Выдавливая из себя каждое слово, Колодяжный заговорил:
– Андрей Сергеевич ко мне очень хорошо относился. Я часто пользовался архивом для своей работы, писал диссертацию. Он ее прочел и сказал мне, что у меня талант, почему бы мне не попробовать написать детективчик. Сейчас это модно. Если пишет сотрудник милиции, то ему больше верят, чем беллетристам, которые путают курок со спусковым крючком, револьверы с пистолетами, пули с патронами. И прочитал мне одну фразу из книжки популярного писателя: «Он сунул пули в барабан пистолета и откинул ствол». Мы долго смеялись над этой абракадаброй. Я попробовал, но у меня не получилось написать ни одной страницы. Тогда он дал мне свою рукопись и сказал: «Вот что, Петя, мне уже полтинник и в славе я не нуждаюсь, но от денег не откажусь. Отнеси издателю, я думаю, рукопись примут. Тебе слава – мне деньги». Я прочитал его роман, и мне понравилось. Я его размножил и отнес сразу в пять издательств. Через неделю мне позвонили и пригласили на собеседование. Так на свет родился писатель Колодяжный.
– Вас не удивило, когда он предложил вам пьесу?
– Удивило, но он сказал, что этим еще больше мы привлечем внимание читателей. На меня обратят внимание театралы.
– Миронов подсказал вам, в какой театр нести пьесу?
– Да, он был уверен, что ее возьмут. Мотивировка выглядела железной. Грановский любит камерные пьесы и вывозит их на гастроли. В его репертуаре нет ни одного отечественного автора и ни одного спектакля детек тивного жанра. Он как в воду смотрел. Грановский перезвонил мне через три дня и пригласил на читку. Я был на седьмом небе от радости. О деньгах я никогда не думал. Вам это трудно понять, когда обычный милицейский чиновник становится заметной фигурой, выступает по телевидению, дает интервью, видит свои портреты на обложках журналов и витринах книжных магазинов…
– У меня больше нет вопросов к майору Колодяжному. Вряд ли есть смысл его задерживать. Он может вернуться в Сочи и продолжить свой отпуск.
– Свободны, майор, – коротко сказал генерал.
Как только Колодяжный вышел, Черногоров сунул таблетку валидола под язык.
– Ну давай, Александр Иваныч, добивай меня наповал. Или ты опять блефуешь? Научился интригам у артистов! Бей до конца!
– Я ведь и сам, Виктор Николаич, получил удар ниже пояса. Правда, он не был для меня большой неожиданностью. Месяц назад я услышал одну случайно оброненную фразу из уст Миронова. Он ее даже не заметил. А если произнес ее умышленно, то, значит, намеренно ходил по проволоке без страховки. Похоже, он бросил мне вызов. С той минуты он начал игру и желал знать, достоин ли его противник.
– Что за фраза? – спросил Судаков.
– Мы обсуждали с Мироновым страсть убийцы к серебру, серебряным предметам и говорили о портсигаре с клеймом Фаберже и современным замком. Миронов высказал мысль, что Хмельницких нетрудно обмануть, достаточно пустить пыль внешним лоском, а на детали они не обратят внимания. Вполне резонное умозаключение, но, когда он произнес следующую фразу, я немного оторопел: «В их квартире немало подделок, и они даже не подозревают об этом». Удивительная осведомленность! В квартире Хмельницких не было ни одного нашего сотрудника, не производился обыск и даже осмотр, к ним никто не ездил для дознания. И что после этого я должен был думать?
– Но разве этого достаточно? – удивился Крюков.
– Для выводов нет, но для отправной точки вполне. Книгу о Савелии Бражникове могли читать многие, но о гипнотизере Фишере не знал никто. Он подбирал себе сообщников, зная о них все, даже их склонности и характер, Фишер жил тихо и незаметно. Так бы и жил, если бы его алчность не была разбужена Мироновым. Об остальном вы знаете. Я не могу считать полковника Миронова злодеем и преступником. У человека несправедливо засудили сына, и мальчик покончил жизнь самоубийством, следом от горя умерла жена, сам он перенес тяжелый инфаркт. Надежды на справедливое возмездие не осталось. Он знает, как умеют затыкать рот нашему брату. Искать справедливость в этих стенах бесполезно. Миронов проработал здесь четверть века. С его талантом и фантазией он жил тихо и честно, выполняя свой долг. И только вопиющая несправедливость пробудила в нем злого гения и заставила его взяться за оружие. С таким противником состязаться очень трудно.
В кабинет вошел дежурный офицер, извинился и положил перед Крюковым лист бумаги.
– Что это? – спросил подполковник.
– Ответ на ваш запрос.
– Какой запрос?
– Извини, Денис Михалыч, запрос в кадры давал я от твоего имени. – Трифонов протянул руку.
Крюков передал ему листок. Глянув в него, Трифонов кивнул, будто увидел правильный ответ, данный любимым учеником.
– Поясните, Александр Иваныч! – потребовал подполковник.
– Пожалуйста. Иван Иванович Столбиков, шестьдесят три года, подполковник милиции в отставке, возглавлял оперативный отдел в Северо-Восточном округе. Три года назад ушел на пенсию. Имеет дочь Валентину Ивановну по мужу Потапову. Валентина Потапова являлась матерью Кати Потаповой, погибшей в Сочи два года назад от руки Антона Грановского. Внучка Столбикова Катя с детства дружила с сыном Миронова Кириллом, и они собирались пожениться. Они учились в одной школе. Вот почему я не удивился, когда встретил сегодня отставного подполковника в Сбербанке рядом с домом Миронова.
– Выходит, что Столбиков… – Генерал не закончил вопроса.
– Да, Миронов мстил лжесвидетелям, а Грановского оставил своему другу Ивану, убийца его внучки понес наказание от руки деда. Ради этого события он и устроился пожарным в театр «Триумф» два года назад. Два года ожиданий, два года жизни в стенах рядом с врагом.
– Столбикова арестовать, Миронова в розыск! – стукнул кулаком по столу Черногоров.
– Не торопитесь, Виктор Николаич, – холодно ответил Трифонов. – Эти люди не подадутся в бега. Они свое сделали, и им собственная шкура не дорога. Столбиков сидит дома и ждет меня на чай. Я схожу к нему, но позже. Искать Миронова бессмысленно. Мы его не найдем, пока он не завершит свое дело до конца, а потом сам придет. Все, что мы можем сделать, это предотвратить или попытаться предотвратить следующее преступление. – Трифонов повернулся к следователю Судакову. – Давай, Борис, мчись в прокуратуру и пробивай санкцию на обыск квартиры Миронова. Нам нужно понять его направление.
– Так он вам его и расскажет! – усмехнулся Крюков.
– Миронов постоянно рисует нам стрелочки на асфальте. Эта игра в казаки-разбойники. Но мы всегда опаздываем.
– Кто же должен стать его следующей жертвой? – спросил Черногоров.
– Десятый, – ответил Трифонов.
* * *
Квартира-музей одного уголовного дела, филиал архива… Впрочем, дело еще рано отправлять в архив.
Их было четверо – Трифонов, эксперт Дегтярев, капитан Забелин, следователь Судаков. Хозяин квартиры по понятным причинам отсутствовал, но к делегации такого рода был готов и гостей ждал сюрприз. Миронов продолжал насмехаться над следствием, как неуловимый Фантомас над комиссаром Жювом в конце каждой серии. Игра продолжалась.
