– А она своенравная…– Я указал на групповой портрет, – Это дочь Холлингеров?
– Это их племянница, Анна.– Миссис Шенд грустно улыбнулась и прикоснулась к рамке.– Она погибла вместе с ними в огне пожара. Такая красавица. Она могла стать актрисой.
– Возможно, она уже успела стать актрисой, – заметил я машинально.
Возле открытой парадной двери ждал шофер, приземистый марокканец лет сорока, явно еще один телохранитель, кажется, негодовавший на меня даже за то, что я посмел бросить взгляд на «мерседес» его хозяйки.
– Миссис Шенд, не знаете ли вы случайно, – спросил я, – в Эстрелья-де-Мар есть киноклуб?
– Даже несколько. Все очень интеллектуальные. Сомневаюсь, что они вас примут.
– Я об этом и не мечтаю. Просто хотелось узнать, есть ли клуб, который действительно снимает фильмы. А Холлингер что-нибудь снимал?
– Нет, уже много лет этим не занимался. Он ненавидел кустарные фильмы. Но здесь действительно есть люди, которые снимают сами. К примеру, Пола Гамильтон, кажется, любительница поснимать.
– Венчания, сентиментальные семейные фильмы и тому подобное?
– Не исключено. Спросите ее сами. Кстати, я думаю, она подходит вам больше, чем Фрэнку.
– Почему вы так думаете? Я с ней едва знаком.
– Что я могу сказать? – Миссис Шенд прижалась своей холодной как лед щекой к моей.– Фрэнк был очаровашка, но, мне кажется, Поле нужен кто-то, имеющий вкус… к некоторым отклонениям.
Она улыбнулась мне, прекрасно отдавая себе отчет в том, что и сама способна очаровать, привлекательна и бесконечно порочна.
12
Игра в пятнашки
Отклонение от общепринятых правил было в Эстрелья-де-Мар ревностно охраняемой привилегией. Под бдительным взглядом осторожного и подозрительного шофера, записавшего номер моей машины в электронную записную книжку, я беззаботно выруливал на дорожку мимо «мерседеса». Со своими тонированными стеклами громоздкая машина казалась каким-то безумным и агрессивным орудием, напоминавшим средневековые немецкие доспехи, да и ближайшие виллы тоже замерли в нервном напряжении. Гребни большинства заборов были утыканы битым стеклом, а камеры слежения несли свое бесконечное дежурство на гаражах и входных дверях, как будто после наступления ночи по улицам городка бродит целая армия взломщиков.
Я вернулся в клуб «Наутико» и попытался решить, что делать дальше. У Элизабет Шенд, разумеется, были основания убить Холлингеров, хотя бы для того, чтобы захватить солидный кусок их собственности, но она, скорее всего, выбрала бы более утонченный способ, чем поджог. Кроме того, эта дама явно симпатизировала пожилой паре. И наконец, пять трупов могли отпугнуть от имения любых потенциальных инвесторов в недвижимость.
В то же время она дала мне увидеть еще одну сторону Эстрелья-де-Мар – мир выписываемых из всей Европы жиголо и других откровенных удовольствий. К тому же благодаря ей я теперь знал, что невеста в порнографическом фильме – это Анна Холлингер. Сев перед телевизором, я перемотал кассету порнографического фильма, снова и снова просматривая сцены насилия и пытаясь установить личности других участников. Как эта своеобразная, с живым воображением молодая женщина согласилась сниматься в такой грязи? Я остановил просмотр на том кадре, где она храбро улыбалась в объектив, прикрываясь изодранным в клочья подвенечным платьем. Мое воображение живо нарисовало ее на унитазе в ванной: вот она просматривает фильм, вот делает себе инъекцию, пытаясь стереть в памяти белокожего мужчину и невыносимое унижение.
Испуганные глаза с растекшейся черной тушью, размазанная губная помада, искривившая ее рот… Я перемотал ленту обратно до того момента, когда в спальню вошла вторая подружка невесты, а зеркальная дверь отразила балкон квартиры и спускавшиеся к морю улицы под ним.
Здесь я снова остановил кадр и попытался увеличить резкость. Между перилами балкона виднелся шпиль церкви, силуэт его флюгера вырисовывался на белой спутниковой тарелке, установленной на крыше где-то неподалеку от портовых причалов. Вместе шпиль и тарелка точно указывали, где в Эстрелья-де-Мар искать эту квартиру-студию.
Я откинулся на спинку кресла и стал разглядывать шпиль; меня впервые перестали раздражать глухие удары теннисной машины, подававшей мячи на тренировочный корт. Теперь я отдавал себе отчет в том, что подсознательно хотел увидеть эту квартиру, а не изнасилование Анны Холлингер. Бригада полицейских экспертов сразу обнаружила бы эту кассету в опустошенной пожаром комнате.
Если этого не произошло, значит, кто-то ее оставил специально для меня, узнав, что мы с Полой придем в дом Холлингеров. Видимо, он был уверен, что Кабрера будет слишком занят своим заключением о вскрытии и не заметит исчезновения одного из вещественных доказательств. Я вспомнил шофера Холлингеров, который без конца полировал «бентли». Мог ли этот меланхоличный испанец стать доверенным лицом Анны или даже ее любовником? Он смотрел угрожающе, но, кажется, не распространял на меня обвинения в адрес Фрэнка; может быть, он хотел предупредить меня о не замеченном полицейскими вещественном доказательстве?
В восемь вечера у меня была назначена встреча с Полой, – я пригласил ее на ужин в ресторан «Дю Кап», но я направился в сторону порта на час раньше, решив во что бы то ни стало разыскать спутниковую тарелку. Изготовители порнофильмов часто снимают дорогие квартиры на один день, а не сооружают сценические декорации, которые могут послужить уликой полицейским. Если я точно установлю, где происходило изнасилование, я, может быть, и не разгадаю тайну убийства Холлингеров, но сейчас у меня под ногами раскручивался один неприбитый уголок ковра за другим. Чем больше ковров я приколочу к полу, тем скорее удержусь на ногах, когда стану блуждать в потемках, из одной комнаты в другую.
Я шагал по направлению к гавани мимо антикварных магазинов и художественных галерей, внимательно осматривая крыши города. У меня не было сомнения, что в фильме промелькнул флюгер шпиля англиканской церкви, возвышавшегося над Церковной площадью. Я постоял на ступенях церкви, строгого белого здания, скромной копии капеллы Ле Корбюзье в Роншане. Церковь больше напоминала кинотеатр, а не дом Божий. Доска объявлений извещала о предстоящей постановке «Убийства в соборе» Элиота, о собрании благотворительной организации помощи престарелым и об экскурсии к месту финикийских захоронений на южной оконечности полуострова, организуемой местным археологическим обществом.
Флюгер указывал на Фуэнхиролу, но спутниковой тарелки я там не заметил. Освещенный заходящим солнцем, на фоне неба вырисовывался силуэт западной части Эстрелья-де-Мар, от клуба «Наутико» до руин дома Холлингеров. Десяток высотных домов смотрел окнами с высокого утеса – непроницаемый лик тайны. На крыше яхт-клуба красовалась белая чаша спутниковой антенны, но она была по крайней мере вдвое большего диаметра, чем скромная тарелка телевизионной ретрансляции.
Бары и рестораны с морской кухней вдоль гавани были битком набиты местными жителями, расслаблявшимися после целого дня работы в мастерской скульптора и за гончарными кругами. Совершенно не обеспокоенные трагедией в доме Холлингеров, они выглядели более оживленными, чем обычно, и громко переговаривались, выглядывая из-за экземпляров нью-йоркского книжного обозрения и художественных приложений к «Монд» и «Либерасьон».
