17
Новый роман
Фрэнк, как всегда непредсказуемый, решил со мной повидаться. Сеньор Данвила принес эту добрую весть в клуб «Наутико», совершенно уверенный в том, что теперь ситуация в корне изменится. Он ждал меня в вестибюле, когда я возвращался из бассейна, и, казалось, не удивился, что я не узнал его на фоне английских гравюр со спортивными сюжетами.
– Мистер Прентис?… Вы спешите?
– Нет. Сеньор Данвила? – Сняв солнцезащитные очки, я сразу вспомнил этого беспокойного человека с двумя портфелями, которые он то и дело перекладывал из руки в руку.– Чем могу служить?
– Срочное дело, касающееся вашего брата. Сегодня утром он наконец заявил, что теперь готов вас принять.
– Хорошо…
– Мистер Прентис! – Адвокат прошел следом за мной к лифту и закрыл рукой кнопку вызова.– Вы меня поняли? Вам разрешили навестить брата. Он согласен повидаться с вами.
– Это… чудесно. Вы знаете, почему он передумал?
– Это не имеет значения. Важно, чтобы вы встретились с ним. Он может что-то рассказать вам. Возможно, вы узнаете новые факты по этому делу.
– Не исключено. Это превосходные новости. У него, видимо, было время все обдумать.
– Совершенно верно.– Хотя Данвила и производил впечатление настойчивого, но усталого школьного учителя, он вдруг взглянул на меня с неожиданной проницательностью.– Мистер Прентис, когда увидитесь с братом, дайте ему возможность выговориться. Посещения разрешены сегодня в половине пятого. Он просил, чтобы вы взяли с собой доктора Гамильтон.
– Это еще лучше. Я позвоню ей в клинику. Я знаю, она очень хочет поговорить с ним. А что будет с процессом? Мой разговор с Фрэнком как-то на него повлияет?
– Если он откажется от признания, я обращусь с ходатайством в суд Марбельи. Все зависит от вашей сегодняшней встречи. Будьте с ним помягче, мистер Прентис.
Мы договорились встретиться на автомобильной стоянке для посетителей тюрьмы. Я проводил Данвилу до его машины, и, пока он укладывал свои портфели на пассажирское сиденье, я достал из кармана купального халата набор ключей, которые нашел в лимонной роще. Я проверил, не подходят ли они к дверному замку, и убедился, что они не от этой машины. Но Данвила заметил, что я на минуту отвлекся.
– Мистер Прентис, вам нравится в Эстрелья-де-Мар?
– Не очень. Но это место обладает огромным обаянием, даже определенной магией.
– Да, конечно, магией.– Данвила держал руль, словно укрощая строптивое животное.– Вы становитесь похожим на брата…
Я вернулся в квартиру Фрэнка, пытаясь понять, почему он передумал. Отказавшись встречаться со мной или своими друзьями и коллегами по клубу «Наутико», он подвел черту под своим делом, взяв на себя всю тяжесть ответственности за смерть Холлингеров, – так министр уходит в отставку из-за должностного преступления, совершенного его подчиненным. Одновременно он делал все, чтобы не напоминать мне об угрызениях совести, которые мы оба испытывали после смерти матери. В детстве мы упорно старались поддержать ее, помогая подняться по лестнице и подметая осколки разбитых стаканов из-под виски на полу ванной комнаты.
Я ощутил прилив братской любви к Фрэнку, припомнив восьмилетнего мальчишку, решительно бравшегося за полировку грязных ножей на кухне. Только теперь я смог признаться самому себе, что потерянная, убитая одиночеством домохозяйка, вероятнее всего, даже не замечала своих маленьких сыновей и едва ли в большей мере осознавала саму себя, пристально вглядываясь в зеркала, развешанные по всему дому, словно пыталась вспомнить, где она видела эту женщину, смотревшую на нее из Зазеркалья.
Как ни странно, после переезда в Эстрелья-де-Мар мои угрызения совести исчезли почти без остатка, испарившись под благотворным солнечным светом подобно утреннему туману над бассейнами этого курортного местечка. Я оставил сообщение на автоответчике Полы в клинике и заказал столик на двоих для ланча в клубе «Наутико» перед поездкой в Малагу. Приняв душ, я стоял на балконе и наблюдал за теннисистами, разминавшимися на кортах, как всегда, под неусыпным надзором Бобби Кроуфорда.
Теннисные ракетки Фрэнка лежали в шкафу для спортивных принадлежностей, и я испытал соблазн выйти на корты и вызвать Кроуфорда на сет. Он, конечно, легко разобьет меня, вот только интересно, с каким преимуществом. Видимо, сначала будут очки с первой резкой подачи и удар сверху, нацеленный мне в голову, но потом он снизит класс, уступив мне несколько очков, чтобы я острее ощутил вкус к соперничеству. Если я притворюсь, что промахнулся по мячу, то он, возможно, уступит мне слишком большое преимущество, и я выманю его на один-два безумных рывка к сетке…
Его «порше» на автомобильной стоянке стоял посреди черного пятна, оставленного на асфальте сгоревшим «рено». Кроуфорд всегда припарковывал машину на этом месте, то ли для того, чтобы лишний раз напомнить мне о пожаре, то ли для того, чтобы продемонстрировать какое-то извращенное сочувствие. Еще утром я попытался открыть «порше» найденными ключами. Глядя на старые номера журнала «Экономист», пачку турецких сигарет и авиационные очки с янтарными стеклами на полочке в салоне, я испытал огромное облегчение, когда ключи не подошли.
Ожидая Полу, я собрал чистую одежду для Фрэнка. Копаясь в платяном шкафу в поисках чистых рубашек, я случайно нашел кружевную шаль, доставшуюся нам с Фрэнком по наследству от бабушки. На фоне мохеровых свитеров эта пожелтевшая ткань казалась саваном, и я вспомнил, как окутал ею плечи матери, сидевшей за туалетным столиком: запах ее кожи навсегда слился в моей памяти с резким запахом виски.
«БМВ» Полы повернул на стоянку и остановился рядом с «порше». Узнав эту спортивную машину, она недовольно сморщила нос и задним ходом переехала на другое место. Пола достала апельсин из стоявшей на пассажирском сиденье корзинки для фруктов, вышла из машины и быстрым шагом направилась ко входу в клуб. Я как всегда был рад ее видеть. В белом брючном костюме и туфлях на высоких каблуках, с шелковым шарфом, развевавшимся за плечами, она была больше похожа на богатую прожигательницу жизни, приплывшую на роскошной яхте в Пуэрто-Банус, чем на врача.
– Пола?… Это вы?
– Собственной персоной.
Она закрыла за собой дверь и сразу же вышла на балкон. Подбрасывая и снова ловя апельсин, другой рукой она показала на овал обожженного асфальта автомобильной стоянки.
– Жаль, что на автостоянке не убрали. Надо сказать Дэвиду Хеннесси. Слава богу, вас не было в машине.
– Я крепко спал. Это произошло после полуночи.
– Вы могли заснуть за рулем или подглядывать за какой-нибудь парочкой, увлеченно занимающейся любовью. Некоторые это любят, непонятно почему.
Она бросила мне апельсин и прислонилась к перилам.
– Как вы себя чувствуете? Для человека, подвергшегося нападению эскадрильи дельтапланеристов и едва не задушенного, вы изумительно выглядите.
