– Пять тысяч? Неплохо… – усмехнулся Приск. – Только я бы на твоем месте не стал об этом болтать с первым встречным.
– Да я и не говорил никому.
– А мы?
– Так вы ж моя охрана.
– А парень прав… – утвердительно выпятил нижнюю губу Канес. – Ведь точно. Мы его охрана.
– Пять тысяч… я чуть с ума не сошел, когда он мне эти деньги отдал. Пять тысяч… Ты видел такую кучу денег? – С этим вопросом Тарук опять повернулся к Приску.
– Я видел миллионы, – отозвался трибун. – Так что тысячью денариев меня не удивишь.
– Миллионы? Где?
– Далеко отсюда. И эти сокровища были не мои.
Торговец тем временем даже не подозревал, чем рискует, – уже смеркалось, вот-вот станет совсем темно, а он ехал один верхом в сопровождении вооруженных римлян.
– Э, я совсем забыл! Нам пора развернуть палатку… – объявил Приск, оглядываясь.
Рядом никого подозрительного не было. Впереди (довольно уже далеко) трусили какие-то двое на осликах, удаляясь. Ехавшие позади повернули в другую сторону. Люди были где-то у ворот. Но в полутьме разглядеть ничего уже не удавалось. Даже зрение Приска тут было бессильно. Значит – пора.
Римляне остановились, сняли поклажу с коня и развернули кожу. Потом разрезали веревки, что стягивали мешок, и извлекли Дионисия. Несчастный грек, похоже, не подавал признаков жизни.
– Ну ничего себе… А это кто? – пробормотал Тарук. – Вот так взяли да вывезли… будто мешок с зерном… – Воистину нынешний вечер был для него вечером открытий.
– Один наш должник… – Ничего лучшего Приск не придумал. Да и не озаботился придумать. Тарук для них был неопасен.
Кука тем временем набрал воды в рот и брызнул в лицо Дионисю, а следом влепил пару пощечин. Грек закашлялся и ожил. Распахнул глаза, завертел головой…
– О, боги… Что это со мной… Где я? – застонал Дионисий.
– Расскажу по дроге, – пообещал Кука.
– Не убивай, – взмолился грек.
– Не бойся, никто тебя не прикончит, и денег требовать не будем тоже. Напротив – награду получишь… – пообещал Приск.
– Я же союзник… – запричитал Дионисий. – А ты так со мной обошелся, трибун! Будто со скотиной…
– А я уверен, что ты все делал в пользу хатрийцев против Рима, – сказал Приск. – И лишь притворялся союзником.
– Тебе показалось, клянусь Зевсом…
– А разве не так?
– Ну, может, совсем чуть-чуть.
– Теперь наступила пора это чуть-чуть исправить.
– Как???
– Поедешь с нами в Селевкию.
– Дай хоть попить, а то горло аж горит…
Канес поднес к губам пленника баклагу, тот принялся жадно пить. Руки и ноги его плохо действовали – сам ни стоять не мог, ни баклагу держать.
Приск на миг задумался.
– А чем ты вообще занимаешься, Тарук? – спросил как бы между прочим.
– Мой отец торговал пряностями, но его караван ограбили, многих убили, а самого отца избили так, что он потом три месяца хворал, но так и не оправился. Последние дни он все кашлял кровью… Вот с тех пор – с того дня как его ограбили, я и пробавляюсь мелкой торговлей.
– Но ты караванщик, знаешь дорогу до Селевкии? – уточнил Приск.
– А то как же! Я туда ездил с отцом еще мальчишкой. Иногда отец ходил в Селевкию не караванной дорогой, а особым путем – через пустыню, от одного колодца к другому.
– Зачем? – не понял Кука.
– На торной дороге караулят разбойники. Кто-нибудь из проходимцев следит за караваном, а потом подает знак, и они налетают тучей стервятников, уносят все, даже одежду. Если кто противится – убивают. Сильных и молодых забирают в рабство. Все вожди, живущие в палатках, промышляют грабежом.
– Но твоему отцу не повезло именно на тайных тропах? – предположил Приск.
Тарук вздохнул:
– Кто-то выследил его караван. Грабители шли по следу, а потом напали. И помочь было некому. Но на торной дороге – там то же самое. Если один караван грабят, другие торговцы никогда не будут сражаться за твое добро, даже если окажутся рядом.
– А ты можешь провести нас этой своей тайной дорогой? – спросил Приск. – Помнишь ее?
– Конечно! С тех пор прошло всего лишь три года. Я ни за что не заплутаю. Однажды я вел караван той дорогой уже без отца и не сбился. Вот как раз у того камня надо свернуть на боковую тропу, – указал он рукой, света уже оставалось мало, но камень был белый и как будто светился в темноте. Верно, и стоял он здесь не случайно.
– Ну что ж, тогда поехали! – весело воскликнул Приск.
– Что? Прямо сейчас? – изумился Тарук. – Но скоро совсем стемнеет!
– А ты не найдешь дорогу при звездах? Ночь ясная.
Тарук поднял голову к небу:
– Я бы не стал рисковать… – Он огляделся. – Хотя… Лучше всего доехать до первого привала. В половине перехода отсюда есть удобное место для лагеря. Колодец с чистой водой. Можно поставить палатку.
– У нас нет палатки, – заметил Приск.
– Ах да… это был связанный человек… Все равно – место там удобное, можно и без шатра ночевать. А утром тронемся в путь.
Приск задумался – блуждать всю ночь в темноте без дороги в самом деле опасно. С другой стороны, в пустыне многие ехали ночью – по холодку, но далеко не всю ночь. Предложение Тарука было разумным.
– Хорошо. Поехали. И как можно быстрее! – приказал трибун.
* * *
Стоянку Тарука отряд нашел в темноте при свете звезд уже в полночь. Место в самом деле оказалось удобным. У колодца для ночевки была составлена из камней небольшая оградка. Накинув на нее кожаный полог, можно было устроиться внутри с относительным комфортом. Так что кожа, в которой вывезли из Хатры Дионисия, очень даже пригодилась.
Заросли акации скрывали и ограду, и колодец, и за оградой имелась небольшая лужайка со свежей травой. Так что лошадям и мулам было ночью чем подкрепиться.
Путники развели небольшой костер – засохший навоз и сучья акаций пошли на топливо.
– Что будем делать с фуражом, когда поедем через пустыню? – спросил Кука у Приска.
Остальные уже улеглись спать, а Куке по жребию выпало стоять первую стражу. Приск же как командир отряда решил убедиться, что никакой опасности вокруг нет.
– Лошади – не верблюды, они без еды и питья обходиться не могут.
– Сейчас весна – пустыня цветет, а трава еще не успела выгореть. Если это тайная дорога от одного колодца к другому, то путники как-то обходились без почтовых станций караванной дороги и запасов фуража. Утром скормим скотине половину взятого в дорогу зерна. Напоим и тронемся в путь.
