В темном зале промелькнула молния. Тонкая серебристая лента на сумасшедшей скорости проскользила где-то над потолком, пронеслась над рядами и вонзилась в голову Грановского.
Он лишь взмахнул руками, как птица при взлете, и рухнул на стол, уткнувшись носом в свой блокнот. Из головы торчала стрела с веером перьев на конце. Тусклая настольная лампа осветила красное пятно на затылке, пятно разрасталось, превращаясь в лужу на столе.
– Костя, живо наверх! Стреляли с балкона над нами.
Забелин словно с цепи сорвался. Громыхая креслами, он рванулся к задним дверям, ведущим в фойе. Трифонов хромая последовал за ним, больная нога не позволяла ему бегать, но, превозмогая боль, он старался не отставать. В фойе не было ни души. На следующий этаж вела мраморная лестница. На скользком паркете разъезжались ноги.
Двери на бельэтаж были распахнуты, а чуть дальше, возле пожарного крана, возился местный пожарный. Вдоль фойе второго этажа, похожий на питона, был раскатан шланг во всю длину.
Пока Трифонов поднялся, Забелин уже осмотрел бельэтаж. Они столкнулись у дверей.
– Что там?
– На бордюре лежит арбалет. Пусто.
Забелин подскочил к старику и схватил его за грудки.
– Кто на бельэтаже, дед?
– Парень какой-то выскочил будто ошпаренный и в ту сторону побежал. – Он указал на дверь в конце фойе с надписью «Посторонним вход запрещен».
Капитан рванулся вперед. Он едва не расшиб себе лоб, выбивая плечом незапертую дверь, его пронесло вперед, и Забелин ударился о стену. Он очутился на лестничной клетке, узкой и темной. Не раздумывая, капитан побежал наверх, откуда сочился дневной свет. Лестница обрывалась на четвертом этаже, где находилась чердачная дверь. Она также была распахнута настежь. Забелин выскочил на крышу. Никого. Осмотревшись, он заметил загнутые перила у края. Топая по железной кровле, он подобрался к Защитному бордюру и глянул вниз. Пожарная лестница шла вдоль тыловой части здания и заканчивалась во дворе. В ту же минуту со стоянки отъехала машина – вишневые «Жигули» шестой модели – и повернула к воротам. Двор с небольшим садиком пустовал. В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Погоня окончилась неудачей.
Все, что он мог – так это сообщить о машине дежурному по городу, благо в кармане имелся сотовый телефон. Предположительно, за рулем сидит молодой мужчина. Номер он увидеть не смог, не тот ракурс и не то расстояние. В театр направили следственную бригаду. Забелину ничего не оставалось делать, как вернуться назад. Трифонов тем временем мирно беседовал с пожарным.
– Вы давно здесь находитесь?
– Минут двадцать или чуть больше. Как обычно, я делал обход, вчера вечером шел детский спектакль. А после детей фойе надо проверять. И точно, опять шпанята дверцу пожарного крана сломали и наконечники шлангов свернули. Баловство! Они их потом дачникам продают для полива огородов. Хорошо еще, шланг не уперли. Великоват, не спрячешь. На первом этаже я уже поставил новый наконечник. Поднялся сюда – тут та же история. Пошел взял новый наконечник, вернулся, раскатал шланг, проверил, не порезали ли его ножичком, надел наконечник, и тут вдруг двери бельэтажа распахнулись и кто-то выскочил в коридор. Все это очень быстро произошло, словно ветер в форточку ворвался. Высокий, в кепке, молодой. Хорошо-то я его не разглядел, видел только, как пятки сверкают. Но мне показалось, что я его уже видел. Как вам это объяснить… Не чужой, в общем. Мелькнул и исчез. Куртка темная, джинсовая. Лица не разглядел.
– Извините, запамятовал, как вас зовут? – спросил Трифонов.
– Иван Иванович Столбиков. Вы меня уже допрашивали в подвале, когда Ольшанский на ограду упал.
– Растем, с подвала до бельэтажа поднялись. Вас ведь тогда к телефону на проходную вызвали, но вы не успели, трубку уже бросили.
– Нет-нет, вы путаете! К телефону меня вызывали, когда Свету Фартышеву застрелили.
– Да, припоминаю. Убийце надо было убрать вас со сцены. Он же стрелял из-за кулисы напротив.
– Зря старался. Зрение у меня не очень хорошее. Я и в очках-то не очень хорошо вижу.
К разговору присоединился Забелин.
– Ушел через крышу по пожарной лестнице и уехал на вишневых «Жигулях». Во дворе пусто, свидетелей искать бессмысленно. Бригада выехала, и «скорая» тоже.
Трифонов вновь обратился к пожарному:
– Вы ведь каждый уголок здесь знаете, Иван Иваныч. Разве дверь, ведущая на крышу, не запирается на замок?
– По плану эвакуации мы не можем ее запирать. Там запасной выход. Но когда в театре начался облом зрителей после первой трагедии, мы вынуждены были сделать наверху засов. Дверь жестью обшита, щеколда солидная, а со стороны крыши мы ручку сняли. Там и ломом не подденешь. Выйти, конечно, просто, войти – невозможно.
– Хорошо, мы еще поговорим с вами, но позже. – Трифонов повернулся к Забелину. – Иди в зал, Костя, а то там труп бесхозный остался, а артисты – народ любопытный. Я пока бельэтаж осмотрю.
Бельэтаж имел восемь рядов и нависал над партером, поддерживаемый колоннами. Перед первым рядом находился высокий барьер с мягкой плюшевой подставкой для биноклей и сумочек. В самом центре зала прямо над проходом на перегородке лежал арбалет с оптическим прицелом, а на сиденье стоял открытый кожаный чемоданчик. Трифонов не стал ничего трогать, он все понял. В зале уже работали врачи и эксперты, зажгли люстру. Актеров на сцене не было. Вряд ли они годились в свидетели. Подполковник Крюков увидел Трифонова и крикнул ему:
– Я сейчас к вам поднимусь, Александр Иваныч!
Трифонов кивнул. Крюков пылал от ненависти.
– Сукин сын! Я его лично на куски разорву, как только мы его поймаем. Вот говнюк! Он мне всю кровь уже высосал…
– Что-что, а злость нам не поможет, любезнейший Денис Михалыч. Мы слишком большой темп взяли, скачем галопом по европам и многое пропускаем мимо, забывая оглядываться назад.
– Из этой штуки стреляли? – спросил Крюков, кивая на арбалет.
– "Сигурн", боевой арбалет производства США. Убойная сила четыреста метров, стреляет стальными стрелами. Существуют три вида арбалетов: бытовые, спортивные и боевые. Бытовые, или дачные, как их называют, можно купить свободно, и даже спортивные можно достать тысячи за две в зеленом эквиваленте. Но боевые арбалеты имеются только в спецслужбах. Их используют, когда кого-то надо убрать без шума на солидном расстоянии. Высокоточная техника, работает без сбоев. «Сигурн», что лежит перед нами, – уникальное оружие. Вы такой и в Америке не купите ни за какие деньги. А этот принадлежит коллекции генерала Самсонова, к той же категории исчезнувших экземпляров, что и револьвер «таурус», из которого на сцене стреляли в Фартышеву.
– Опять загадки?
– Нет тут никаких загадок, Денис Михалыч. Из коллекции исчезло тридцать шесть единиц уникального оружия. Где-то они хранятся, если не распроданы. Значит, убийца знает, у кого можно позаимствовать раритет из арсенала.
