Неужели они так и наблюдали весь вечер, как я отчаянно работаю веслами у самого берега, в нескольких футах от них, – ребенок, играющий в Колумба?
– Так, все готово, Блейк, – сказала она. – Мы приготовили для вас комнату, а вы для нас поспите.
Глава 10
Ночь птиц
Той ночью в хозяйской спальне особняка Сент-Клаудов меня посетил первый из этих, как мне тогда казалось, снов.
Я летел над ночным Шеппертоном. Подо мной серебрилась Темза, длинная излучина огибала верфи и склады у Уолтонского моста, тюдоровский особняк и причал с чертовым колесом. Я следовал тем же южным курсом, что и утром на «Сессне». Внизу показалась киностудия со старинными самолетами, разбросанными по темной траве, а затем и тянущееся по насыпи шоссе. В голубом лунном свете его бетонное полотно казалось бесконечной, истосковавшейся от безделья взлетной полосой. Горожане мирно спали за задернутыми занавесками.
Их сны, их мечты удерживали меня в воздухе.
Глядя сверху на их жилища, я знал, что лечу не как пилот самолета, а как кондор, птица удачи. Я уже не спал в спальне особняка Сент-Клаудов. Разум мой оставался человеческим, рассекаемый в полете воздух и копьевидные сучья мертвых вязов преполняли меня совершенно не птичьим ликованием, но все равно я понимал, что имею сейчас внешний облик птицы. Я величаво плыл над городом. Я видел свои огромные крылья с бороздчатыми рядами белоснежных перьев, чувствовал на груди мощные мышцы. Я раздирал небо длинными, хищными когтями. Меня облекала броня из перьев, пахнущих грубо и кисло, не по-звериному. Я обонял струи своей собственной вони, нагло мешавшиеся с холодным ночным воздухом. Я был не эфирным созданием, но яростным, неистовым кондором с клоакой, облепленной экскрементами и семенем. Я был готов совокупиться с ветром.
Мои крики сотрясали рвущийся мне навстречу воздух. Я сделал круг над тюдоровским особняком. Проплывая за окном своей спальни, увидел пустую кровать: простыни отброшены и скомканы, словно некое взбесившееся существо пыталось выпростать из-под них свои громоздкие крылья. Я пересек лужайку, преследуя собственную бесшумно скользящую по клумбам тень, тронул когтями воду, взбив над утонувшей «Сессной» два пенистых буруна.
А спящие горожане, чего они ждут? Я облетал молчащие дома, кричал в окна. На черепичной крыше парикмахерской копошился неопределенный белый комок, длинное крыло неуверенно пробовало воздух: птица-лира старалась высвободиться из разума старой девы, мирно спавшей в своей спальне. Я сделал над ней круг, убеждая пугливое существо довериться воздуху. За лондонским шоссе, над мясной лавкой, два сокола карабкались по крутой кровле. Самец осторожно пробовал крылья – свободный дух добродушного мясника, сладко похрапывавшего на мягкой двуспальной кровати, прямо над подсобкой, плотно увешанной половинками говяжьих туш и свиными окороками. Его жена уже освободилась. Она гордо прохаживалась по коньку крыши, пробуя чутким клювом запахи ночного воздуха.
Воодушевленные моим примером, они последовали за мной. Я пролетел залитую лунным светом улицу из конца в конец, а затем вернулся, негромко перекрикиваясь с этими первыми, кого я смог вырвать из сна. Птица-лира неуверенно расправила крылья, шагнула в ночь и начала падать. Она едва не напоролась на острый прут телевизионной антенны, но затем уцепилась за воздух и взмыла вверх, ко мне. Но я еще не был готов сочетаться с ней в полете.
По всему Шеппертону на крышах появлялись птицы – пробужденные моими криками духи спящих людей. Жены и мужья, гордые своим новым сверкающим оперением, родители в сопровождении крикливых, возбужденных птенцов, почти уже готовые совместно оседлать ветер. Паря высоко над ними, я слышал их ликующие крики, чувствовал взмахи настигающих меня крыльев. В ночи взвихрилась тесная спираль крылатых существ, вздымающаяся карусель пробужденных спящих. Многоквартирный дом выбрасывал в небо пары лебедей; от аккуратных домиков, соседствовавших с киностудией, летели птицы-секретари; от роскошных особняков с видом на реку – беркуты; с расставленных у шоссе палаток армейской части вспорхнула стайка воробьев и свиристелей.
Сопровождаемый этой птичьей свитой, я полетел через парк к реке. В ночном воздухе бились тысячи белых крыльев. Все вместе мы закружили над особняком. Мириам Сент-Клауд спала в своей спальне, знать не зная о многоголосо горланящей, плещущей крыльями туче своих страстных поклонников. Призывно крича, я парил над опрокинутым во тьму садом, в надежде вырвать ее из снов.
Я хотел, чтобы мы все совокупились с ней на ложе ветра.
Весь воздух вокруг меня был наполнен орущими, отталкивающими друг друга птицами. Огромная стая сочилась похотью, спящая женщина доводила птиц до слепого исступления. Они рвали меня клювами и когтями, желая слиться с моим оперением, разделить со мной спящее тело Мириам Сент-Клауд. Их крылья выбивали из моих легких воздух, удушали меня в вакууме перьев.
Воздух меня больше не держал, я падал на причал с аттракционами, отчаянно вырываясь из крылатого, оглушительно галдящего смерча. Вконец обессиленный, я спланировал на крышу церкви. Сложив крылья, я тут же ощутил непомерный вес своего тела и мертвую хватку огромных пернатых рук, стремящихся раздавить мою грудь, снова опрокинуть меня в сон.
Свинцовые плитки поползли под моими когтями и раздались. Не в силах расправить крылья, я провалился во тьму и тяжело рухнул на каменный пол небольшой комнаты.
Выжатый как тряпка, я лежал между своих неподвижных, нелепых крыльев, окруженный столами, на которых белели полные и неполные скелеты каких-то странных существ. На чуть наклоненном столике рядом с микроскопом я увидел нечто, похожее на скелет крылатого человека. Его длинные руки потянулись в мою сторону, чтобы схватить меня и унести в некрополь ветра.
Глава 11
Миссис Сент-Клауд
Я открыл глаза с ощущением, что чьи-то губы нежно прижимаются к моим, чья-то рука ласкает мою грудь. Комнату затопили потоки света, вливавшегося сквозь высокие окна прямо напротив кровати. Утреннее солнце пересекло заливной луг и теперь сжигало меня взглядом, словно возмущаясь, сколько же можно валяться в постели.
Миссис Сент-Клауд смотрела на меня без всякого возмущения. Она стояла у окна точно в той же позе, что и тогда, после крушения «Сессны», придерживая рукой гобеленовую штору, но вся ее прежняя нервозность исчезла. Она была похожа не столько на мать Мириам, сколько на толковую, опытную старшую сестру. Это она целовала меня во сне?
– Ну как, Блейк, выспались? Вы принесли нам необычную погоду. Ночью была очень странная буря, и всем тут снились птицы.
– Я раз просыпался… – Вспомнив свой сон и его кошмарную развязку, я поразился, насколько бодро я себя чувствую. – Но ничего такого не слышал.
– Вот и хорошо. Вам требовался отдых. – Она села на край кровати и с материнской заботливостью тронула меня за плечо. – Хотя, в общем, это было даже увлекательно, нечто вроде грозы, и мы слышали, как в воздухе носились тысячи птиц. Ну, и поломало кое-что. Но вам-то, Блейк, как мне кажется, с лихвой хватает той необычной погоды, что у вас в голове.
