Ошибка ошибкой, но сейчас он уже давал себе отчет в том, что пленочка с чертежами стоит куда дороже, чем он предполагал изначально.
В течение недели он отсиживался в Нижнекамске и боялся высунуть нос на улицу. Его пригрела в своей постели одна буфетчица из вокзального ресторана. Она-то и приносила все новости о положении дел в городе. Нижнекамск — городок небольшой, там все всё знают.
Полдня Калган простоял у окна, наблюдая за улицей, и насчитал сорок шесть патрулей, и около Полдня Калган простоял у окна, наблюдая за улицей, и насчитал сорок шесть патрулей, и около сотни раз проезжали милицейские машины. Он терял драгоценное время, пора уносить ноги. Однако Калган хорошо осознавал, чем это может кончиться. В кармане ни гроша, а уходить по скользкой дорожке без денег дело гиблое. Да и личность он слишком приметная, в серой толпе не затеряешься. Вся надежда на Лялечку, а она ему не помощник, только и мечтает, чтобы он у нее под бочком остался.
Но разговор все же состоялся. Как всегда, она вернулась с работы с полными сумками ресторанной снеди и хорошим вином.
Сидя за ужином, Калган заговорил о наболевшей теме.
— Хочешь ты того или нет, милое создание, но уходить мне надо. Уйти тихо, без пыли и уцелеть.
На глазах женщины появились слезинки.
— Знаю, Ромашка, знаю. С самого начала знала. Куда мне, деревенской дуре, удержать такого мужика. У тебя в столице табуны необъезженных телок, а тут какая-то периферийная общипанная курица.
— Зря ты так, Лялька. Ты классная баба.
Она улыбнулась и смахнула слезу с глаз.
— Каждый сверчок знай свой шесток. Умеешь ты нашего брата за душу брать. И грубого слова я от тебя не слышала.
— Мужик-то я, сама понимаешь, грубоватый, но не со слабым полом. Вас обидеть нетрудно, но я не люблю воевать с бабами. Пустое занятие.
Ляля выпила стакан вина, помолчала и тихо сказала:
— Ищут они тебя. Страшно отпускать. Каждый день тихори с твоими фотками к буфету подходят. Мол, был или не был. Видела аль нет. Саня, муж моей сеструхи, рассказывает, что по шоссе через каждый километр менты стоят. Все машины досматривают.
— И его тоже?
— А его-то чего? Он на автобусе детей возит в Набережные Челны. Там детский санаторий…
Она осеклась и глянула в его сторону.
Он тоже смотрел на нее со вниманием.
— Вот что, Ромашка, Саня тебя и отвезет. Заляжешь на заднее сиденье и проскочишь. Саньку все менты знают. Он каждую неделю им глаза мозолит. Автобус-то санаторский, ребятишек катает, Рискнешь?
— Кто же такой шанс упускать будет?! Доберусь до Москвы, пришлю весточку. Если все наладится, то тебя к себе вызову. Столичные шлюхи к комфорту привыкли. Избалованные, жадные, стервозные и продажные. Такие на одну ночь хороши, а для жизни гнилье гнильем. Нет там ничего за душой, кроме собственного эгоизма. Мне такая, как ты, сгодилась бы.
— Не трави душу, Роман. Не вселяй надежду. Тяжело жить в ожидании. Позовешь — ползком поползу. Нет, так я и губу раскатывать не стану.
— Когда его следующий рейс?
— Схожу вечерком попозже и все узнаю.
Через два дня Калган уже ехал в Набережные
Челны. Ляля провожать не стала — лишние слезы. Саня подогнал автобус прямо к подъезду, потом заехали за детьми в интернат и поехали.
Кто такой Роман Рукомойников, Саня знал. Лялька все рассказала, так лучше. Послали человека на риск, он сам и должен решать, как ему быть. Да и сеструху жены обижать не хотел. Видел глаза бабы. В них все и прочитал. Своих всегда выручать надо. Так уж его воспитали.
Дорога Калгану казалась длинной и долгой. Он знал, что если остановят, то придется сдаваться без боя. Автобус полон детей, а Калган не мог рисковать жизнями птенцов. Своих-то он не имел. Тут пули градом полетят. Статус бандита не позволял сирот плодить, но чужих из огня он вытаскивал. В те далекие времена, когда он, будучи морским пехотинцем, с высоко поднятой головой ходил. Бросили их тогда на подмогу. Детский дом под Североморском вспыхнул. Так у него самого душа горела. Руки себе обжег. Ведро воды на грудь, и в огонь. Много воды с тех пор утекло. И голову он понурил, и исподлобья на мир смотрел. Повыкручивала ему руки житуха, оскалился, озверел, в матерого волчару превратился.
И все же автобус остановили. Калган залег за сиденье в последнем ряду и затих.
Трое их было. Двое у машины стояло с автоматами, а один по ступенькам поднялся, глянул в салон автобуса и кивнул шоферу: — Езжай.
Пронесло. Еще один кирпич упал, и голова уцелела. А сколько их еще упадет, если гулять по развалинам? Это не ему, это Ляльке повезло. Молиться за него обещала.
Денег он у нее не взял. Силком впихивала, а он не взял. Она ему больше дала, сердце и душу свою, чего же деньгами чувства марать. Да и не привык авторитет Калган за бабий счет жить. Он все свои кровные на телок тратил. Легкие деньги всегда легко уходят. А когда приспичило, то в кармане, кроме дырки, ничего не нашлось. Вот он и позарился на воровской общак. Вся жизнь вверх тормашками прошла. Лежал он теперь между сиденьями, а вспомнить нечего. Один туман позади. Теплилась в душе слабая надежда начать все сызнова после полувековой болтанки между небом и землей, а не получится, и подыхать не страшно. Жаль, что жизни так и не увидел, все в замочную скважину подглядывал.
В Набережных Челнах Саня отвел Романа к своему приятелю. Старые кореша. Купили водки и пошли. По дороге Саня и выложил свои мыслишки.
— Как тебя там Лялька кликала? Ромашкой? Смешно. Так вот что я тебя скажу, Ромашка. На трассе тебе передвигаться не резон. Сто постов проскочишь, а на сто первом возьмут. С шумом, но возьмут. Ты приготовься к худшему. Не одну неделю тебе до столицы добираться. Петлять придется. Поезд тоже не выход. Углубишься в Татарстан, там проще будет. Я тебя с корешом сведу, он мужик бывалый, головастый, знает, что делать. А главное, он на барже по Куйбышевскому морю болтается. Ходят они в Казань, мазут толкают. Уловил?
Калган уловил, и Степан уловил. Выложили ему начистоту все. Под водочку с закусочкой мужики думу думали.
— Сделать — сделаем, — сказал Степан, — вот только капитан у нас дерьмовый. Случайный человек на флоте. За двугривенный продаст. Денег добыть надо.
— С этим проблем не будет, — уверенно заявил Калган.
— Ну это твои заморочки, Роман, — обрезал Саня. — Мы в твою кухню не лезем. Главное, в трюм попасть и тихо до Казани дойти. Там и затеряешься.
— Как я понял, вы ребята флотские? — спросил Калган. — Своих сразу видать. Мне тоже приходилось по «склянкам» жить. Срочную в морской пехоте прошел, потом училище и на Северный флот лейтенантом вернулся. Дюжину лет морю отдал.
За то и выпили. Саня утром уехал, а Калган вышел на охоту. Хищник, он и есть хищник. Тут уж ничего не попишешь.
