– Вы еще забыли о пневматической винтовке.
– Нет, не забыл. Смысла нет перечислять. С такого расстояния да еще с оптикой и упором на бордюр попасть в голову Грановского ничего не стоит, тем более он сидел неподвижно. Даже плохой стрелок способен сбить спичечный коробок со стола. Тут ведь не больше двадцати метров.
– У меня о другом голова болит, Александр Иваныч. Ведь я, пусть подспудно, но был уверен, что Грановский всех перебил. Не сам, конечно, а с помощью профессионала.
– А никто вашу версию не отклоняет, Денис Михалыч, вполне возможно. Киллер получил свой гонорар и решил уничтожить заказчика как опасного свидетеля. Я в это не верю, но и не отвергаю такую возможность.
– А почему не верите?
– Киллер-исполнитель не будет изгаляться. Каждую из жертв он мог пристрелить в подъезде. Проверенный, плохо раскрываемый вариант. Чего мудрить? В фантазиях изгаляется заказчик. Тот, кто заказывает музыку, за нее и платит соответственно. Зачем же киллеру идти на риск и таким вот методом убивать заказчика? Прилепил мину под днище «мерседеса» Грановского, и будь здоров, а главное – без риска.
Снизу их позвал эксперт Дегтярев.
– Сейчас идем, Игнат. Пришли сюда кого-нибудь из своих ребят, а то мы главную улику проморгаем. Я сейчас и пустому месту не доверяю, – ответил подполковник.
– Пришлю, но улика здесь, причем серебряная.
Врачи извлекли из головы Грановского стрелу. Она вызвала немало удивления, если не сказать шока. Острый наконечник как таковой отсутствовал. Вместо него на стрелу была надета орлиная голова, отлитая из серебра. Она и пронзила темя режиссера, пробив череп.
– У господина Бражникова этот метод называется «Клюв в темя», если мне не изменяет память, – тихо сказал Крюков.
– У вас хорошая память, она вам не изменяет, – подтвердил Трифонов. – Могу добавить, что орлиная голова спилена со скипетра царя Давида, последним хозяином которого был убитый Грановский. Могу к этому добавить, что вес этой головы составляет триста граммов. Ровно столько, сколько оставил себе убийца, передавший слиток ювелиру. Теперь понятно, зачем он себе его оставил.
– Значит, убийца закончил свою работу непойманным. Он оказался хитрее Бражникова, тот засыпался на десятом, – закончил Крюков.
– Нет, просто Бражников стал осторожнее, – вмешался Забелин. – Ну почему вы не берете в учет отпечатки пальцев Бражникова? Дактилоскопия – наука точная.
– Ты прав, Костя, – согласился Трифонов, – никто не спорит. Просто никто из нас не называет убийцу по имени. Нам пора все разложить по полочкам.
– А убийца тем временем даст деру! – не успокаивался капитан. – Убивать-то уже некого.
– Давай-ка, Костя, подышим воздухом, по двору погуляем. Душно тут.
Они вышли во двор, осмотрели автостоянку, где остались отчетливые следы от протекторов «Жигулей».
– Игната с ребятами надо позвать, – предложил Забелин. – Обязательно. А лестница пожарная метрах в трех от земли. По ней не заберешься. Спрыгнуть можно, если свеситься на руках. И то ногу подвернуть несложно.
Они подошли ближе.
– А он упал, Александр Иваныч.
– С чего ты решил?
Забелин нагнулся и поднял с земли авторучку.
– Наверняка из его кармана выпала.
Трифонов осмотрел улику.
– "Pilot" с золотым пером. Дорогая игрушка. Корпус из перламутра. Тысячи на полторы потянет в зеленом эквиваленте.
– Мне она и задаром не нужна. Протоколы ею составлять, что ли? Шариковая сойдет. А вот писателю может понадобиться.
– Если только для черновиков. Все свои рукописи Колодяжный набирал на компьютере. Кстати, в издательство мне все равно ехать придется, поедем со мной.
– Когда?
– Завтра или послезавтра. Ладно, пойдем за экспертами, пусть двор осмотрят.
На проходной Забелин остановился. Обращаясь к вахтеру, он спросил:
– Скажите, а сегодня в театр заходил автор пьесы Петр Александрович Колодяжный?
– А как же! Они вместе с Антоном Викторовичем приехали.
– Он ушел?
– Нет, не видел. Тут, когда шум поднялся, все на сцену побежали, ну и я не усидел на месте. Такая трагедия! Что теперь с нами будет? Но я ненадолго отлучился, минут на десять.
– И никого здесь не осталось?
– Ну а кто сюда придет? Это же театр, а не военный завод.
– Значит, вы не видели, как он выходил?
– Мог и по пожарной лестнице спуститься. Высокий, молодой… Надо бы выяснить, какая у него машина, – не унимался капитан.
– Идем, Пинкертон, – поторопил Забелина Трифонов. – Нам сегодня опять ночь не спать, а утром к генералу идти.
Забелин хихикнул.
– Цветочки купим, яблочек, бананчиков и чекушку. А то неудобно в дурдом без гостинцев приходить. Жалко мужика, хорошим был генералом.
Глава VI
После похорон Григорий Грановский устроил грандиозные поминки по брату, арендовав под мероприятие целый ресторан. Однако сам на поминках не присутствовал. Бизнес важнее всего на свете. Супругу магната, как это обычно бывало, отвозил домой Игорь Верзин, семейный адвокат и доверенное лицо всемогущего олигарха.
Лимузин доставил их в загородный особняк, где Марина Сергеевна жила затворницей, изредка радуясь появлению своего великого супруга. Она не любила Москву, шумные тусовки и ездила на них по принуждению, где Григорию, согласно официальным приглашениям, необходимо присутствовать с супругой. Марина, помимо того, что была красавицей, обладала утонченными манерами, незаурядным умом и обворожительной женственностью. Ее присутствие прибавляло Григорию Грановскому недостающие очки, так как его внешность была далека от совершенства, а если говорить прямо, то Григорий вызывал некоторую неприязнь, с его полним отсутствием обаяния, безликой внешностью и косноязычностыо. И здесь Марина выравнивала баланс своей притягательностью и выручала мужа. И все же каждая вылазка в свет для нее была мучением. Ходили слухи, будто она безумно любит своего супруга. Это подтверждалось их двадцатилетним браком, на начальной стадии которого Грановский ничего собой не представлял.
Южная усадьба Грановского, охраняемая бесчисленным количеством телохранителей-профессионалов, занимала площадь в десять гектаров в сосновом бору. Марина большую часть времени проводила на воздухе в тихих, неторопливых прогулках. Здесь она могла быть спокойна, что ее разговоры не будут прослушаны, записаны и предъявлены мужу в качестве какого-либо компромата. Прогуливаясь по аллеям, Марина наконец могла спокойно поговорить с Верзиным, который в последнее время появлялся очень редко.
– Что случилось, Игорь? Тебя не было две недели. Я нахожусь в полном неведении, а ты знаешь, как я болезненно переживаю сложившуюся ситуацию.
