«Хороший воин, – отозвался о парне Везина. – Если бы все были такими!»
«Разумеется! – отвечал Децебал. – Ведь он мой сотрапезник».
– Ты обещал мне конницу роксоланов, могучий царь, – напомнил Везина. – Сколько всадников они пришлют?
– Сотню. Может быть, две.
– Две сотни? – Везина на миг онемел. – Ты шутишь, царь?
Децебал отрицательно покачал головой. На миг задумался.
– Вот что, Везина. Завтра вели соорудить столы на поле перед Аргедавой. Устрой всем угощение. Я сяду за стол с моими воинами. Тот, кто пойдет биться за мое царство, станет моим сотрапезником, как Ремокс.
Глава III
Горы Дакии
Весна 855 года
[144]
от основания Рима. Горы Орештие
[145]
Всю зиму Монтан бездельничал. Вставал поздно, разводил огонь, ел (к этому времени Авл Эмпроний обычно уже часа три как, поднявшись и перекусив сухарями, работал), после чего вновь заваливался спать. После полудня – не раньше – шел колоть дрова да готовить обед – просяную кашу, в которую фабр придумал крошить соленый козий сыр.
До дерева и металла Монтан демонстративно не дотрагивался. Когда Авл пытался приставать к нему с вопросами о машинах, лишь пожимал плечами. Обсуждать был готов лишь жратву, заготовку дров и утепление хижины. Военных машин для бывшего солдата больше не существовало. Один раз Авл разозлился и съездил Монтану по физиономии, потом, уже упавшему, еще добавил. Тот лишь хрипел, принимая удары, да вяло защищался. Поднялся, стер кровь с лица тыльной стороной ладони и сказал:
– Траян воюет с даками. Я машины для Децебала строить не буду. Я солдат Рима и против Рима не воюю.
– Рим тебя предал! – напомнил Авл, который сам считал себя преданным Римом с самого дня рождения.
– Домициан предал. Он умер. Счет закрыт.
– Даки нас убьют, – предрек Авл.
– Или наши освободят.
Как раз эта перспектива не особенно радовала Авла. У него с Монтаном разное было положение: фабра отправил к дакам Домициан строить Децебалу машины по унизительному мирному договору, Авл же сбежал на эту сторону Данубия сам, после того как едва не утонул в море, брошенный в жертву Нептуну за доносы. За что его наказали? Лишь за то, что Авл Эмпроний поступал как все в правление Домициана поступали. Его бы и не посадили на тот дырявый корабль, если бы не Плиний. Авл был уверен, что именно Плиний Секунд, ныне оказавшийся в приятелях у Траяна, включил Авла в списки обреченных – мстил за убитого по приказу Домициана своего друга Гая Остория Приска. За то, что Авлу достался дом казненного. Такие уж были времена, и нравы соответственные. Так что пострадал Авл, почитай, ни за что. Он всего лишь хотел одного: жить в достатке, иметь дом, положение… Плинию хорошо – у него состояние в двенадцать миллионов. Стал бы Приск писать доносы, будь у него столько сестерциев?
[146]
Чтоб тебя посвятили подземным богам, Плиний!
Разумеется, никто из римлян Авла не узнает – уж в этом он был уверен. Но нигде в легионных архивах Авл Эмпроний не числился, значит, и не доказать никак, что он тут по договору с даками. Разве что назваться кем-то другим? Но кем?
– Тогда бежим? – однажды без особого энтузиазма предложил Авл.
– Зимой по горам? Тебе жизнь надоела? – хмыкнул Монтан.
– Уже весна, – заметил Авл.
– Внизу в долине. А здесь всюду лежит снег.
– Значит – когда потеплеет? – Авл выжидательно смотрел на товарища.
– Возможно.
На том разговор о побеге и закончился. Монтан отправился дальше валяться в постели, укрывшись облезшей волчьей шкурой, Авл же потащился в мастерскую, то есть под оборудованный недавно навес – строить онагр.
[147]
Двое мальчишек-подростков, приставленных к римлянину Бицилисом помощниками и соглядатаями, ловко управлялись с пилой и топором.
Онагр был уже готов. Железные детали спускового механизма сделал кузнец из деревушки, кожаную петлю для камня Авл соорудил сам – так же как и деревянные детали. Машина стояла под навесом, дожидаясь тепла и испытательных стрельб. Теперь Авл ладил новую раму для второго онагра.
– Мне плевать, – бормотал он себе под нос. – Плевать на Траяна, на римлян, я хочу нормально жить, в тепле жить…
При слове тепло тут же представлялся ему восточный жаркий городок, рыночная площадь, крикливые покупатели, что торгуются за каждый пучок увядшей зелени. Доступные девчонки в лупанарии, водоносы, портики, дарующие мощеной улице фиолетовую тень. Все жизненные желания вдруг сошлись в одной точке: лавочка, две комнаты над ними, фонтан на площади, жаркое солнце. Тепло.
Авл поежился.
Кто-то кричал внизу, в долинке.
Авл обернулся, прикрылся ладонью от яркого солнца.
Похоже, в доме Бицилиса какое-то оживление. Во всяком случае – там мечутся и суетятся люди. Авл скривил губы… Ну ничего, в этот раз ему будет что показать. Подмастерья-охранники, разом побросав пилы и топоры, помчались вниз, не сказав ни слова.
– Чего они там разорались? – Монтан соизволил наконец выбраться из койки и теперь появился на пороге дома.
– Судя по всему, Бицилис вернулся, – отозвался Авл. – Пойдем, глянем, что там и как? Вон Адонис уже суетится.
Монтан заколебался. Идти вниз ему было лень. Но желание узнать, что же произошло, пересилило. Здесь, в горах, новости – редкие гости.
– Пойдем, – согласился он, закутался в волчью шкуру, как в плащ, и стал спускаться по тропинке вниз.
Авл вдруг обеспокоился. Как-то нехорошо сделалось на душе. Машина под навесом была вроде бы залогом безопасности, но все равно – нехорошо. Авл подумал и засунул за пояс топор – вроде как оружие. А еще припрятал в кожаный башмак из оленьей кожи маленький острый ножик – так, на всякий случай.
После чего двинулся вниз, вслед за Монтаном.
Авл не ошибся – Бицилис вернулся домой.
