История с днем рождения Бренды имела и еще одно последствие. Во время большой перемены, когда Демон наблюдала, как Лэдд делает пас Барни Гэллоуэю, я поинтересовался у нее, как прошел праздник. Она взглянула на меня так, словно я лишь на йоту отстоял от состояния полной невидимости.
— О, было очень весело! — ответила она, и ее взгляд вновь обратился к юной звезде футбола. — Собрались все мои родственники. Был именинный пирог и мороженое.
— А подарки были?
— Угу. — Демон принялась грызть свой грязный ноготь, свисающие прядями сальные волосы упали ей на глаза. — Мамочка и папуля подарили мне детский медицинский набор, тетя Гретна — перчатки, которые сама связала, а моя кузина Чили — засушенный венок из лесных цветов, чтобы повесить его над кроватью на счастье.
— Здорово, — проговорил я. — Это действительно…
Я уже готов был уйти, но тут меня словно током ударило.
— Кузина Чили? — переспросил я. — А как ее фамилия?
— Перселл. Вернее, раньше у нее была такая фамилия. До тех пор, пока она не вышла замуж и аист не принес им ребеночка.
Демон вздохнула.
— Правда, Лэдд самый красивый в школе?
Иногда мне кажется, что Бог просто обожает над нами насмехаться.
Прошел сентябрь, и однажды утром мы проснулись уже в октябре. За одну ночь холмы, словно по волшебству, оказались расписаны золотом и пурпуром. Днем по-прежнему было тепло, даже жарко, но утром хотелось надеть свитер. Стояло бабье лето, в витринах бакалейной лавки появились корзины, полные кукурузы с багряно-желтыми зернами, а на тротуаре под ногами стали попадаться шуршащие палые листья.
У нас в классе прошел урок «Покажи и расскажи», на который каждый должен был принести что-нибудь важное и интересное и рассказать, что это такое. Я притащил несколько выпусков «Знаменитых чудовищ», зная наперед, что, увидев их, Луженая Глотка взорвется, как шутиха, отчего я надолго укреплю свою репутацию героя сопротивления. Дэви Рэй принес сорокапятку «Я тусуюсь» и фотографию электрогитары, на которой он мечтал научиться играть, когда его родители смогут оплачивать уроки. Джонни принес свои наконечники для стрел, аккуратно завернутые в вату и рассортированные по отдельным ящичкам металлической коробки для рыболовной наживки.
Без всякого сомнения, коллекция Джонни казалась нам настоящим чудом, любоваться которым можно было бесконечно. Наконечники были маленькие и большие, гладкие и шершавые, светлые и темные: они наводили на размышления о временах, когда леса еще были густыми и девственными, единственным источником света ночью были индейские костры, а Зефир мог существовать лишь в воспаленном воображении какого-нибудь бесноватого шамана. Джонни собирал эти наконечники, сколько я его знал, то есть со второго класса. В то время, когда все остальные лишь бегали и играли, совершенно не интересуясь пыльными осколками прошлых эпох, Джонни обшаривал лесные тропинки и русла ручьев в поисках этих остроконечных предметов для пополнения своей коллекции. К тому моменту у него было уже около сотни экземпляров. Он любовно чистил свои наконечники, избегая пользоваться шеллаком, — это было бы оскорбительно для умельца, вырезавшего кремневые орудия, — а потом прятал их обратно в коробку для рыболовной наживки. Иногда я представлял себе, как Джонни перебирает по ночам свое богатство, размышляя при этом, какой была жизнь в Адамс Вэлли двести лет назад. Возможно, в воображении Джонни возникают четыре приятеля-индейца, у которых есть четыре собаки и четыре быстрые лошади. Индейцы живут в вигвамах в одной деревне и любят поболтать о жизни, о школе и прочих вещах. Я никогда не спрашивал Джонни, но, наверно, он думал именно об этом.
В день, когда должен был состояться урок «Покажи и расскажи», которого я дожидался с тайным содроганием, пытаясь угадать, что же принесет нам похвастаться Демон, я встретился со своими друзьями перед началом занятий на обычном месте, у гимнастических брусьев на пыльной игровой площадке. Мы оставили наши велосипеды рядом с десятками других, приковав их цепями к ограде. Некоторое время мы посидели на солнышке, которое в это прохладное ясное утро только-только начинало пригревать.
— Давай покажи, — попросил Бен. — Не терпится посмотреть.
Трясшийся над своей коллекцией, словно над редкостными драгоценностями, Джонни тем не менее всегда с удовольствием демонстрировал ее желающим. И на этот раз его не пришлось упрашивать.
— Вот, нашел в прошлую субботу, — сказал он, разворачивая комочек ваты и показывая нам наконечник стрелы бледно-серого цвета. — Если присмотреться, можно увидеть, что этот наконечник делали в спешке. Видите, какие неровные и грубые сколы? Не было времени думать о красоте — просто был нужен наконечник для новой стрелы, чтобы пойти и добыть себе еду.
— Судя по его размеру, этот парень вряд ли сумел раздобыть что-нибудь больше суслика, — заметил Дэви Рэй.
— Наверно, это был неумелый стрелок, — предположил Бен. — Он знал, что, скорее всего, промахнется.
— Может, и так, — согласился Джонни. — Возможно, этот наконечник сделал мальчик, который только учился этому ремеслу.
— Если бы каждый раз, чтобы добыть еду, мне нужно было делать наконечники для стрел, то я бы очень скоро протянул ноги от голода, — заметил я.
— Сколько у тебя здесь наконечников, Джонни! — У Бена явно чесались руки покопаться в коробке, и его сдерживало только уважение к собственности приятеля. — А какой у тебя из них самый любимый?
— Сейчас покажу. — Достав комок ваты, Джонни развернул его и показал нам свой лучший наконечник — черный, гладкий, почти идеально правильной формы.
Я его сразу узнал.
Этот наконечник Дэви Рэй нашел в лесной чаще во время нашего памятного похода.
— Здорово красивый! — восхитился Бен. — Как будто его маслом смазали.
— Я просто недавно начистил его. А вообще он сам так блестит.
Легко потерев наконечник смуглыми пальцами, Джонни положил его в пухлую ладонь Бена.
— Пощупай, — сказал Джонни. — Ты не ощутишь ни одного скола, такой он гладкий.
Подержав наконечник в руке, Бен передал его Дэви Рэю, а тот — мне. На поверхности наконечника имелась всего одна маленькая зазубрина, но все равно казалось, что лежавший на ладони овальный предмет сливается с кожей. Стоило слегка сжать пальцы — трудно было сказать, где кончается наконечник, а где начинается плоть.
— Интересно, кто его сделал? — поинтересовался я.
— Хотелось бы и мне это знать. Ясно одно: тот, кто его делал, никуда не спешил. Он стремился, чтобы его наконечник вышел таким, как надо, чтобы снаряженная им стрела летела точно в цель, пусть даже ему и не удастся потом найти ее. Для индейцев наконечники стрел были больше чем просто наконечники, они были как деньги — показывали меру труда и усердия, вложенного в работу. По наконечникам можно было судить, насколько ты хороший охотник: нужно ли тебе множество дешевых старых наконечников или немного, но самого высшего качества, которые тебя не подведут. Да, было бы здорово узнать, кто сделал этот наконечник.
