Проктор засучил рукава смокинга и застегнул на запястьях манжеты, которые Джейн оторвала от сменной рубашки. Воротник и манишка цветастой рубашки уже красовались на шее Проктора. Черный галстук съехал набок, когда бродяга, довольно ухмыляясь, вытирал рот, и теперь щеголевато торчал под ухом.
— Вот так! Просто загляденье!
Джейн отступила, чтобы полюбоваться своей работой. Ей понравилась эта пародия на официанта с бутылкой. Она невесело улыбнулась Мейтланду и махнула ему рукой:
— Не смотрите так уныло, мистер Мейтланд. Подходите и присоединяйтесь
— у нас прием.
— Вижу. И в чью же честь? Мейтланд проковылял вперед и ударил Проктора костылем по нетвердым ногам. Дружески улыбаясь, Проктор попятился назад. Его сморщенное лицо, все покрытое венами, напоминало клоунскую маску. Он посмотрел на Мейтланда с гордостью и подобострастием — в замутненном сознании Проктора враждебность к нему смешалась с острой потребностью в его одобрении. Он поднял бутылку за здоровье Мейтланда и пошатываясь прислонился к покатой стене убежища; верхняя пуговица на брюках не выдержала его раздувшегося брюха и с треском отлетела. Когда Проктор в восторге схватился за брюки, Джейн стала танцевать вокруг него, прищелкивая пальцами. На ней был все тот же костюм шлюхи, что и в предыдущий вечер, а каблуки-шпильки вязли в каменистом грунте.
— Брось! — крикнула она Мейтланду. — Хватит смотреть букой. Ты совсем не умеешь веселиться! — Она дала Проктору подзатыльник, правда, полушутя. — Господи, если бы вы себя видели!
Мейтланд спокойно ждал, пока они дурачились перед ним, а девушка подначивала Проктора облить его вином. Тот стоял, качаясь, в лопнувшем смокинге, черном галстуке и спадающих с рук манжетах.
— Давай, спляши для меня! — кричала Джейн в лицо Мейтланду. — Попрыгай на одной ноге! Проктор, заставь его станцевать!
Проктор что-то пробурчал, не в состоянии сфокусировать взгляд. Джейн нагнулась и пошарила в сумке:
— Тут письмо — от врачихи. Не слишком профессиональные у вас отношения, надо сказать. Послушай-ка, Проктор…
Мейтланд шагнул вперед и оттолкнул его. Бродяга дыхнул ему в лицо кислятиной. Пуская винные пузыри, Проктор повалился на спину и беспомощно уселся на земле. Когда Джейн попыталась перевернуть сумку, Мейтланд ткнул костылем в открытую крышку и выбил ее из рук девушки. Та в гневе выпрямилась:
— Какого черта…
— Вот именно! — Он деловито поднял костыль и махнул Джейн, чтобы она отошла. Она попятилась, указывая на лежащего на земле Проктора.
— Вот подожди, он проснется… Поверь, он…
— Он ничего не сделает. Ручаюсь.
Мейтланд шагнул к Проктору. Бродяга смотрел на него снизу вверх, смущенный собственным опьянением. Он попытался поправить галстук под ухом и виновато улыбнулся Мейтланду. Мейтланд подошел к нему и расстегнул ширинку.
Когда моча ударила в лицо Проктору, тот поднял свои обезображенные рубцами руки, стараясь заслониться, и смотрел, как янтарная жидкость разбивается о ладони и стекает на лацканы смокинга. Не в состоянии пошевелиться, он тупо смотрел на Мейтланда. Струя попадала то в рот, то в глаза, то на плечи. Горячая жидкость пенилась и пузырилась в пыли.
Мейтланд ждал, пока она иссякнет. Проктор, потупив глаза, лежал на боку в луже мочи. Пытаясь стряхнуть брызги со смокинга, он с грустным видом водил рукой по лацканам.
Бросив Проктора, Мейтланд повернулся к молодой женщине. Она, не двигаясь, наблюдала за происходящим. Он указал на разбросанные вещи из сумки:
— Ну, довольна, Джейн? А теперь собери все.
Она беспрекословно опустилась на колени рядом с сумкой и быстро уложила в нее вечерние туфли и полотенце. Моментально протрезвев, Джейн пристально посмотрела на Мейтланда:
— Он этого не забудет.
— От него и не требуется. — Закрыв сумку, Мейтланд сделал жест в сторону кинотеатра. — Пойдем к тебе.
Когда Джейн, овладев собой, вгляделась в обросшее щетиной лицо Мейтланда, рассчитывая обнаружить признаки лихорадки, он попытался дать ей затрещину. Она ловко увернулась.
— Я не помогу тебе выбраться отсюда.
— Ну и ладно. В общем-то, мне и не хочется отсюда уходить. Во всяком случае, сейчас.
Не глядя на Проктора, неподвижно лежащего в луже мочи, он двинулся за молодой женщиной. Она шла впереди, опустив голову, с большой сумкой в руке.
ГЛАВА 18
пять фунтов
— Где лампа? Давай немного осветим этот маленький притон.
Чуть не сломав Джейн плечи, Мейтланд протиснулся в дверь темного подвала, сел на неприбранную постель и вытянул больную ногу, как замотанную в тряпье жердь. Через минуту он постучал костылем по полу:
— И разожги примус. Мне нужно кипятку. Ты меня помоешь.
Бросив испуганный взгляд на Мейтланда, Джейн взялась за работу. Из пятидесятигаллоновой кадки у лестницы она набрала в кастрюлю воды, накачала примус и зажгла огонь.
— Ты по-свински обошелся с этим старым придурком.
— Так было и задумано, — сказал Мейтланд. — Я не потерплю, чтобы какой-то старый бродяга и беглая психопатка ломали передо мной комедию.
— И все равно это было свинство. Похоже, ты настоящее дерьмо.
Мейтланд пропустил ее замечание мимо ушей. Его расчеты оправдались. Выступая в этой новой для себя агрессивной роли, он заставил девушку подчиниться. Он снял рубашку. Его руки и грудь были покрыты грязью и синяками.
— Тебе бы надо прибраться в комнате, — сказал он девушке. — Ведь у тебя здесь был выкидыш?
— При чем здесь это! — Она выпрямилась в негодовании, но, сделав над собой усилие, подавила гнев. — Хочешь сыграть на моем чувстве вины? Как я понимаю, такая у тебя теперь стратегия?
— Я рад, что это так очевидно.
— Да хватит уже. Мне и без того плохо, так что нечего расковыривать мои раны обоюдоострым мечом.
Мейтланд пнул ящик, внутри загремели банки.
— Мне нужно поесть — посмотрим, что у вас имеется. Кроме этой детской еды, которой ты меня пичкаешь. Я не собираюсь играть роль твоего ребенка.
Это ее задело.
— Так, по-твоему, я ради этого тебя здесь держу?
— Меня бы это не удивило. Я не смеюсь над твоими приступами сентиментальности, в других обстоятельствах они были бы очень кстати, но сейчас у меня другое на уме. Во-первых, во-вторых и в-третьих, я хочу отсюда выбраться.
Джейн скомкала его грязную рубашку. — Я тебе ее выстираю. Послушай, я вызову помощь — когда буду готова. Ты все время думаешь только о себе. Как ты не можешь понять, что у меня могут быть собственные проблемы?
— С полицией?
— Да! С полицией! — Она в ярости вытащила из-под кровати металлическое ведро и налила в него горячей воды.
