– Но если полностью отвлечься от посторонних звуков, – начал Анж, – сосредоточиться только на своей задаче…
– Вы пока не понимаете, с чем именно вам придется столкнуться, – прервал его Мим. – Клакеры еще не самое страшное. Ибо после них приходит Ценитель. Он невидим, зато его громовой голос начинает комментировать действие – жизнь каждого человека, каждого нашего зрителя. А так как зрителей тысячи, то одновременно звучат тысячи голосов одного тембра, но с разными смысловыми оттенками – крикливыми, негодующими, презрительными, насмешливыми, поддакивающими, плачущими, грозными, молящими, язвительными…
– Безумный водопад много-одноголосия, – вновь вступила в разговор Кристелла, – звучит только для нас и, хвала небесам за предусмотрительность, не слышен зрителям. В отличие от смертных участников Спектакля, мы, ангел и демон, имеем крепкие нервы. Но мне приходится прилагать большие усилия к тому, чтобы оградить от какофонии наших менее выносливых коллег-людей. Защита ослабевает, и тогда… – Кристелла запнулась и покачала головой. – Тогда появляются Соперники. Они разрушают последнюю надежду. Мы неизменно терпим фиаско, более не в силах противостоять вмешательству. Против нас начинает действовать иная сила, природа которой нам неведома. Она вытягивает, уничтожает, пожирает чувства. Чтобы отвести беду от тех, кто по своей воле участвует в создании Спектакля, я вынуждена прерывать действо всего за шаг до финала. Как это происходит… трудно представить. Иначе мы бы нашли способ борьбы. Фантазия Соперников неистощима – от чего-то подобного кремовым тортам, летящим в лицо, до самых хитроумных ходов, как в гениальнейшей шахматной партии. Например, в прошлый раз действие подходило к кульминации, зрители должны были увидеть собственную смерть и тот единственный шаг, который может спасти их. Но вмешался ангельский хор. Донеслось такое прекрасное, могучее пение миллиона неземных голосов, что мы заслушались, и я невольно отпустила нити, соединявшие нас со зрителями. Представляете, я плакала от счастья! Мне еще никогда не приходилось слышать такую гармонию, такое совершенство! Потрясение было колоссальным. Я даже едва не прокляла себя за то, что посмела противостоять идеальному устройству Вселенной! Можно позавидовать Миму – он демон, а потому симфонии небес занимают его не более шелеста листвы. После провала Спектакля он долго приводил меня в чувство. Нашептанная им спасительная мысль вернула меня к действительности: на сей раз главный удар предназначался именно мне. Впервые вызов мне лично! Хотя раньше Соперники старались вывести из строя людей как самых слабых, беззащитных и неопасных. Бесчестный и грязный ход. Но победителей не судят… Сейчас – иное дело. Многие страны и народы на грани истребления. Крайне обострилось противостояние и там. – Кристелла бросила быстрый взгляд вверх. – У меня тоже есть друзья в Высших Сферах, они помогают мне, но всё же просят переждать, временно отказаться от Спектакля. Они не ведают, насколько возросли мои силы. Я заранее знала о приближении катастрофы и хорошо подготовилась. У нас есть надежда, понимаете?! Но нам неведомо, что затевают Соперники.
– Кто они?.. Дьяволы? – спросил Анж.
– Нет, – неожиданно улыбнулась Кристелла, – Князь – наблюдатель. У него есть даже собственная ложа на Спектакле. Кстати, он самый благодарный зритель. Внимательно следит за действием и искренне аплодирует. Наверное, чувствует в нас нечто родственное, бунтарское. Но, знаете ли, прямое знакомство с ним может привести к двусмысленности. Поэтому мы просто актеры, он просто зритель. И это нас всех устраивает.
– А Мим Мом? – удивился художник. – Он же демон и должен подчиняться тому, о ком мы говорим… Или демон – фигура речи?
– Это сущая правда, – подтвердил коротышка. – Только я отпущен на срок, пока во мне будет нуждаться госпожа Кристелла.
– Князь обязан мне еще с тех времен, когда я была в подчинении у Смерти. В общем, однажды я не тронула одного нужного ему чернокнижника, за что и поплатилась положением. Предоставив мне Мима, он закрыл счет.
– Это чудесный удел, – заулыбался маленький демон. – Я счастлив на новой службе.
– Я никогда не беседовала с Сатаной лично, – продолжила Кристелла, – хотя, думаю, он мог бы многое рассказать о природе Соперников. Цена за полученный от него ответ может оказаться высокой. Он злопамятен и никогда не забывает, что был кому-то обязан. Что может потребовать? Например, подарок в виде вас двоих после Спектакля, независимо от успеха или провала. И это только плата за сведения, не более. Как вы думаете, я бы согласилась на такую сделку?
– Думаю, когда-нибудь вам придется согласиться, – мрачно заметила Селена. – К чему мораль, если ответ рядом, в персональной ложе – рукой подать! Пусть это будем не мы, но наши последователи. Бесконечная череда жертв, десятком больше, десятком меньше. Отработанный материал выбрасывают или вы коллекционируете заспиртованные экспонаты? Я спрашиваю вас, ангел и демон, что бывает с теми несчастными, кто поверил вам, согласился на участие в вашей буффонаде и не выдержал жестокой игры?
Кристелла поджала губы.
– Сходят с ума. Разочаровываются. Самые стойкие продолжают творить и убеждают себя, что участие в спектакле им привиделось. Мы больше не тревожим их. Пусть забудут Спектакль, посчитают его давним ночным кошмаром. Со временем им становится легче. Поверьте, я знаю…
– С нами будет то же?.. Вы предлагаете нам попасть в сумасшедший дом, – с отчаянной злостью подвела итог девушка. – Мне лишь непонятно, в обмен на что. На ваши неудовлетворенные амбиции? На злополучный Спектакль, который ничем не поможет людям и даже погубит многих из них? Стоит ли этого призрачная надежда?.. Не знаю, как считает Андрей, но, по-моему, это подлость. Если рассказанное вами правда, я не хочу участвовать в авантюре. Мы не имеем на это права. Вы тоже. Подумать только, безумный ангел-неудачник бросает несчастных гениев на алтарь собственного честолюбия. Да зная такое, кто бы согласился вам потакать в преступлении? С невозмутимой расчетливостью вы – именно вы, а не какие-то призрачные враждебные силы! – убиваете лучших… Ну, уличите меня в гениальности! И с этой самой минуты я начну выдавливать из себя то, что вы называете искрой божией, великим даром или чем там еще! Мне противно от мысли, что вы посчитали меня способной предать людей гнуснейшим из способов. Вам на руку обезличивать человечество, лишая его лучших из лучших… Я скажу то, что вы не знаете о себе сами: это зависть. Самая обычная зависть к тем, чьих высот вы никогда не достигнете, – Селена закрыла глаза и попыталась унять дрожь.
Кристелла подержала в руке бокал, а потом резко опустила его на стол. Хрусталь звякнул, словно поставив точку в беседе. Глаза ангела сделались пустыми и прозрачными. Мим бессильно махнул рукой и вышел из шатра.
– Я запрягу лошадей, – сказал он. – Вскоре вы будете дома.
– Нет, постойте! – потребовала Селена. – Мы имеем право узнать всё до конца!.. И, может быть, постараемся понять.
Кристелла соединила ладони и начала раскачиваться, словно молилась. Глаза ее вновь наполнились небесной синевой.
– Миллионы, – наконец заговорила она. – Миллионы уже погибли, хотя не знают об этом. Смерть страшна, когда ничего не можешь изменить. Это обреченность. Неожиданная смерть, напротив, легка и безболезненна. Гийому Аполлинеру оторвало голову – он не смог предугадать, где взорвется снаряд, который накрыл его артиллерийскую батарею. Блэз Сандрар потерял вместе с рукой половину грудной клетки с правым легким. Приклады врагов превратили Кислинга в кровавое месиво, его изувеченное тело так и не смогли опознать. Это ваши друзья, Андрей? Не стесняйтесь, вам предоставляется уникальная возможность заказать обстоятельства собственной гибели! Еще один снаряд, пущенный из гигантского немецкого орудия «Колоссаль», попал в парижский родильный дом. Из младенцев и рожениц не уцелел никто. Не важно, что вместе с нерожденным ребенком погибла его красивая мать, смуглая воздушная гимнастка с зелеными глазами… Это лишь брызги моря обреченных. Я рассказала правду. Теперь случится именно так. Отныне обречены и вы, потому что блаженным бездействием, сладким душевным покоем ответили на призыв восстать против рока. Вам самим уж точно незачем менять свою судьбу, даже ради ребенка. Погибнут друзья – такова судьба. Уйдут во тьму недожившие, недолюбившие – такова судьба. И вы, которые знаете обо всем и можете вмешаться, тупо твердите – такова судьба. Да вы хоть знаете значение этого слова? Отныне для вас двоих это щит, за которым прячутся трусость и малодушие. Пытайтесь убедить совесть в обратном… И еще! Я приберегла последний аргумент. Если Спектакль получится, то всем, кто пострадал во время прошлых, неудачных Спектаклей, будут возвращены разум, судьба, сама жизнь. И всех будет ждать награда по делам их. Орфелина, вы обвинили нас в подлости. А известно ли вам, что чувствую я, когда призываю всё новых и новых беззащитных людей? Груз невинных душ множится, я уже едва выдерживаю тяжесть принятого греха. Знаете ли вы, что значит ответственность за страдания миллионов? Многие и многие из них получат награду уже не в этом мире. Потому что вы отказались помочь им.
