— И так и не так. Я тоже был в фокусе. Мы образовывали два полюса диполя.
Рой наклонил голову.
— Хорошо, диполь. Своеобразная растягивающаяся палка, один конец которой легко протыкает стены, а другой восседает в кресле перед пультом. Долго мог существовать такой диполь?
— По расчету, пятнадцать минут. Мы могли ошибиться на минуту. Но мы ошиблись гораздо больше.
— Мы к этому тоже еще вернемся, Рорик. Я хочу поговорить о самом путешествии Томсона, если позволите. Он отправился на свидание к Агнессе, и вы знали, куда он собрался. Зачем вы разрешили ему идти к Агнессе?
Печальная улыбка слабо обрисовалась на обрамленном повязками лице Арутюняна.
— Как я мог что-либо ему запрещать?
— Она — ваша невеста!
— Он полюбил ее, Рой.
— Вы ее тоже любили. И она вас любила, иначе не была бы вашей невестой. Почему вы разрешили ему отбивать у вас Агнессу?
Роберт с застывшей на лице грустной улыбкой молча глядел куда-то в пространство.
— Томсон, — сказал он тихо, — был удивительный человек. Другого такого не существовало.
— Вы сказали — он полюбил Агнессу. Но мало ли кого он мог полюбить в своей жизни.
— Он никого не любил. Агнесса была первой. И — последней.
— Он говорил это ей. Вы считаете его слова правдой?
— Он никогда не лгал.
— Признаться, его экстравагантные выходки…
— Он проказничал, да, но не лгал. Он не умел лгать.
— Простите, что я так настаиваю на трудном для вас объяснении, Рорик. Но ведь тогда правдиво и то, что он говорил Агнессе о вас. Я имею в виду, что вы влюбились в нее лишь потому, что она появилась в поле вашего зрения, а не было бы ее, была бы другая?
— Не знаю. Вероятно, так. Одиноким бы я не остался, если бы и не познакомился с Агнессой. Не успел проверить…
— Томсон в этом смысле был иной?
— Уверен, что он не женился бы, если бы не встретил Агнессу.
— Если бы вы не познакомили их, так точнее. Итак, она единственная среди всех женщин мира являлась недостающей половинкой его души. Так он сказал, и вы, сколько понимаю, согласились с ним. На этом основании вы решились отречься от нее в его пользу?
— Я не отрекался.
— Но ваши действия, Рорик…
— Нет. Вы неправильно толкуете мои действия, Рой. Мне надо было отречься…
— Надо?
— Надо, да. Я не нашел в себе такого великодушия… Я хуже, чем вы все думали обо мне…
— Не понимаю вас, Рорик.
— Я предоставил решение Агнессе. Она должна была выбрать между нами.
— И вы смирились бы, если бы она ушла от вас? Но ведь вы любили ее, Рорик!
Роберт медленно повернул лицо к братьям. Генрих в смущении отвел глаза. Он вдруг почувствовал, что напрасно всегда с раздражением посмеивался над этим странным человеком.
— И люблю, Рой.
Рой продолжал настойчиво ставить Роберту трудные вопросы:
— Вы надеялись, что она все-таки выберет вас? Вы, иначе говоря, ставили эксперимент по проверке силы ее любви к вам? Я правильно понял, Рорик?
Роберт долго смотрел на Роя, и такая тоска засветилась в его глазах, что Генриху захотелось схватить брата за ворот и поскорее увести из этой комнаты.
Больной сказал шепотом:
— Ах, как же вы все… Неужели нельзя не поверхностно?..
— Я как раз хочу доискаться глубины, — осторожно возразил Рой. — И это так непросто, Рорик.
— Это так просто, Рой! Но говорить об этом! Хорошо, я скажу… Я люблю Агнессу, — значит, хочу ее счастья. Ее счастье — это также и мое счастье. И если бы она выбрала меня, значит, мне рядом с ней, всегда рядом с ней, заботиться о ней. Что здесь непонятного, что?
— Лежите, лежите, Рорик! — с испугом сказал Рой. Роберт с усилием приподнялся, схватил Роя за руку.
Рой хотел уложить больного в постель, но Арутюнян не дался.
Он говорил все быстрей — Рой не осмелился снова прервать его.
— А если бы она выбрала его… Насколько же крепче она полюбила его, если решилась нанести мне такой удар!.. Вдумайтесь, Рой, — насколько крепче? И неужели мне мешать? Ему мешать? Ей мешать? Я мог быть счастлив с ней, да, Рой, да! Но препятствовать ее счастью — нет.
Он откинулся на подушку, обессиленный. Генрих шепнул Рою, что нужно дать время больному прийти в себя после вспышки.
Минуты две в палате тянулось молчание.
— Спрашивайте, — сказал слабым голосом Роберт. — Я уже могу отвечать.
Рой заговорил о трагедии в испытательной камере. Как Томсон отправился в свой удивительный рейс сквозь стену, они себе представляют. Но почему произошла катастрофа? Он кричал у Агнессы, что у генераторов сохранился половинный ресурс. Очевидно, он ошибся?
— Мы оба ошиблись. Нас подвели какие-то погрешности расчета.
— Как вы узнали об ошибках расчета?
— Я вдруг почувствовал, что устойчивость созданного нами диполя нарушилась. Нужно было немедленно отзывать Томсона.
— Вы и отозвали его. А он не пошел. Он, очевидно, слишком верил в расчет, который оказался ошибочным. Могли ли вы насильственно вызволить его из опасного отдаления?
— Мог.
— И не сделали этого?
— Не сделал.
— Почему? Хотели, чтобы объяснение между ними завершилось?
— Да. Нужна была ясность…
— Но вы отчетливо представляли себе опасность промедления?
— Не знаю. Не помню, на что я надеялся… Правда, я старался…
— Что — старались?
— Старался сфокусировать разрыв диполя на себе. Схема это позволяет. Один страхует другого ценой собственной безопасности. Если бы я на секунду раньше вырвал Томсона из комнаты Агнессы!.. Во мне произошел разряд, это оттянуло на мгновение гибель Томсона, но он все-таки не успел вырваться из камеры…
Рой положил руку на плечо Роберта, с волнением сказал:
— Больше мы вас не будем расспрашивать, Рорик. От всего сердца желаем быстрого выздоровления!
Когда они вышли из палаты, Рой спросил брата:
— Ты по-прежнему настаиваешь на виновности Рорика?
Генрих ответил не сразу:
— Нет. Он невиновен в подлости, которую я приписал ему. Но мне кажется, он и сейчас не очень ясно отдает себе отчет в том, что реально произошло в их лаборатории.
— Об этом ты так напряженно размышлял, когда я расспрашивал его?
— И об этом.
— Ты не проронил ни одного слова в палате. Боюсь, Рорик истолкует твое молчание превратно.
