Миша мчался, как спецназовец во время атаки. Маша – рядом. Арсений бежал неловко – привычки недоставало. Он смешно сутулился и подпрыгивал, цеплялся ногами за травяные кочки и один раз едва не упал.
Отстала я ненамного, шагов на десять. Они втроем стояли, словно очевидцы летающей тарелки, задрав головы наверх. Там, в нежной листве, на фоне прекрасного синего неба, мирно раскачивался стреноженный дяденька. Он был сумрачно прекрасен, как только может быть прекрасен работник правоохранительных органов, пытающийся сохранить лицо в таком неподобающем положении. Из ветвей была видна только его голова. С немного отвислыми щеками и потным лбом. Голова смотрела на нас вытаращенными печальными глазами. В которых отсутствовала радость от встречи. Радости в них не было. Напрочь. Нехорошо голова на нас смотрела. Гадко. И молчала сквозь стиснутые зубы.
– Ты их только ставить умеешь, эти ловушки? – осторожно поинтересовался Арсений у Миши.
Тот вместо ответа звучно поскреб подбородок.
– Да чего тут сложного. Снимать проще. Видишь веревку, сейчас обрежем, и все дела.
Голова сотрудника органов подала признаки жизни и что-то невнятно прохрипела.
– Да он же тогда грохнется, – перевела я. – Темечком в твердую землю. Голова войдет в туловище.
– Да ладно тебе врать. Мы его поймаем, – обнадежила Маша, отойдя на пару шагов.
Сотрудникова голова повращала глазами и устремила взгляд на меня как на наиболее гуманного противника.
– Дяденька, вы не волнуйтесь. Миша сейчас на дерево снова залезет и очень бережно вас приземлит.
Со мной всегда так – если на меня рассчитывают, я бросаюсь в бой.
– Тебе надо – ты и лезь, – огрызнулся Миша.
Я психанула и полезла. Чтоб эта Маша не подумала, что я совсем ничего не умею. Еще как умею! Добравшись до середины дерева, я обнаружила начало веревки. Узлы были могучие, как будто Миша собирался слона отловить.
– Сейчас! Одну минутку! – успокоила я дяденькины ноги.
Брючины задрались, и из них торчали жутко волосатые конечности в стоптанных ботинках. На одном каблук протерся до дыры, что доказывало либо патологическую жадность, либо прагматичность владельца обуви. В низкую зарплату милиции не верилось никак. А может, у него жена жадная? Или детей штук пять? Или у него задание такое – не вызывать подозрений своим внешним видом. Слиться, так сказать, с окружающей средой. Вот он и слился во всех отношениях.
– Там хвост у веревки торчит. За него и дергай, – откуда-то снизу посоветовал Мишин голос.
Интонация была чуть-чуть нечестная, но я так обрадовалась, когда обнаружила этот хвост, что не раздумывая дернула за него изо всех сил. Крепко ухватившись за веревку в последнюю секунду. Ведь я не хотела, чтобы сотрудник вошел в землю как копье.
Веревка вместе с привязанными к ней ногами медленно пошла вниз. Она тянула и меня за собой, но я отчаянно упиралась. Навернуться с такой высоты – мало не покажется.
– Я падаю, – прошипела я, зацепившись ногой за крепкий сук.
Согласно закону притяжения, дядька стремился к земле. Потом притормозил. Я обрадовалась – мне показалось, что я его удерживаю от неминуемой гибели. А потом веревка внезапно ослабла, и я с невероятным ускорением свистнулась с дерева.
– Руки можно разжать. – Милый Миша отобрал у меня веревку, а Арсений помог присесть на траву.
– Противовес из тебя никакой, – подытожила Маша.
Ошалевший дяденька собрал мелочь, выпавшую из карманов. Тщательно так собрал – до копеечки. Пригладил волосы и сообщил хриплым голосом:
– Ну, я пойду. Надеюсь, растяжек нет?
– Что мы, звери, что ли? – радушно растопырив руки, сообщил Миша.
– Если вам нужно за нами следить – вы на скамеечку у сарая сядьте. Там все видно, – предложил Арсений.
– Не положено, – буркнул дядя и полез обратно в дыру забора.
Совет
Если вы не можете что-то отыскать в своем доме, поставьте на стол перевернутую вверх дном чашку (лучше – пустую и чистую). Вскоре вещь сама собой отыщется. Кроме этого очевидного эффекта, вы приучитесь мыть чашку. Пусть одну, но и то хорошо.
И еще – если проанализировать этот фокус с чашкой, получается, что в каждом доме обитает по меньшей мере один дух умершего. Который и помогает. Зачем духу нужна перевернутая чашка, не знает никто, но почему-то она его радует.
Глава 37
Предложение, от которого трудно отказаться
– Тут такое дело. – Борькин голос не предвещал ничего хорошего.
Арсений машинально поправил на мне одеяло. Я прекрасно слышала весь разговор. И с каждой произнесенной фразой мне становилось все хуже.
– Я не специально! – отчетливо выговорил Борька.
Арсений посмотрел на мое лицо и успокаивающе улыбнулся. Я бы на его месте орала, как умалишенная.
– Там не все выгорело. Только одна комната. Но закоптилось почти везде. И у соседей копоти много получилось. Блин, стены черные и потолки тоже.
– Главное, все живы. Как Вовка?
– Да вон он, курит сидит. Ты того, приезжай. А то тут менты спрашивают, где хозяин квартиры.
– Жди. Я уже выхожу.
– И кто теперь за все это отвечать будет? – не выдержав, спросила я.
– Кто-кто, я, конечно. Ничего страшного. Ремонт сделаем. Соседям денег дадим. Только Борьке придется отказаться от вечеринок.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– А как мне говорить? Все уже случилось. Все живы.
– Сволочи они! Совести у них нет! Ты его просто так к себе в дом пустил, а он пожары устраивает.
– Пить надо было меньше. И не курить. Да ладно – разберемся.
Надо же, как он изменился – как взрослый дядя рассуждает. Хотя иной дядя за такие дела голову бы оторвал, предварительно наорав и психанув по полной программе.
Арсений уехал разбираться, а меня оставил досыпать. Я позлилась, успокоилась, устроилась поудобнее. Но поспать мне не дали.
– Тут такое дело. – Мамин голос мало чем отличался от Борькиного.
Утро похоронных голосов.
– Квартира сгорела? – машинально спросила я спросонья.
– Тьфу на тебя! Наша американская бабушка умерла. Третий инфаркт. Мы так и не увиделись, – нарочито скорбно закончила мама.
– И что теперь?
– Не знаю точно, но позвонила какая-то дама и сказала про завещание.
– Ух! Так вы теперь наследники богатенькой старушки?
– Да ладно тебе ерничать. Может, у нее одни долги и нам теперь придется их выплачивать. Но это если мы вступим в права наследования.
Некислая перспектива. Как бы жилплощадь не отобрали за бабкины долги. Хотя с чего это мама взяла, что они существуют, долги эти? Она по привычке загодя воображает мнимые опасности. Тоже своего рода магия. Надумает кучу плохого заранее, а потом окажется, что ситуация сложилась наилучшим образом.
