Они отшатнулись. Ужас на лицах. Запах страха. Смешанный с удивлением. И – надеждой?
– Классная бутафория, – нервно усмехаясь, заметил «именинник».
Я не знаю, в какую секунду они оба поняли, в чем дело. Поняли и тут же отбросили свое понимание как ненужное. Да и как может мозг принять такую кошмарную реальность, как я?
В голове снова возник писк. Он напоминал азбуку Морзе. Точка-тире. Сука – урою тебя – тебе не жить. Мысленно посланный мной на три буквы, писк четко пробормотал: «Ты еще пожалеешь».
– Ты мои последние фотки видела? – небрежным тоном поинтересовался свежеукушенный.
Он жить не мог без фотосессий, устраивая их каждый раз, когда в него влюблялась очередная девица-фотограф.
– Я не понял, так ты видела МОЮ последнюю фотосессию? – Клянусь чем угодно, в этот момент его клыки были не меньше моих.
– Видела. Ты теперь в ролевики записался? Меч слишком ширпотребный. Да и фотки тоже не фонтан.
Стерва даже не стала язвить по поводу моего лексикона. Рот сжат. Глаза хищно прищурены. Пахнет странно. Знакомый запах, но не могу вспомнить.
– Час почти прошел, уходим.
Арсений проследил направление моего взгляда, схватил меня за руку и поволок вон из вампирятника.
– Ты что, дура, сделала? Ты хоть понимаешь, ЧТО ты натворила?!
– Не ори на меня. Сам на голых баб смотрел, а меня с этими говнюками оставил.
– Ты нереальная дура. Теперь у нас есть два настоящих вурдалака.
– Не два, а три. И еще несколько половинчатых.
– Не пори фигню!
– Они первыми начали! И вообще – они сами этого хотели!
Метро уже закрылось. Снова взяли такси. Водителю мы явно не понравились, но он предпочел промолчать. Мы последовали его примеру. Не знаю, о чем думал Арсений. А я вспоминала каждое мгновение этой ночи. Вампирские привилегии исчезали. Запахов становилось все меньше. Голос в голове напоследок отчетливо и довольно громко произнес:
– Я тебя сдал. Теперь тебе не жить.
– Ты импотент во всех отношениях, – судя по вою, он меня услышал.
Мне не хотелось терять новоприобретенного дара понимать ароматы. И я сознательно начала удерживать ускользающее качество. Я сопротивлялась как могла. Собрав всю волю и упираясь потере каждой молекулы дара. Но он таял. Как и голос в голове. Как и клыки, которые уже были обычными человеческими зубами.
– Вот здесь остановите, – попросил Арсений.
Когда машина отъехала, я не выдержала и начала приплясывать вокруг него. Я вальсировала. Прыгала как макака в длинном платье. Я бесновалась и завизжала бы на всю вселенную, если бы захотела. Арсений остолбенел. Тогда я ринулась его обнимать.
– Вот это приключение! Класс! Супер! Как я тебя люблю! Давай поженимся!
Это не всерьез, это привычка такая говорить именно про «поженимся» любому человеку, когда мне хорошо. Я даже маме это могу сказать. Она меня понимает правильно.
– Заткнись, а? – смутился Арсений.
