Максим задумался. Видно было, что ехать одному в Александров ему было слегка страшновато. А может, просто тоскливо.
– Ну ладно, – помолчав, согласился тот. – Но я действительно не буду вам обузой?
– Ни на вот столько! – абсолютно искренне произнёс Дмитрий.
15.
Уже после Пушкино в вагоне поредело. Рассосалось, схлынуло – и даже свободные места нашлись. Дмитрий с Максимом без всяких сожалений покинули прокуренный тамбур и сели напротив. Рядом с ними пожилой дядька вёз меланхолического вида овчарку, сиротливо притулившуюся на полу. Пухленькая бабуся с внучкой лет пяти опасливо косилась на животное, но собака мало что была в наморднике – ей, казалось, всё уже безразлично на этом свете. То ли овчарка пребывала в своей собачьей нирване, постигнув иллюзорность бытия, то ли попросту смертельно устала от жизни.
Максим, как только представилась такая возможность, вынул из рюкзака пухлую книгу в яркой глянцевой обложке и углубился в чтение.
Дмитрий же не знал, чем себя занять. Пробовал, ясное дело, молиться, но надолго его не хватило. Внимание рассеивалось, молитва терялась между наползающими друг на друга мыслями.
Как там сейчас Сашка? Небось, плохо ему? Конечно, мама рядом… но он ведь впервые в больнице. То есть однажды уже лежал несколько дней, но тогда ему и полутора не было, не помнит ничего. А сейчас… Трубки с проводами сняли, нужда отпала, и завтра переведут из реанимации в общую палату. Разрешат ли тогда Ане сидеть при нём? Сомнительно.
А ещё ведь оставалась тёща. Дмитрий уже сообщил ей, что кризис миновал, что выздоровление внука – дело нескольких недель. Но сама-то она по-прежнему пребывала вблизи инфаркта.
Дмитрий откровенно радовался, что его собственные родители, едва ли не круглый год живущие под Звенигородом на своей обихоженной даче, так ни о чём и не знают. Аня то ли и вправду не сумела дозвониться им на мобильный, то ли решила не беспокоить стариков раньше времени. Хватит уж и одного микроинфаркта в семье… Теперь, конечно, уже можно сообщить – но это не слишком радостное дело он решил отложить на завтра.
Завтра на работу… Ух, и устроит же ему Марина Павловна! И будет в своём праве. Сегодня, кстати, к урокам подготовиться надо… если, конечно, хватит времени. Если не придётся тащиться с Максимом в Александров, где ещё неизвестно что их ждёт. Невидимая тучка никуда ведь не делась. Обвилась кольцами вокруг русой вихрастой головы, выжидает момент. И вскрикнет внезапноужаленный отрок.
– Что на этот раз? – спросил Дмитрий, когда Максим на секунду отвлёкся. – Опять экстрасенсорные дела?
– Нет, ту я уже прочитал. А это фантастика. Про то, как мальчишка из нашего мира попадает в параллельный. Где средневековье и всякая магия… нудновато слегка, а так ничего…
Дмитрий мысленно застонал. Достала уже эта магия! Всюду она, никуда не деться. Господи, ну когда ж уберёшь Ты эту заразу с земли русской? Он сам понимал, что никогда. В мире, где есть Иные, увлечение оккультизмом будет процветать. Подобное тянется к подобному…
С другой стороны, а почему? Антон ведь говорил, что Иные вовсе не стремятся себя раскрыть. Наоборот – таятся от людей. Понимают, какой это будет для всех шок, если узнают и поверят. А ведь, пожалуй, и перебьёт их человечество, объединившись против общего врага. Против Чужих. То есть Иных. И никакая магия их не спасёт. Вычислят. Вот такие же, как он сам, и помогут в этом – ренегаты, по досадному недоразумению оказавшиеся Иными. Сейчас же вспомнился фантастический роман кого-то из американцев. Кажется, Брэдбери? Или Саймак? Да, именно. Клиффорд Саймак, «Что может быть проще времени». Там паранормалов, по сути, тех же Иных, вылавливали озверелые толпы. Руководимые, ясное дело, теми же паранормалами-телепатами. «Щупачами».
А если на самом деле? Если здесь, на земле русской, зажгутся костры? Если фонарные столбы украсятся трупами в петлях? Нет, вряд ли это будет столь кустарно… у спецслужб ведь богатейший опыт… Так что же, он, Дмитрий Осокин? Встанет в ряды? Выдаст Антона, Лену, уж тем более матёрого волка Бориса Игнатьевича? А ведь многие – да тот же Иван хотя бы – скажут, что именно в этом его христианский долг и крест. Что в белых перчатках ничего не делают, не разбив яиц… Старые песни о главном…
Грёзы его были оборваны грубым образом. Электричка резко дёрнулась, содрогнулась всем своим многотонным чревом – и встала. Лихо тормознула – у кого-то сумки посыпались, кто-то на том конце вагона выразился кратко, но очень энергично.
Где ж это они? Вроде бы Калистово проехали уже, до Радонежа ещё не добрались. Что такое? Скорый поезд пропускаем?
Максим невозмутимо читал. Вокруг шевелилась, переговаривалась людская масса, нервничала, строила гипотезы. Внучка капризно допрашивала бабулю, когда поедем. Бабуля откупалась конфетками из полиэтиленового пакетика.
Странно, что ничего не объявляют по громкой связи. Сколько уже стоим? Дмитрий глянул на часы. Ого, за десять минут перевалило. Могли бы и успокоить народ.
Народ медленно, но верно закипал. Десять минут… пятнадцать… Симпатичная блондинистая девица потребовала открыть окно – душегубка же, а не вагон. Морщинистый дед свирепо воспротивился – дождь собирается, сейчас как ливанёт! И вообще продует. Девица в долгу не осталась и выдала всё, что думала о самом дедушке, о его славном боевом прошлом, о его родственниках и микрофауне. Девица знала много слов. Куда там Эллочке-людоедке!
Какой-то коренастый мужик завопил, что это всё фигня, а вот что он опоздает на автобус – это уже не фигня. Массы мужика поддержали – многим надо было с электрички мчаться к автобусу, коим ещё пилить и пилить до своих участков. А автобус не станет ждать заблудшую электричку.
После переключились на стоимость железнодорожных билетов, на воровство в МПС и вообще на олигархов. Чубайсу драли чуб. Березовского воспитывали берёзой. Долго, умело, с наслаждением…
Потом по вагонам пронёсся слух, мгновенно получивший статус непреложной истины. Тока нет в проводах. Авария какая-то. И неизвестно, когда. И будет ли. И вообще всё хреново.
Прошло ещё какое-то время – и раздался лязг. Сперва понадеялись на перемены к лучшему – но это просто раскрылись двери в тамбурах. Видимо, до машинистов наконец дошло, что люди долго не выдержат. Людям и покурить надо, и в кустики. А ток ещё неизвестно когда дадут.
– Ну, что делать будем? – Дмитрий пошевелил зачитавшегося Максима. Разве что безучастная овчарка могла соревноваться с ним в спокойствии.
– А что случилось? – выдал мальчишка, отрываясь от книги. Этим вопросом он наповал сразил и хозяина овчарки, и бабку, и уж тем более внучку.
– Стоим, – сообщил Дмитрий. – Тока нет. И стоять будем, судя по всему, ещё долго. Давай пока хоть выйдем, кислородом подышим. Тебе, кстати, не хочется пообщаться с природой?
…Встали ещё удачно. Могли бы ведь и на мосту, и на крутой насыпи. А тут – по обеим сторонам мрачный еловый лес. Дмитрий знал, что лес тот тянется неглубоко, во всяком случае справа. Там дальше – дачные посёлки, поля, Ярославское шоссе.
