— Есть такой мних. Родом он из донских казаков. В молодости воевал здесь же — при царе Николае Павловиче, дошел с фельдмаршалом Дибичем до Адрианополя. А потом вернулся домой, женился. Только жизнь у него не сложилась. Двое деток померли еще в младенчестве. Потом умерла жена. И решил наш казак оставить службу мирскую и стать служителем Божьим. Отправился он на Афон, да постригся здесь под именем брата Николая. Сейчас он служит Богу в одной из келлей — это маленькие монастыри, управляемые старцем-настоятелем. Вот он и есть такой настоятель. Братия его уважает за прямоту, честность и подвижничество. Я вызову его, поговорю с ним. Думаю, что он не побоится взвалить на свои плечи крест служения Богу и людям. Лучшего патриарха для державы воинов и тружеников, пожалуй, вряд ли можно найти.
Архимандрит Макарий замолчал и снова начал перебирать четки. Мы с Никитиным переглянулись, кивнули друг другу. Подойдя к игумену русского монастыря на Афоне, мы попросили у него благословения.
На пристани нас встретил тот же седобородый монах. Он перекрестил нас и каждому подарил по иконе местного, афонского письма. Мне — икону с изображением архистратига Михаила, Никитину — с изображением Дмитрия Солунского. «Эвхаристо!» — поблагодарили мы монаха. В ответ он перекрестил нас.
В Константинополе мы еще раз обсудили кандидатуру старца Николая и единодушно решили, что он действительно именно тот человек, который должен занять вакантный пост патриарха нашего нового государства. Пришло время готовить собор, новый патриарх должен быть избран гласно, лучшими представителями мирян и духовенства. Нашего кандидата надо срочно сделать епископом, чтобы он получил право на белый клобук патриарха.
Особенно тщательно должен поработать поручик: его спецслужбы должны проследить, чтобы в число избранных мирян и клириков на собор не попали местные «квислинги», запятнавшие себя сотрудничеством с турками. И попали лояльные нам епископы, которые поддержат нашу кандидатуру.
А пока поручик Никитин уже успел расследовать несколько дел греческих епископов, скупавших за полцены церковную утварь у грабителей. Вы спросите, откуда у Никитина в Константинополе на пятый день взялись спецслужбы? На работу в «органы» охотно пошли те люди, из которых некогда состояла его разведывательная сеть. Греки, болгары, сербы, и даже некоторые турки. А известный мне по захвату дворца Долмабахче Аристидис Кириакос вообще оказался местным Берией, жестким, хватким и очень умным. Так что процесс пошел и лед тронулся, как говорил небезызвестный Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей.
10 июня (29 мая) 1877 года, вечер, Одесса, БПК «Североморск».
Старший лейтенант Игорь Синицын.
Неспешно — «Великий князь Константин» мог идти с крейсерской скоростью не более одиннадцати узлов — мы направились к Одессе. Наши ребята высыпали на палубу и с любопытством разглядывали «корвет» — такое прозвище дали они кораблю, который под командованием знаменитого Макарова творил на Черном море чудеса. Отчаянной смелости человек!
Мы видели, что и на «Константине» рассматривают в бинокли и подзорные трубы наш БПК. У предков, наверное, появилось много вопросов к нам, на которые придется давать ответ. Но всему свое время. Надо в Одессе выгрузить наших дамочек, дать возможность подготовить «Великого князя Константина» и остальные корабли Черноморского флота к дальнему походу. Как я понял, наш командир получил приказ — взяв лейтенанта Макарова на борт, отправиться в Варну, где на «Кузнецове» на самом высшем уровне пройдет совещание и где будут определены планы на будущее.
На подходе к Одессе повстречали мы тогдашнее чудо российского кораблестроения — так называемую «поповку». Это броненосец абсолютно круглой формы. В общем, плавучий поднос, на котором установлены два мощных орудия. А впрочем, каков запрос — таков и ответ.
В 1869 году военное министерство предложило построить на Черном море броненосные корабли, которые должны были соответствовать трем условиям. Они не должны сидеть глубже двенадцати или четырнадцати футов (3,7–4,3 м); должны иметь большую толщину брони, чем существовавшие тогда иностранные броненосцы; и должны носить наибольший калибр крепостных орудий, то есть не меньше 11-дюймовых нарезных стальных пушек. Так на свет появились круглые броненосцы, тихоходные — скорость не более восьми узлов, но хорошо забронированные, и вооруженные мощной артиллерией. Потом про них сочинили множество легенд. Дескать, при стрельбе они вращались как волчок — на самом деле поворачивались от отдачи при выстреле из-за слабости стопоров именно сами орудийные станки, расположенные внутри бронированного барбета. Эти уникальные по своей конструкции корабли имели шесть(!) гребных винтов. Правда, впоследствии их число уменьшилось. Критики потом обвиняли морское министерство в выброшенных на ветер деньгах. Они, видимо, забыли, для чего предусматривались эти суда. Ведь строились они не как мореходные броненосцы, а как плавбатареи, и вполне соответствовали своему назначению. Для обороны мелководного Днепро-Бугского лимана они вполне годились.
Видимо, предупрежденный командующим Черноморского флота вице-адмиралом Николаем Аркасом броненосец — кажется, это был «Новгород» — отсалютовал нам флагом и, отчаянно пыхтя своими двумя трубами, неспешно проследовал мимо, в сторону Очакова.
А вскоре мы увидели на горизонте «жемчужину у моря». Одесса в те годы по количеству населения считалась четвертым по величине городом России (после Санкт-Петербурга, Москвы и Варшавы). В ней проживало без малого четыреста тысяч человек обоего пола. И нам показалось, что все они вышли нас встречать. Знаменитая Потемкинская — здесь ее пока еще звали Гигантской — лестница была полна народу. Орудия гарнизона Одессы встретили нас артиллерийским салютом. На пристани духовые оркестры наяривали бравые марши.
Когда мы пришвартовались и спустили трап, к «Североморску» подошла делегация встречающих. Ее возглавляли: губернатор города генерал-майор граф Левашов и архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий. Командир БПК капитан 1-го ранга Перов был явно смущен почестями, которые оказали ему и его команде темпераментные одесситы. А впереди нас, как выяснилось позже, ждал торжественный проход под сделанной за одну ночь деревянной триумфальной аркой, подарки от купечества и дворянства Одессы и бал во дворце губернатора.
Одесса ликовала — именно ее жителям посчастливилось первыми приветствовать тех, кто сумел осуществить вековую мечту большинства русских, греков и болгар — разгромить ненавистную Османскую империю и освободить от турок древнюю столицу Византии — Константинополь. Нас буквально носили на руках, моряков и морпехов угощали вином, жареной рыбой, сыром и прочими вкусняшками. Девицы с горящими глазами старались чмокнуть в щечку героев. Словом, как там у Грибоедова: «Кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали».
Но праздник праздником, а нам надо было разобраться с текущими делами. И прежде всего — с нашими полонянками. Для этого мы решили воспользоваться услугами Одесского славянского благотворительного общества и местного отделения Красного Креста. Видели бы вы, как наши подопечные плакали, расставаясь со своими спасителями! Они бросались к нам на шею, целовали нас, обещали, что никогда не забудут то, что мы для них сделали. Они клялись, что назовут своих будущих детей именами тех, кто спас их от рабства. Честно скажу, что и некоторые наши орлы, уж на что люди не сентиментальные, но и они не выдержали — прослезились.
