– И к кому вы так спешили, сударыня? К любовнику?
– Вовсе нет!
Ожидала словесной перепалки, какие обычно начинались между нами при встрече, за время которой можно было бы уйти от ответа, потом сделать вид, что смертельно устала, а ночью попытаться выйти вроде по нужде и тихонько ускользнуть в обратном направлении, чтобы отправить в Нарбонн кого-то другого и по другому пути.
Мне хотелось спросить, как он сам оказался здесь, но понимала, что ответа не получу.
Может, лучше сразу прикинуться больной и усталой? Зря сказала, что у меня все хорошо…
Людовик хмуро наблюдал за моими размышлениями.
– Герцог, я устала, давайте отложим объяснения до завтра?
– Нет, не отложим. Полчаса назад вы догоняли противника с таким криком, что я бы предположил возможность преследования его до самого Орлеана. Будьте добры ответить на мой вопрос: куда и к кому вы ехали в мужском платье и под покровом ночи?
– А вы сами как здесь оказались?
Лучшая защита – это нападение, но только не против герцога де Меркера, когда тот в бешенстве, причем бешенстве холодном.
– Я мог бы и не задавать этот вопрос, без того ясно: спешили к герцогу де Сен-Мару! Вороне в павлиньих перьях.
– Вы так сердиты на герцога? – Я все равно делала попытку перевести разговор в шутливый тон.
– Я сердит на вас. Вы умная, красивая… даже, – он сделал движение, словно пронзая кого-то, – шпагой владеете вполне прилично, а рискуете жизнью ради пустышки.
Я просто не знала, что отвечать, не могла же рассказать правду?
– Влюблены настолько, что готовы погибнуть от шпаг людей де Гонзага?
– Кого?!
– Вы не поняли, что вас преследовали люди Марии де Гонзага? – в голосе Людовика послышалась озабоченность.
– Нет. Как они узнали, что я уехала?
– Думаю, от вашей наставницы.
Мне стало дурно, но не от спертого воздуха или потери крови, а от понимания, что меня предала Мари.
Нет, этого не могло быть, он ошибается.
– Нет-нет, она не могла ничего никому сказать!
В голубых глазах герцога появилась насмешка. Не желая комментировать мой возглас, он отвернулся к огню.
– А откуда узнали вы? Для меня это важно, Луи.
Меркер вскинул на меня изумленные глаза. Я поняла, что удивление вызвано употреблением имени Луи, мягко добавила:
– Действительно важно.
– Ваша служанка прислала записку, кстати, жутко безграмотную, с сообщением, что вы уехали через Этамп и Орлеан.
– Бьянка?! – невольно ахнула я. Вот моя спасительница!
– Я не знаю, как её зовут. Задавать вопросы герцогине не стал, это только вы не замечаете, что живете под крышей врага, а отправился за вами следом.
Несколько мгновений он молчал, потом снова усмехнулся:
– Никогда не верил, что женщины и впрямь способны на такие безумства – отправиться в мужской одежде ночью через всю Францию к любовнику!
– Я спешу к кардиналу.
– Что?
А я вдруг осознала, что единственный человек, который действительно может мне помочь, независимо от того, сумею я потом вернуться или нет, тот, что сейчас почти презрительно смотрит, не веря ни единому моему слову. В глазах Людовика читалось: какие же вы все лживые!
– Это правда. И не думайте, что кардинал мой любовник, как, собственно, и Сен-Мар. Вы слышали о заговоре Сен-Мара и Гастона Орлеанского?
Герцог поморщился:
– Весь Париж болтает. Глупость. Думаете, кардинал не знает?
Я кивнула:
– Знает. Больше того: и король знает, но ничего не предпринимает.
– В отличие от своих отца и брата я не вмешиваюсь в политику и вам советую поступать так же, мадемуазель.
– Мне пришлось, потом расскажу почему.
Кардинал ничего не может сделать… – Вы так привязаны к кардиналу?
– …пока у него нет вот этого.
Я достала из-за пазухи текст договора, завернутый в ткань.
– Что это? – насторожился герцог.
– Людовик, скажите, как изменится Франция, если король сделает Сен-Мара премьер-министром?
– Вы с ума сошли?
– Это не ответ.
– Растащат все, что еще живо.
– Так и есть, – кивнула я. – Вот потому нужно, чтобы Сен-Мар не стал премьером, регентство над маленьким Людовиком получила королева, а её советчиком стал кардинал Мазарини.
– Ах, вот откуда ветер дует. Теперь я верю, что вы ехали к кардиналу. К Ришелье от Мазарини?
– Нет, к кардиналу от себя. Прочитайте и вы все поймете. Даже при том, что не интересуетесь политикой.
Он развернул лист, не спуская с меня глаз. Зато потом я наблюдала, как менялось по мере чтения текста договора его лицо.
– Откуда это у вас?
– Можно, я расскажу позже? Это нужно срочно доставить кардиналу, чтобы он мог уничтожить Сен-Мара и де Ту.
– А Гастона Орлеанского?
– О, этот выйдет сухим из воды! Не беспокойтесь, пострадают только глупцы, рвущиеся к власти. Утром мне нужно продолжить путь.
И вдруг я с ужасом поняла, что он держит лист с текстом договора прямо над огнем. Одно движение и насмарку пойдут все старания, и даже полученная рана.
Но Меркер вскинул усталые глаза:
– Почему-то я вам верю. Но вы не поедете. У вас есть что-то, что уверило бы кардинала, что послание от вас?
– Да. – Я сняла перстень, полученный от Мари, и протянула герцогу. – Этот перстень подарил кардинал, он поймет.
– Не то, нужны еще слова.
– Просто сказать, что есть текст договора. Он ждет.
– Поедет мой человек, тайно, не беспокойтесь. Первый и последний раз вмешиваюсь в политику, все ради вас.
– Не ради меня – ради Франции.
– Не надо громких слов.
Он вышел и довольно долго отсутствовал. Я села в кресло, еще хранившее тепло тела герцога. Что я еще могла? Если даже заговор сорвать не удастся, должен же Арман понять, что я сделала все, что могла?
Мысли вернулись к Мари. Неужели Людовик прав, и она сдала меня Марии де Гонзага? Тогда это настоящая подлость, она же знала, что моих спутников убьют, а меня ранят, и договор попадет в чужие руки.
Не заметила, как задремала.
В полусне услышала, как вернулся Луи, тихонько прикрыл дверь и склонился надо мной. Открывать глаза не хотелось, я просто не знала, что теперь говорить и делать. Не рассказывать же ему об Армане и моей настоящей жизни?
