Книга Обезьяны, страница 79. Автор книги Уилл Селф

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Обезьяны»

Cтраница 79

— Да, разумеется, много раз. Мой старший, Магнус, он особенно увлекается животными, дикой природой и прочими подобными вещами. Остальные, так показать, четверенькали за компанию… — Саймон замер: он заметил на новомодных, металлического оттенка шарах, паривших над головой, картинки, среди которых, помимо Микки-Маусов, Утят Дональдов и других мультперсонажей, были другие странные существа, с бледными мордами и необычно, даже чрезвычайно длинными носами.

Буснер, увидев, что привлекло внимание Саймона, перекинулся знаком-другим с торговцем, отдал ему пару монет и получил взамен шарик, который тут же влапил экс-художнику со знаками:

— Это, Саймон, человек, дети их просто обожают… — Взяв пациента под лапу, Буснер затащил его в магазин сувениров. — А теперь посмотрите-ка сюда.

Помимо кружек с изображениями зверей, вымпелов и наклеек в магазине было полно масок, изображавших львов, жирафов, тигров, а также и каких-то незнакомых Саймону бледномордых зверей, с еще более вытянутыми носами, как у диккенсовского Феджина. [106]

— Вот, поглядите. Это маски людей.

Обезьяны двинулись дальше, пациент немного отставал от своего эскулапа, держа морду на уровне задницы последнего и внимательно следя, как качаются из стороны в сторону его серые психиатрические яйца — они то исчезали за полой твидового пиджака, то появлялись.

Буснер купил у бонобо-билетера два вползных билета, и двое шимпанзе прочетверенькали в зоопарк, спустившись по спиральному пандусу. Все происходило точно так, как в тот последний раз, когда Саймон ходил сюда со своими детенышами, он хорошо помнил. Кстати, когда это было? Буснер ему показывал, что с момента припадка минуло около месяца, и если прибавить сюда время, потраченное на подготовку к выставке и долгие вечера в «Силинке», то получится, что Саймон не видел детенышей целых восемь, а то и девять недель. В общем, не важно, в последний раз они ходили вместе не куда-нибудь, а именно сюда, в зоопарк.

Вокруг мельтешили шерстистые звери в своей нелепой полуодежде, которая подвергала задницу риску простуды или, того хуже, обморожения, — вот тут они четверенькают, вот тут вразвалочку шествуют на задних лапах, вот тут через что-то перелезают, — мельтешили так быстро, что вскоре слились в одно большое цветовое пятно, стали этакой цветной фотоэмульсией, розово-красно-оражевым маревом, бесчеловечно похожим на цвет человеческого тела. Вот его детеныши, беловолосые, голубоглазые, с такими умопомрачительно круглыми — как карамельки, — зрачками, этакое конфетное человечество, возьми-ка, положи под язык. Вот они втроем лижут три вафельных рожка с мороженым, держа друг друга за лапы, толпятся к вольеру для горилл.

— «Хххуууу» Саймон! — Буснер встал на задние лапы, приняв свою любимую позу назидательного поучения. — Как вам уже известно, ваше лечение мы будем осуществлять в рамках дидактического, объяснительного подхода. Мы намерены постепенно, но последовательно ставить вас перед фактом — тем фактом, что вы шимпанзе и живете в мире шимпанзе, — и таким образом развеять галлюцинаторный туман, застилающий ваше сознание. Поэтому помните: как только вы ощутите, что животные слишком сильно вас раздражают или пугают, сразу ухайте мне, и мы отправимся домой.

Саймон круглыми глазами уставился на стоящего перед ним шимпанзе. Обезьяна, машет пальцами, полуодета в твидовый пиджак, в сорочку от «Вийелы», [107] при мохеровом галстуке, завязанном этакой удавкой, с толстой шеи свисают на цепочке очки. Экс-художник поневоле громко загоготал, клацая зубами. Раз уж такое чучело меня не пугает, то в зоопарке точно не найдется ничего страшнее.

Отметив, что сознание Саймона снова ступило на лезвие ножа, с одной стороны которого — веселье, а с другой — смертный ужас, Буснер решил немедленно продолжить экскурсию. Самцы обогнули высокую клумбу, засаженную разнообразной зеленью, и столкнулись мордой к морде с огромной статуей Гориллы Гая, который многие годы служил гвоздем программы зоопарка по части приматов. Как обычно, и вокруг, и на самой бронзовой горилле копошились Детеныши шимпанзе — вся куча пыталась забраться на широкую обезьянью спину, хихикая, хохоча, клацая зубами и получая вокализации-нагоняи от стоящих поодаль родителей, которые показывали им замереть и не орать, чтобы они могли спокойно их сфотографировать.

Буснер с Саймоном примостились в углу, где ограда уползала под кусты бирючины. За оградой располагался ров шириной в четыре ладони, а далее высился частокол из стальных прутьев, который и служил границей вольера для горилл. Вольер представлял собой клетку шириной восемьдесят, длиной сто шестьдесят и высотой шестьдесят ладоней и был застелен соломой. В углу стояла гигантская бездонная пластиковая бочка, набитая соломой; посреди клетки висела, веревочная сетка, огромный гамак, подвешенный на четырех деревянных столбах, в которой тоже лежала подушка из соломы, — все для того, подумал Саймон, чтобы гориллы могли строить себе гнезда для дневного сна.

Буснер ткнул пальцем в направлении некоего пирамидального объекта, покрытого черной с серебряным отливом шерстью. Он торчал из кучи соломы примерно посередине вольера.

— «Ххууу» смотрите, Саймон! Вот тот, крупный, с серебристой шерстью на спине, — это ваш первый настоящий человек!

Если Буснер и ожидал чего-то в ответ, то никак не смеха. А получил он именно смех — во всю глотку, горловой, высокий, громогласный, раскатистый. Пальцы Саймона вторили голосовым связкам, показывая, что он не верит ни единому знаку Буснера, а издаваемые звуки не замедлили привлечь внимание других шимпанзе, стоявших поблизости:

— «Хии-хиии-хиии-клак-клак» какой же это человек! Это горилла!

— Верно, верно «чапп-чапп»… пожалуйста, Саймон, не так громко… это горилла, но ведь гориллы входят в то же семейство, что и человек и орангутан, — хотя я, конечно, могу ошибаться, я не зоолог; в самом деле, особи всех трех видов бесхвостые, не так ли «хуууу»? — Тут Буснеру пришлось хорошенько тряхнуть Саймона за загривок, так как несчастный шимпанзе совершенно не желал успокаиваться, а хохот постепенно переходил в плач — отчаяние побеждало веселость.

— Конечно, доктор Буснер, конечно, как глупо с моей стороны «ух-ух-ух-ух», но, видите ли, в моем мире к одному семейству относятся горилла, орангутан и шимпанзе, а человек радикально от них отличается, он уникален, отмечен, потому что он один наделен способностью мыслить и, разумеется, «ух-ух» создан по образу и подобию своего творца.

Тут уже Буснеру пришлось опустить лапы, так как он снова столкнулся с четкой симметрией человекомании Дайкса. Буснер слыхал, что в последнее время ряд радикальных философов и антропологов предприняли попытки провести границу между видами приматов по-новому и причетверенькали к тому, что стали называть шимпанзе «вторым человеком». Наверное, решил Буснер, Дайкс где-то откопал эту информацию, и его сознание впитало и обработало ее, построило на ее основе трагикомический перевертыш.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация