— «Аааааааииииии! Аааааииии! Аааааииии!» Пошла прочь, пошла прочь! Не прикасайся ко мне, вонючая макака! Пошла прочь!
Джейн Боуэн отступила к двери палаты. Саймон Дайкс рухнул на пол, едва только она его отпустила, и попытался окатить ее дерьмом. Получилось не очень — в основном все излилось ему на задние лапы, — и теперь он лежал в луже собственных экскрементов, тихо скуля. Джейн Боуэн аккуратно прикрыла дверь, заперла ее и вызвала медсамку.
— Не спускать с него глаз, — показала врач. — Он не опасен, но может попытаться причинить вред самому себе. Наберите в шприц двадцать кубиков валиума, я введу их ему внутривенно, — надеюсь, это его успокоит. Потом попробуйте прибрать там и его самого привести в порядок — только не вздумайте заниматься чисткой, полагаю, его психоз связан с неприятием тактильного контакта. — Боуэн поправила халат, который сполз и закрыл ее задницу. — А я тем временем пойду ухну его лечащему врачу, — может, он распокажет побольше про нашего несчастного гения.
— «Хуууу» доктор Бом?
— «Ххуууу» чем могу служить? — Черты морды, как и жесты, были солидны, толстые пальцы складывали знаки в самой середине экрана. Гигантская нижняя челюсть самца, размером с иную задницу, была украшена седой бородой.
— Меня обозначают доктор Джейн Боуэн, я старший по психиатрическому отделению больницы «Чаринг-Кросс».
— Чем могу быть полезен «хууууу»?
— Я насчет вашего пациента, Саймона Дайкса…
— Саймон «хуууууу»? Что случилось «хууууу»? Надеюсь, ничего серьезного…
— Боюсь, не могу вас обрадовать, у него случилось что-то вроде нервного срыва, возможно психоз на фоне наркотической интоксикации. Нам, конечно, понадобится его история болезни, а я меж тем передам вам по факсу документы на трехсуточную принудительную госпитализацию…
— Это необходимо «хууууу»? Он что, буйный «хууууу»?
— «Хууугрррннн» ну, не то чтобы буйный, хотя несколько раз атаковал других шимпанзе без малейшего к тому повода…
— Так какого черта, самка «уч-уч»! Если шимпанзе не представляет опасности для окружающих, зачем запирать его в кутузку «хууууу»? Дайкс же не просто никому не известная обезьяна, он знаменитый художник…
— Я все это хорошо понимаю, доктор Бом; поверьте, если бы мы не полагали, что он представляет опасность для себя самого, мы бы и не подумали его госпитализировать. Покажу вам так: у него был припадок, психоз, который, не побоюсь этого знака, расцвел в одно мгновение махровым цветом. У него раньше были случаи нарушения работы психики «хуУУУУ»?
— «Уч-уч» как вам показать… «Уч-уч» да вы ведь все равно прочтете это в истории болезни. Да, у него бывали припадки. Депрессия, тяжелая депрессия, он дважды гнездился с ней в больнице, последний раз около года назад. И еще раз за два года до того. В ту пору распалась его группа, вы об этом знаете, если ухали его экс-первой самке…
— Я жестикулировала с ней.
— «Хуууу» несчастная самка… видите ли, я пытался ей помочь в это время, помочь весьма непосредственно «грррннн», но, разумеется, лишь в качестве побочного самца, вы понимаете. Так вот, со времен второй госпитализации я посадил его на СИОЗС…
[65]
— Так он принимает прозак?
— Именно, я и показываю… я постоянно выписывал ему рецепты. Он не обращался ко мне более полугода, и, насколько я знаю, ему гораздо лучше. Он снова взялся за работу и завел себе самку, — по-моему, она не очень-то ему подходит, но мне как его личному врачу и побочному самцу его бывшей первой самки не пристало вмешиваться в такие дела…
— Он когда-либо сидел на наркотиках, доктор Бом «хууууу»?
— Что вы имеете в виду под «сидел на наркотиках» «хууууу»? Если вы хотите знать, принимал ли он наркотики, я покажу вам: да, вероятно, — знаете, творческая личность и все такое, но мы ни разу с ним об этом не жестикулировали. Вы уверены, что тут не обошлось без наркотиков «хууууу»?
— На данный момент похоже, что да, но из самого Дайкса мы пока не вытянули ничего конкретного; у него полномасштабный психоз в острой форме, нарушения моторики и координации, совершенно удивительная потеря мышечного тонуса. Постоянно показывает нам вещи типа «сраная макака», не желает чиститься. Если кто-либо из моих сотрудников подходит слишком близко, он окатывает их дерьмом и тут же теряет сознание.
На некоторое время д-р Бом застыл без движения и лишь еле заметно теребил бороду и подбородок. Затем он снова поднял лапы:
— Что я могу показать? По-моему, дело серьезное, весьма серьезное. Как считаете, стоит мне подъехать и осмотреть его «хууууу»? Он лечится у меня уже многие годы, можно показать, он мой союзник. Да и вообще мы фактически из одной группы, я имею в виду, мы в разное время состояли в одной группе.
— Возможно, это неплохая идея, доктор Бом, я извещу вас о развитии событий. Возможно, знакомая морда или знакомые тычки при чистке приведут его в себя.
— «Хууууу» очень может быть. Будьте так добры, простите меня, я вначале был с вами резок, но вы же знаете, как это все бывает… — Доктор Бом сделал неопределенный жест, намекая, видимо, на все разнообразие немордоприятных мнений о психиатрии и ее статусе среди врачебных профессий.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, я признаю ценность и важность вашей приверженности общей терапии и ваш авторитет, признаю равенство нашего с вами ранга и восхищаюсь великолепием вашей задницы.
— Именно так, именно так. Что ж, ухните мне еще, как только что-нибудь изменится — или не изменится, в каковом случае я немедля прибуду. И вот еще напоследок — если вам нужно помахать лапами с кем-нибудь, кто на самом деле ему близок, то ухните его агенту, Джорджу Левинсону, у него галерея на Корк-стрит. Все эти годы никто так не поддерживал Саймона, как Джордж, что же до его экс-первой самки… с ее стороны, признаюсь, ничего хорошего ждать не приходится…
— Я имела возможность в этом убедиться.
— Вот именно, вот именно. Хорошо, в таком случае жду вашего уханья. «Хуууу-Граааа», — показал доктор Бом и без дальнейших расшаркиваний повесил трубку.
Убедившись, что экран погас, провинциальный терапевт сел за свой рабочий стол и долго глядел немигающим взглядом на плакаты с плюшевыми, мишками и карликовыми пони, которые во множестве — усилиями секретаря приемной центра здоровья — украшали стены его кабинета. В конечном итоге доктор сделал над собой усилие и вышвырнул произошедшую жестикуляцию из головы, взмахнув для острастки лапами самому себе:
