– Кориолла.
– Приготовиться! – К ним, пригибаясь и хоронясь за зубцами стены, бежал Пруденс.
Алый поперечный гребень он давно уже снял со своего шлема, чтобы не служить приметной мишенью для варваров.
– Малыш, я тебя ищу… Ты мне нужен, здоровяк! Придется стащить негодные машины со стены и поставить новые. Пошли!
Малыш и Пруденс сбежали вниз. Вскоре Приск увидел, как несколько человек затаскивают по настилу новую баллисту. Малыш работал за троих, он напоминал Геркулеса, совершающего один из своих подвигов. Гигант втащил баллисту, впрягшись в постромки спереди, а четверо толкали сзади. Оставив ремесленников устанавливать машину на настиле, Малыш ринулся вниз – за следующей. Пока варвары перестраивались, чтобы вновь кинуться в атаку, Малыш и ветераны с помощью гражданских успели доставить из мастерских три машины.
Как выяснилось, ночью бастарны забрались наверх и перерезали все тяжи и канаты баллист. Караульные не спали, но в первый момент растерялись. Всего на миг, потом прозвучала труба, подавая сигнал тревоги, закипела схватка. На помощь несущим караул подоспели ветераны и мобильные подкрепления, что дежурили внизу, у костров. Лазутчиков перебили. Но пока другие варвары сражались и умирали, один ловко орудовал ножом, перерезая торсионные жилы. Причем у двух баллист он надрезал канаты не до конца – они лопнули в момент зарядки. Одного заряжающего сильно посекло обрывками канатов.
Но теперь, когда баллисты вновь повели методичный обстрел, бастарны, начавшие было новую атаку, отступили, так и не добежав до стены.
* * *
Когда стало ясно, что нового приступа не будет, Приск спустился вниз. Малыш не ошибся: Кориолла опять была рядом с капсариями, распоряжалась легионными рабами, указывала, кого из раненых нести, кто может идти сам, а кому надо помочь добраться. Такое впечатление, что она всю жизнь работала при госпитале. В руке у нее был кинжал в ножнах, и Кориолла использовала его как жезл, а иногда и била нерадивых рабов по загривку. Как ни странно, никто и не думал оспаривать ее распоряжения.
«Римлянки не дерутся рядом с мужьями. Это у варваров принято – в крайнем случае всем дать в руки оружие, даже женщинам и детям», – подумал Приск.
Но это «варварство» Кориоллы ему импонировало. В этих местах именно такая подруга и нужна солдату. Степенная матрона – это для далекой и уже, скорее всего, недостижимой Италии.
Когда очередного раненого унесли, Гай ухватил девушку за локоть.
Она вскрикнула и развернулась, метя приложить его рукоятью кинжала по лбу. Потом, узнав Гая, рассмеялась.
– Ты? Как там? – Она ткнула кинжалом вверх, указывая на стену.
– Держимся и деремся как львы. Плохо, что людей маловато. Бастарны могут вскарабкаться тайком в каком-нибудь месте под покровом темноты. Как сегодня, когда они добрались до наших машин. Только боги-покровители помешали им точно так же проникнуть в лагерь. – Приск тут же пожалел, что сказал ей об этом. – Нонний в госпитале, ты знаешь? – попытался он успокоить девушку: хотя бы с этой стороны опасность ей больше не грозит.
– Знаю. Но он бешеный, может и раненый выбраться оттуда. – Она помолчала. – Он приезжал в усадьбу свататься ко мне в начале осени. Подкатился с подарками, стал убеждать отца: Валенс, мол, никогда не женится…
– Валенс в самом деле на тебе не женится, – перебил неведомо зачем Приск.
Кориолла одарила его таким взглядом, будто плетью ожгла. И продолжила, закипая от негодования:
– А Нонний этот: мол, как только срок службы выйдет – так сразу. Отец бы и согласился меня отдать – тут гадать нечего, тем более что срок помолвки с Валенсом опять прошел. Да только Нонний меня для начала в сожительницы просил, жениться обещал потом – когда-нибудь. Ну, отец его и выставил. Ты бы слышал, как он нам угрожал! Отец даже хотел ехать к наместнику жаловаться.
– Не лучшее время для жалоб, – заметил Приск.
– Это уж точно! – невесело улыбнулась Кориолла.
– Если этот монстр появится, сразу кричи: «Приск тебя убьет!»
– Думаешь, он испугается?
– Конечно.
– Приск, что у вас? – рядом очутился Пруденс. Вечно он тут как тут, будто волк из басни. – Назад на стену! Хватит торчать подле капсариев. Или ты ранен?
– Руки! – Приск продемонстрировал новые раны – в двух местах вражеский меч вспорол уже не кожу – а наложенные капсарием накануне бинты.
– Когда перевяжут – наверх! Уйдешь, когда сменят.
Он бросил мрачный взгляд на Кориоллу и добавил:
– Ну, ты и упрямая…
Однако не стал прогонять девушку.
А Куку и его контуберний сменили только к первой дневной страже.
* * *
К утру завьюжило. Ветер нападал яростнее варваров: крутил по мощеным улицам лагеря поземку, норовил сбросить часовых со стены, обрушивал заряды снега, швырял их из невидимой баллисты, ярился и задувал костры, срывал натянутые на стены кожи.
День наступил, но ветер лишь усилился. В такую погоду ничего не стоит проворонить тех, кто в снежной круговерти подберется тайком к стенам.
«Не повезло тем, кто заступил в караул», – сочувственно подумал Приск, на миг высунувшись наружу и тут же возвращаясь в казарму.
– Гай, а что будет, если мы не отстоим лагерь? – шепотом спросила Кориолла.
Они сидели в комнате «славного контуберния» и наслаждались теплом и покоем.
– Мы отстоим лагерь, я же поклялся, – напомнил Приск.
– Мне страшно, – прошептала девушка. – Кандид говорит, что лагерь не удержать, что даки и бастарны все равно прорвутся. Тогда никому не будет пощады. Ветераны подозревают рабов из канабы – будто бы те могут открыть ворота. Несколько человек связали, одного убили, – торопливо прошептала Кориолла. – Ночью привратник Кандида, когда тушил пожар, не удержался на крыше, скатился вниз, сломал шею. Двух мальчишек убило стрелами на стене, когда они туда без спросу залезли. Дай мне слово… обещай…
– Что обещать? – Он держал ее руки в своих.
– Если варвары ворвутся внутрь, ты убьешь меня.
Приск опешил.
– Нет, ну что ты? Пока все идет неплохо.
– Мы все время планируем нашу жизнь так, будто боги нам обещали вечность. Будто нет смерти и не оборвется нить…
Снег залепил слюдяное оконце так, что даже днем в комнате было темно. Горел масляный светильник, освещая лицо девушки – тонко вырезанные ноздри, полные надменно очерченные губы. Полуприкрытые веки, опушенные длинными ресницами. Завиток волос выбился из-под шерстяной шапочки. Она была по-прежнему в мальчишеском наряде – в кожаных штанах и тунике, поверх меховой плащ, который она сейчас скинула.
– А наша жизнь может быть очень даже коротка. Очень-очень… и все наши планы – лишь для того, чтобы рассмешить небожителей. Я иногда слышу, как они смеются. Наверное, в такие мгновения в Дакийских горах срываются камни и заваливают проходы в горах.
