Испуганный этой агрессивной демонстрацией культурного превосходства, я зашагал к лодочной верфи, примыкавшей к причалам, пытаясь найти умиротворение среди вскрытых двигателей и маслосборников. Яхты и прогулочные моторные лодки стояли на своих эстакадах, горделиво демонстрируя изящные корпуса – грациозную геометрию скорости. Среди стоявших на верфи судов выделялся мощный катер с корпусом из стекловолокна, почти сорока футов длиной. Три громадных подвесных мотора на его корме походили на гениталии морского механического чудища, выбравшегося на сушу.
Гуннар Андерсон, целый день налаживавший эти моторы, стоял возле судна, отмывая руки в каком-то едком средстве. Он кивнул мне, но его узкое, опушенное бородкой лицо по-прежнему оставалось замкнутым, точно лик погруженного в себя католического святого. Он будто не обращал внимания на вечерние толпы и следил за полетом городских ласточек, отправившихся на побережье Африки. Кожа у него на скулах и на висках казалась туго натянутой, словно невероятным усилием воли он борется с каким-то внутренним напряжением. Наблюдая, как он морщится, заслышав доносившийся из баров шум, я догадался, что он ежесекундно контролирует свои эмоции, опасаясь, что от малейшего проявления злобы кожа мгновенно лопнет на острых скулах и обнажит голые кости.
Пройдя мимо него, я остановился, залюбовавшись быстроходным судном и скульптурой на его носу.
– Ну и мощная, даже не по себе становится, – заметил я.– Неужели кому-то действительно нужна такая скорость?
Прежде чем ответить, он вытер руки.
– Ну, это не прогулочный катер, а рабочая лошадка. Ему приходится окупать затраты на собственное содержание. На нем ничего не стоит удрать от испанских патрульных катеров в Сеуте и Мелилье.
– Так оно ходит в Северную Африку?
Он хотел было уйти, но я протянул ему руку для рукопожатия, заставив повернуться ко мне лицом.
– Мистер Андерсон, я видел вас на заупокойной службе во время похорон на протестантском кладбище. Мне жаль Биби Янсен, примите мои соболезнования.
– Спасибо, что пришли на похороны, – Он окинул меня взглядом с головы до ног, а потом снова стал мыть руки в ведре.– Вы знали Биби?
– К сожалению, не довелось. Все говорят, она была хохотушкой и затейницей.
– Когда подворачивался случай.– Он бросил полотенце в рабочую сумку.– Если вы не знали ее, то зачем приходили на кладбище?
– В каком-то смысле я… причастен к ее смерти. Рискнув сказать правду, я добавил:
– Фрэнк Прентис, менеджер клуба «Наутико», – мой брат.
Я ожидал, что теперь он набросится на меня с хотя бы малой толикой той злобы, что выплеснулась на похоронах, но он только вытащил кисет и свернул самокрутку своими громадными пальцами. Видимо, он уже был осведомлен о моем родстве с Фрэнком.
– Фрэнк? Я привел в порядок двигатель его тридцатифутовика. Если мне не изменяет память, он со мной еще не рассчитался.
– Как вам известно, он в тюрьме в Малаге. Дайте мне счет, и я вам заплачу.
– Не беспокойтесь, я подожду.
– Ожидание может затянуться надолго. Он признал свою вину.
Андерсон затянулся неплотно свернутой самокруткой. Частицы горящего табака разлетелись с ее кончика и заискрились на фоне его бороды. Его взор бесцельно блуждал по лодочной верфи, избегая моего лица.
– Вину? У Фрэнка своеобразное чувство юмора.
– Это не шутка, Мы в Испании, и он может получить двадцать или тридцать лет. Вы же не верите, что это он поджег дом?
Андерсон поднял самокрутку и начертал ею какой-то таинственный знак в вечернем воздухе.
– Кто знает? Значит, вы здесь, чтобы докопаться до истины?
– Пытаюсь.
– Но далеко не продвинулись?
– Сказать по правде, вообще не сдвинулся с места. Я побывал в доме Холлингеров, поговорил с людьми, которые там были. Никто не верит, что Фрэнк поджег дом, даже полиция. Я мог бы вызвать пару детективов.
– Из Лондона? – Андерсон, казалось, впервые ощутил ко мне какой-то интерес– Я бы не стал это делать.
– Почему? Вдруг они найдут что-то, что я упустил. Какой из меня следователь. Здесь нужен профессионал.
– Вы попусту потратите деньги, мистер Прентис. Люди в Эстрелья-де-Мар очень осмотрительны.– Длинной рукой он обвел силуэт вилл на склоне холма, надежно охраняемых своими камерами слежения.– Я живу здесь два года и все еще не уверен, что это местечко не призрак, а действительно существует…
Он повел меня по причалу между пришвартованных яхт и прогулочных катеров. В сумерках белые корпуса судов казались почти привидениями – сказочный флот, готовый отплыть, когда поднимется ветер. Андерсон остановился в самом конце причала, где на якоре стоял небольшой шлюп. Под вымпелом клуба «Наутико» на корме виднелось название «Безмятежный». Со снастей свисали петли полицейских лент. Их длинные концы упали в воду и качались на волнах, словно серпантин какой-то давно закончившейся вечеринки.
– «Безмятежный»? – Я опустился на колени и заглянул внутрь сквозь маленький иллюминатор.– Так это яхта Фрэнка?
– На борту вы не найдете ничего, что могло бы вам помочь. Фрэнк попросил мистера Хеннесси продать ее.
Андерсон уставился на судно, поглаживая бороду, – мрачный викинг в изгнании, среди быстроходных яхт и спутниковых тарелок. Пока его взгляд задумчиво блуждал в небе над городом, я заметил, что он смотрит куда угодно, только не на дом Холлингеров. Его природная отчужденность скрывала тайные муки, о существовании которых я мог догадаться лишь изредка, когда болезненно натягивалась кожа у него на скулах.
– Андерсон, я должен спросить, вы были на вечеринке?
– В честь английской королевы? Да, я поднимал за нее тост.
– Вы видели Биби Янсен на веранде верхнего этажа?
– Она была там. Стояла вместе с Холлингерами.
– Она хорошо выглядела?
– Еще как.– На его лице играли блики света, отражавшегося от плескавшейся о яхты темной воды.– Лучше не бывает.
– После тоста она ушла в свою комнату. Почему она не спустилась вниз, чтобы присоединиться к вам и другим гостям?
– Холлингеры… Им не нравилось, когда она общается с такой толпой.
– С толпой мерзавцев? Особенно с теми, кто ей давал ЛСД и кокаин?
Андерсон посмотрел на меня усталым взглядом.
– Биби и без того была на наркотиках. На тех наркотиках, мистер Прентис, которые общество одобряет. Сэнджер и Холлингеры превратили ее в тихую маленькую принцессу, надежно защищенную от тягот реальности антидепрессантами.
– Это лучше ЛСД, хотя бы для тех, кто прошел через передозировку. Лучше новых амфетаминов, которые химики получают с помощью своей молекулярной рулетки.
