—Когда я скажу «Марш!» — прыгайте. Марш! — скомандовал он. Почти одновременно все оказались в воде, подняв фонтаны брызг.
Дэнис пробивался через толпу зрителей. Вдруг кто-то дернул его за рукав. Он взглянул вниз. Это была старая миссис Бадж.
— Очень рада снова вас видеть, мистер Стоун, — сказала она своим сиплым низким голосом. Она дышала несколько прерывисто, как старая астматичная болонка. Это именно миссис Бадж, прочитав в «Дейли миррор» о том, что правительству нужны персиковые косточки, — зачем они были ему нужны, она так никогда и не узнала,— сделала собирание персиковых косточек своей «работой на войну». В ее фруктовом саду росло тридцать шесть персиковых деревьев, а в четырех ее теплицах они плодоносили и зимой, так что она имела возможность есть персики практически круглый год. В 1916 году она съела 4200 персиков и послала косточки правительству. В 1917 году военные власти призвали в армию трех ее садовников, и вследствие этого, а также по причине плохого для фруктовых деревьев года, в критический период, когда и решались судьбы нации, она сумела съесть лишь 2900 персиков. В 1918 году она добилась больших успехов, ибо между первым января и днем заключения перемирия съела 3300 персиков. После перемирия миссис Бадж позволила себе несколько расслабиться: теперь она съедала не более двух-трех персиков в день. Она жаловалась на то, что ее здоровье понесло ущерб, но понесло ущерб во имя правого дела.
В ответ на ее приветствие Дэнис пробормотал что-то неразборчивое и вежливое.
— Так приятно видеть, как веселятся молодые люди, — продолжала миссис Бадж. — Да и немолодые тоже, если на то пошло. Посмотрите на старого лорда Молейна и на милого мистера Калламея. Ну не приятно ли видеть, как они веселятся?
Дэнис посмотрел. Он не был уверен в том, действительно ли это приятно. Почему бы им не пойти посмотреть бег в мешках. Два пожилых джентльмена в эту минуту были заняты тем, что поздравляли победительницу соревнований. Пожалуй, это уж чрезмерная любезность: в конце концов, она выиграла только один заплыв.
—Прелестная малышка, не правда ли? — хриплым голосом спросила миссис Бадж, продолжая часто и тяжело дышать.
— Да, — кивнул Дэнис в знак согласия. Шестнадцать лет, стройная, но зрелая, подумал он и решил запомнить эту фразу как удачную.
Старый мистер Калламей надел очки, чтобы поздравить победительницу, а лорд Молсйн, склонившись над тростью, обнажил свои длинные, цвета слоновой кости зубы в голодной улыбке.
— Превосходное выступление, превосходное, — глубоким голосом говорил мистер Калламей.
Победительница ежилась от смущения. Она стояла, заложив руки за спину, нервно потирая одну ногу о другую. Ее мокрый купальный костюм сверкал, вся она была похожа на статую из черного полированного мрамора.
— В самом деле, очень хорошо, — сказал лорд Молейн. Его голос, казалось, исходил прямо из-за зубов — зубной голос, словно внезапно начала говорить собака. Он снова улыбнулся, а мистер Калламей поправил очки.
—Когда я скомандую «Марш!» — прыгайте. Марш!
Бултых! Начался третий заплыв.
—Знаете, я так и не научилась плавать, — сказала миссис Бадж.
— В самом деле?
— Но я умела держаться на поверхности.
Дэнис представил себе, как она держится, — вниз и вверх, вниз и вверх на большой зеленой волне. Надутый черный пузырь... Нет, это плохо, совсем плохо...
Поздравления принимала новая победительница. Она была ужасно коренастая и толстая. Та, предыдущая, была высокая, гармонично изваянная от колен до груди Ева кисти Кранаха, но эта... — скверный Рубенс.
— ...скажу «Марш!» — прыгайте. Марш!
Мягкий голос Генри Уимбуша еще раз произнес эту формулу. Еще одна группа девушек нырнула в воду.
Несколько устав поддерживать беседу с миссис Бадж, Дэнис кстати вспомнил о том, что обязанности распорядителя призывают его в другое место. Он протолкался через ряды зрителей и пошел по безлюдной дорожке. Он снова думал о том, что его душа — это тонкая, бледная перепонка, когда его мысли прервал высокий, свистящий голос: кто-то прямо у него над головой произнес одно-единственное слово: «Омерзительно!»
Дэнис быстро поднял голову. Дорожку, по которой он шел, защищала живая изгородь из ровно подстриженных тисов. За изгородью склон круто поднимался к подножию террасы и к дому. Тот, кто стоял выше по склону, мог без труда видеть все, что делалось за темной стеной тисов. Взглянув вверх, Дэнис увидел прямо над собой две головы, торчащие из-за изгороди. Он узнал железную маску мистера Бодиэма и бледное, бесцветное лицо его жены. Они смотрели поверх его головы, поверх голов зрителей на пловчих в бассейне.
—Омерзительно! — повторила миссис Бодиэм с тихим присвистом.
Священник обратил свою железную маску к синей тверди неба.
—Доколе? — сказал он, словно про себя. — Доколе?
Он опустил глаза, и взгляд его упал на поднятое удивленное лицо Дэниса. Последовало быстрое движение, и мистер и миссис Бодиэм исчезли за оградой.
Дэнис продолжил свою прогулку. Он шел мимо карусели, по забитым людьми улицам палаточного городка. Перепонка его души, как полотнище на ветру, хлопала под порывами смеха и шума. На отгороженной веревкой площадке Мэри руководила состязаниями детей. Малыши кишели вокруг нее, пронзительно вереща, другие крепко держались за юбки и брюки своих родителей. Разгоряченное лицо Мэри блестело от пота. Источая потоки энергии, она устраивала состязания в беге «на трех ногах», привязывая малышей друг к другу попарно: правую ногу одного к левой ноге другого. Дэнис смотрел на нее с восхищением.
—Вы изумительны! — сказал он, подойдя к Мэри сзади и трогая ее за руку. — Я никогда не видел такой энергии.
Она повернула к нему лицо — круглое, красное и простое, как заходящее солнце. Золотой колокол ее волос качнулся и замер.
— Знаете ли вы, Дэнис, — сказала она тихим, серьезным голосом, слегка задыхаясь, — знаете ли вы, что здесь есть женщина, которая родила троих детей за тридцать один месяц.
—Неужели? — сказал Дэнис, делая в уме быстрые вычисления.
— Это ужасно. Я ей сказала о Мальтузианской лиге. Нужно действительно...
Внезапный новый бурный взрыв пронзительного визга возвестил о том, что кто-то выиграл соревнования. Мэри снова стала центром опасного водоворота. Пора, подумал Дэнис, идти дальше: как бы его не попросили что-нибудь сделать, если он еще здесь задержится.
Он снова пошел в сторону палаточного городка. Все настой чивее давала о себе знать мысль о чае. Чай, чай, чай. Но чайная палатка оказалась битком набита. С необычным для нее угрюмым выражением раскрасневшегося лица Анна яростно наклоняла большой чайник. Коричневая струя лилась и лилась в подставляемые ей чашки. В другом углу Присцилла в своем королевском токе с важным видом вселяла в деревенских мужество и надежду. На мгновенье шум в палатке стих, и Дэнис услышал ее низкий добродушный смех и мужской голос. Совершенно очевидно, сказал он себе, что это место не для того, кто хочет чаю. Он нерешительно остановился у выхода из палатки. Вдруг в голову ему пришла прекрасная мысль: если он вернется в дом, если пройдеттихо, никем не замеченный, если тихонько войдет в столовую и бесшумно откроет дверцы буфета — о, тогда, там!.. В его прохладной глубине он найдет бутылки и сифон; возьмет бутылку кристального джина и четверть содовой и — чаши, что пьянят и веселят...
