Фишер злобно усмехнулся.
– А у меня алиби есть. На каждый случай.
– Так мы не настаиваем на том, что вы исполнитель. Вы – заказчик. А это доказуемо, – вмешался Хитяев.
– Я даже не соучастник.
– Придется доказывать свою невиновность. Мы вам выложили часть своих карт, и сами видите, что материалов для обвинения достаточно. О презумпции невиновности можно не заикаться. Ваш ход, уважаемый.
– Вы на мне зубы сломаете!
– Но все равно проглотим, – успокоил Фишера Хитяев. – Дело стоит на контроле министра внутрених дел и Генерального прокурора. Слишком большой резонанс и тихой сапой здесь не проскользнешь.
– Что вы предлагаете? – спросил Фишер.
– Явку с повинной. О вчерашнем задержании забудем. Начнем с чистого листа.
– Ладно. Но вы уничтожите все акты экспертизы обыска и изъятия, оформляйте как добровольную сдачу в том числе и денег.
– Даю слово, – твердо заявил Трифонов. – Но сначала мы хотим услышать вашу лебединую песню, Яков Карлович. Без протокола. Убедите нас в своей правоте тут же все оформим, как надо. Акты будут уничтожены на ваших глазах, перед тем как вы подпишете протокол. Вас устраивает такое джентльменское соглашение?
– Устраивает. Со всеми прибамбасами мне дадут не более пяти лет, если верить вашему соглашению.
– Если человек заблуждается и совершает без злого умысла, может получиться и меньше. Но этого надо очень постараться.
– Постараюсь, но я не знаю главного. Убийцу я никогда не видел. Я действовал строго по инструциям. Последние два года после отсидки мне пришлось очень тяжко. Предлагали всякие аферы, но партнеры были ненадежные, фраера и всякая шалупень. Высококлассных авантюристов сейчас днем с огнем не найдешь. Сидел в четырех стенах и проедал жалкие сбережения со старых дел. Нары для моего здоровья уже не годятся, так что рисковать по мелочам не хотел. И вдруг обо мне вспомнили, и я начал получать письма.
Первое письмо понравилось своей лаконичностью и деловитостью. В конверте лежало двести долларов и короткая записка, отпечатанная на компьютерном принтере. Текст гласил: «Нужна театральная площадка. Снимите квартиру с антикварной мебелью на летний сезон и готовьтесь к перевоплощениям. Квартира будет оплачена согласно договору». Помимо записки и денег в конверте лежал этот самый паспорт с уже приклеенной моей фотографией. Тут я понял, что имею дело с настоящими аферистами, а у меня руки чесались от застоя.
Деньги тоже аргумент серьезный. И вообще, пора бы пыль с ушей стряхнуть. В течение месяца я снял квартиру на Сивцевом Вражке, такую, как требовалось. В тот же день в ящике появилось второе письмо: «Ключи оставьте себе и подыщите пожилую актрису на двухчасовую роль старой интеллигентки. Инструкции и сценарий получите в начале августа». В конверте лежало триста долларов.
Тут я понял, что за мной наблюдают. В тот же день мне пришел денежный перевод по почте за наем квартиры. Сумма соответствовала договору. Актрису искать не пришлось. С ролью старой интеллигентки справилась моя соседка по квартире напротив. Она помогала мне по хозяйству, и я ей платил за это. Женщина очень добрая, а главное – не любопытная.
В середине августа пришло третье письмо. В нем лежало пятьсот долларов и короткая записка: «Поднимитесь на свой чердак, справа от двери в двух шагах коробка от обуви с инструкциями». Коробка лежала именно там. Я принес ее домой. Первое, что мне бросилось в глаза, – револьвер, коробка с патронами и два конверта. В одном билет на поезд «Москва – Курск», во втором сценарий для моей соседки. Там все было расписано в деталях. Как она должна познакомиться с актрисой Хмельницкой, пригласить ее на Сивцев Вражек, продать ей револьвер и все прочее. Мы выполнили задание с честью.
И новое письмо! В нем опять лежали деньги – тысяча долларов – и короткая записка: «Деньги за револьвер и проданные вазочки из чужого дома остаются у исполнительницы задания!» В общем-то, я и не собирался отбирать деньги у соседки. Она их заработала, да и меня не обидели.
Следующее письмо также было немногословным: «Инструкции на чердаке». Вы знаете, честно скажу, я был заинтригован. Но я понимал, что автор не хочет показываться мне на глаза, и я не пытался его вычислить. Так даже интересней. Новая коробка хранила в себе очень странные вещи. Там лежал кусок серебра, гвоздь, пуля, картинки, адрес ювелира, его имя и инструкция по общению с ювелиром, а также коробочка с клеймом «Фаберже». Здесь же я нашел новый конверт с запиской и деньгами.
На сей раз незнакомец прислал мне две тысячи долларов и пожелания: «Первое. Ваше лицо никто не должен запоминать из тех, с кем вы встречаетесь. Второе. Не оставляйте отпечатков пальцев. Вы должны покрыть капиллярные линии особым лаком. Найдете его в кармане пальто. Третье. В комиссионном магазине на Преображенском рынке для вас оставлен сверток с одеждой. От предложенного шаблона не отступать. Четвертое. Ювелир должен выполнять изделия по определенному порядку в течение трех недель…» Он указал мне порядок. Каждое серебряное изделие я относил на чердак и оставлял в заготовленной коробке. В дальнейшем портсигар и часы мне вернули с подробными инструкциями, причем в них объяснялось, как я должен хранить эти предметы. Я работал очень четко, старался. А главное, я совершенно отчетливо понимал, что не совершаю ничего незаконного.
Характер дальнейших писем был изменен. В тот день, когда погибла актриса на сцене от выстрела в горло, мне пришло очередное письмо. Из конверта на стол высыпалось три тысячи долларов и короткая записка: «Благодарю вас!» Я понял так, что наша увлекательная игра закончилась. Но после того, как погибли еще трое, пришло новое письмо, и оно опять начиналось словами: «Благодарю вас!» Потом шел адрес Казбека и инструкции: «Придете к этому человеку и потребуйте триста тысяч долларов за имя следующей жертвы. Если он вам заплатит, то назовете имя Ольшанского». Письмо заканчивалось фразой: «Как вам нравится ваша новая работа?» Я не сомневался, что имею дело с умалишенным гением. Это он меня гипнотизировал и вил из меня веревки. Я уже не владел собой.
Далее шли инструкции с заказом ограды у сварщика, потом в коробке на чердаке он вернул мне портсигар и сказал, где и когда я должен вручить его Хмельницкой. Удивительно другое – Казбек выплачивал мне деньги, как только я приносил ему новое имя, наличными, без оговорок и споров. Мой хозяин перестал пересылать мне деньги, я получал только письма. Например, такое: «Кирилл Костенко. Благодарю вас!» Я передавал имя Казбеку и получал тут же вознаграждение. Но он никогда не указывал места и времени смерти очередной жертвы.
По поводу Птицына мне были даны инструкции. В мою задачу входило использовать против него гипноз и довести его до панического страха, но не прикасаться к нему и не входить в дом. Я с задачей справился, но о причине гибели Птицына узнал из московских сплетен.
С Анной Железняк дело обстояло сложнее всего. Мне пришлось подстерегать ее возле дома почти сутки. И я едва ее узнал. Помогло то, что она что-то долго искала в кустах рядом со своим подъездом, а когда приехали крепкие парни и ворвались в дом, она пустилась наутек, и только после этого я узнал ее по плащу. Хорошо, что автобус подошел не сразу, и я успел добежать до остановки. Там я и передал ей часики. После сообщения в газетах о гибели Анны я не получил стандартного письма с благодарностью. Вот и вся история.
